Однако, будто бы со стороны услышал он свой голос, вы так и не ввели меня в курс дела.
Ах, да!
Князев схватился за голову, и жест этот показался Ленскому каким-то наигранным, чрезмерным. Да и сам начальник в эту минуту выглядел легковесным и поразительно несерьезным. Удивительно, как он раньше этого не замечал? И, вообще, все вокруг ужасно похоже на театральную постановку, с плохими актерами, дрянным сценарием, убогим реквизитом. Явно какой-то малобюджетный проект. Вот почему, уже который день за окном дождь и туман? Неужели нельзя было раскошелиться на что-нибудь более яркое, зрелищное?
Голос Князева снова донесся до его слуха:
Дело в том, что сегодня утром Абдул-Гамид скоропостижно скончался. Князев заглянул в глаза Ленского и поспешил добавить: Нет-нет, ничего такого, скорее всего сердечный приступ. Сейчас ждем заключения врачей, впрочем, это уже не так важно. Важно то, что у него были обнаружены документы, свидетельствующие о том, что наша девушка его дочь. Так что, вот кого вы отпустили погулять
Ленский молчал, осмысливая услышанное.
Может быть, она действительно еще ребенок, но вокруг нее далеко не дети Князев вздохнул. Документы, по всей видимости, были кем-то подготовлены заранее, и, очевидно, этот кто-то посвятил своему труду не один год жизни вспомните, хотя бы, сгоревший архив ЗАГСа. Подобраны они весьма тщательно, со знанием дела, и переданы Абдул-Гамиду в самое подходящее время, как раз сразу после вашего триумфального бегства. Отсюда, наверно, и сердце.
Башаев? Ленский не спускал глаз с лица Князева.
Князев отрицательно покачал головой.
Насколько я понимаю, к тому времени он был уже мертв, в его глазах мелькнула какая-то смутная тень. Хотя, предположительно, именно он эти документы и подготовил. Но, кто же тогда предъявил их нашему скоропалительному отцу? Кто этот бескорыстный и вездесущий доброхот?
И намерения его не вполне ясны. Убить Абдул-Гамида? Но, что это дает? Наследство? Но у того и так не осталось никого, кроме Кэти, а она еще не успела связать себя какими-либо обязательствами. взгляд его неожиданно вспыхнул воодушевлением. А что, если все было так: Башаев держал эти документы в тайне, про запас, и Абдул-Гамид наткнулся на них случайно?
Будто детскую поделку, Ленский осмотрел бегло эту простенькую историйку, отбросил. Чушь какая-то!
Тогда непонятно, а зачем, вообще, они были нужны ему?
Князев пожал плечами, хмыкнул.
Ну, предположим, Башаев приберегал их на тот самый случай, если девушка, все-таки, предпочтет уйти с вами, а все аргументы для того, чтобы заставить Абдул-Гамида стрелять в вас, будут исчерпаны? Как вам такой вариант?
Ленский покачал головой.
Но она уже уходила, а Башаев так ни словом об отцовстве Абдул-Гамида не обмолвился. в памяти вновь проплыло искаженное бешенством лицо, налитые кровью глаза, губы, шепчущие проклятия. Он снова покачал головой. Нет, что-то здесь не так. Такое ощущение, что он не знал об этих документах, да, и не то, чтобы не знал, а и, вообще, даже не догадывался о них. Иначе, он не выдержал бы искушения и предъявил их Абдул-Гамиду гораздо раньше. Уверяю вас, у него было достаточно оснований и времени, чтобы сделать это. Я абсолютно уверен, что, и сами документы, и их такая своевременная презентация дело рук кого-то другого.
Князев растерянно взглянул на Ленского.
Да? на лице у него застыла недоуменная улыбка. Вы так думаете? А что вы думаете относительно личности этого «кого-то»?
Ленский на миг задумался. Сотни пестрых лоскутков уже копошились в оправе загадки, суетясь, дрожа в исступлении тождества, складываясь в полотно законченной мозаики. Да, так и есть, сомнений быть не может.
Я думаю, что он и есть тот самый «некто», так удачно приоткрывший мне лазейку для спасения.
Князев застонал, схватившись обеими руками за голову.
Слушайте, я уже совсем запутался! Кто этот человек? Каковы его цели? Сначала он заманивает вас в ловушку, потом дает сбежать, убивая вашего несостоявшегося убийцу, а еще чуть позже убивает того, кто послужил для вас приманкой, и на кого он так тщательно собирал компромат. Где логика? Чертовщина какая-то! И что это за затейник такой? Можете набросать психологический портрет? Хотя бы, в общих чертах?
Мозаика застыла перед глазами, гармонией линий, законченностью форм парируя всякую тень сомнений.
Ленский вздохнул.
Что ж, он несомненно лицо информированное, имеющее доступ к всякого рода секретной информации, архивам и так далее. Из этого следует, что это человек влиятельный, обладающий определенным ресурсом власти и полномочиями.
Блестяще, перебил его Князев, Все это мог понять и самый обыкновенный мальчишка. Я же просил психологический, психологический портрет.
Ленский подавил вспышку раздражения.
Да, но я еще не сказал самого главного, он пытался унять внезапную дрожь в голосе. Предчувствие чего-то большого, судьбоносного сжало сердце.
Ну. Что такое еще? Ленскому почудилось, что в глазах собеседника мелькнула тень испуга.
Это только мое мнение он прислушался к себе, к нарастающему, горячему упоению. Мне кажется, что этот человек азартен.
Пространство дернулось судорожно, болезненно, будто мышеловка, захлопываясь растром отторжения.
Ого! насмешка вытеснила неприятную тень из глаз Князева, он улыбнулся. Это что? Рыбак рыбака?
Ленский почувствовал, как раздражение охватывает его с новой силой. Нет, нет, нельзя поддаваться эмоциям, нужно, во что бы то ни стало, донести свою мысль.
Он азартен, говорю я вам, повторил он настойчиво. Он азартен, и это единственное объяснение, в которое укладывается абсолютно все, и чехарда с убийствами, и интрига с запиской, и даже история с документами. Он не признает обычной жизни, скучной и пресной, ему претит сама мысль о том, что все должно быть подчинено строгому, холодному расчету. внезапный полет подхватил его, закружил в восхитительном вихре эйфории. Слова слетали с языка, раскаленными камнями падали в ватную бездну тишины. Я так и вижу его, вижу, как он мечется от одной игры к другой, на ходу меняя одежды, прибавляя ставки, как бросает на кон все, что только можно, не торгуясь, не считаясь ни с чем и ни с кем, как выжимает последние соки из выработанной, казалось бы, уже ситуации. Он паук, высасывающий кровь из своих жертв. Вспомните он не ушел из дома Абдул-Гамида, не ушел, пока не опустошил до дна, до последней капли чашу азарта, пока утолять жажду риска стало нечем. Он сумасшедший. Он играет ради игры. Он просто абсолютный, совершенный, законченный, исключительный по своей идеальности игрок, игрок до мозга костей, квинтэссенция игры. Если хотите, романтик игры. Был бы я поэтом, я сказал бы, что он часть игры, сказал, что он и есть сама игра.
Ленский замолчал, чувствуя, как затихают на дне бездны его слова, как не торопясь, пунктуально тишина обертывает их своей непроницаемой пленкой. Что, это все? Не может быть! Сейчас, сейчас сорвется камнепад, разбуженный его словами, критической массой разрывая пелену тайны. И откроются шлюзы, и хлынут потоки истины, смывая с лица земли ложь и несправедливость, зло и ненависть, разлуки и одиночество
Тишина благоразумно посторонилась, пропуская вперед властное время, подобострастно проводила его поклоном.
Князев шумно вздохнул
Хорошо, что вы не поэт, он грустно улыбнулся, а то я был бы вынужден подать в отставку. Руководить детским садом, нянчащим поэтов благодарю покорно он в упор посмотрел на собеседника. А теперь, давайте начистоту. Признайтесь, всю эту белиберду вы придумали только что и исключительно для того, чтобы снять подозрения со своего друга Силича, так?
Ленский опустил глаза. Изящная конструкция рушилась на глазах. То яркое, светлое, воздушное, что родилось в нем утром, теперь совсем съежилось, померкло, словно белоснежный манжет, истрепавшийся от прикосновения с грязной действительностью.
Ну, почему, почему так всегда? Только лишь приоткроешь завесу, только дотронешься неба, и на тебе снова вниз, в туман, на скучную, серую землю. И этот человек напротив никакой он не друг. Он не вызывает больше той прежней, немного жалостливой, немного ироничной симпатии.
В последней попытке обмануть судьбу, надежда неловко рванулась наружу.
Нет, я действительно так думаю. К тому же, из разговора с Кэти
Князев пренебрежительно взмахнул кистью руки.
Бросьте. Стоит ли верить девчонке? Ее могли просто использовать. Использовать в качестве носителя нужной информации. А может, это и вообще, элемент той самой игры?
Ленский вспомнил коридорчик, волну нежности, сладость поцелуя. Господи, как невовремя!
Н-не думаю. Ложь я бы почувствовал сразу.
Н-не думаю. Ложь я бы почувствовал сразу.
Князев помолчал, изучая его долгим, проницательным взглядом.
Ленский сжал зубы. Что еще? Только бы не закричать, не наделать глупостей!
А что вы так смотрите на меня? Рассмотрели во мне предателя?
Не отводя взгляда, Князев откинулся в кресле, улыбнулся.
Не знаю даже, как сказать. Думаю, правда это, или только мне кажется? Помните, как там, у старика Шиллера? «Любовь и голод правят миром»?
И что же?
А то, что вы не похожи на человека, страдающего недоеданием.
Ленский замер, застигнутый врасплох громом разоблачения. Наверно, в его лице что-то изменилось, потому что Князев рассмеялся, с удовольствием потирая руки.
Ну же, не пугайте меня, Евгений Александрович! Для людей нашего с вами возраста подобная авантюра равносильна глупости, а глупость в нашей профессии не может быть оправдана ничем.
Ленский почувствовал, как сердце гулко оборвалось бездной, как где-то далеко-далеко отсюда лопнул воздушным шариком его сказочный замок.
Что ж, все правильно. Старость делает нас уязвимыми, и та наша броня, которой мы так гордились когда-то, одного вида которой было вполне достаточно, чтобы заставить убираться восвояси любого, теперь годится, разве что, только для музея.
Ты беззащитен, Ленский! Ты беззащитен перед насмешками, перед чужой грубостью, любопытством, навязчивостью, даже перед угрызениями собственной совести. Ты беззащитен и смешон в своих попытках противостоять наглости, парчу притворной холодности, наигранного равнодушия бросая под скотские копыта хамства. Пора понять, что в твоем случае это уже не работает, да и вряд ли заработает, хоть, когда-нибудь еще.