Рита закатила глаза. Все это стало походить на какой-то театр абсурда, но у нее не было ни времени, ни желания участвовать в постановке.
Вы сумасшедший!
Не больше, чем вы. Марк развел руками, словно говоря, что знает все ее самые потаенные секреты. Я предлагаю вам сделку: вы помогаете мне, а я щедро за это плачу.
Чем это, интересно, я могу вам помочь?
А вот это я скажу вам, только если вы согласитесь. Марк кивнул на визитку, которую она так и сжимала в руке. Рита тоже перевела на нее взгляд.
Тогда боюсь, я этого так и не узнаю, бросила она и, резко развернувшись, зашагала в сторону выхода из больничного двора. Если он не может ее догнать, тем лучше для нее. Только сумасшедших ей не хватало, как будто без того мало проблем.
***
Рита уже успела добежать до остановки общественного транспорта и вскочить в первый попавшийся троллейбус, когда Марк только доковылял до ворот. Переломанные восемь лет назад ноги с самого утра немилосердно выкручивало, что несомненно означало приближающийся дождь. Его кости предсказывали изменения погоды точнее, чем гадальные карты Ксении.
Припаркованная неподалеку от входа в больничный двор ярко-красная небольшая машина тут же сдвинулась с места, подъехала к нему и остановилась. Марк открыл дверь и сел на переднее пассажирское сиденье, пытаясь устроить левую ногу, которой когда-то досталось особенно сильно, как можно удобнее. Темноволосая девушка в солнечных очках, сидевшая за рулем, со смесью жалости и тревоги следила за его бесполезными попытками. Они оба знали, что пока не пойдет дождь, удобного положения он не найдет.
Ну что? спросила она, когда Марк наконец перестал ерзать и закрыл за собой дверь.
Отказалась.
Я же говорила, что нужно не так действовать! девушка раздраженно стукнула кулачком по рулю, попав в самое удачное место: машина тут же издала звуковой сигнал.
Шедшая по тротуару старушка подпрыгнула от неожиданности и зло уставилась на автомобиль, пытаясь разглядеть через тонированные стекла водителя.
Вали отсюда, карга старая! прошипела девушка. Благо в машине работал кондиционер, окна были закрыты, а потому старушка ничего не услышала. Брюнетка снова повернулась к Марку. Я бы могла ее заставить.
Не стоит, Марк покачал головой. Она придет сама.
Откуда ты знаешь?
Потому что я знаю людей, Лер, улыбнулся он. И знаю Маргариту. Она придет.
Лера насупилась, включила передачу и медленно тронулась с места. Она не любила, когда ее очередной раз попрекали незнанием человеческой психологии. Откуда ей было это знать, если она почти не жила среди людей?
Как все люди, она любопытна, продолжал Марк, не заметив реакции спутницы. Я подогрел ее любопытство. Она жаждет помогать людям. Я дал понять, что мне нужна ее помощь. Она придет.
Откуда ты знаешь, что она хочет помогать? Лера бросила на него непонимающий взгляд.
Марк улыбнулся, глядя исключительно на дорогу впереди.
Я поговорил с ее родителями.
Они мертвы?
Уже больше двадцати лет.
***
Не переживай, дорогая, голос бабули по телефону звучал преувеличенно бодро, что как нельзя лучше выдавало ее расстройство очередным отказом, ты обязательно найдешь что-нибудь подходящее.
Угу, Рита обреченно кивнула, подхватила за «ушко» чашку со свежеприготовленным чаем и медленно, чтобы не расплескать содержимое на старый паркет, направилась в гостиную. Бабуля всегда ругала ее за привычку наливать кипяток по самые края, а потому она позволяла себе это, только когда находилась дома одна.
В крайнем случае, я возьму с сентября еще парочку учеников, добавила Вера Никифоровна.
Нет! Рита даже остановилась, так и не дойдя до гостиной. Об этом не может быть и речи. Тебе давно пора отдыхать и наслаждаться жизнью. Что я за человек такой, если и в тридцать лет буду сидеть у тебя на шее?
Ну, не преувеличивай, рассмеялась бабуля в трубку, тебе еще даже до двадцати девяти больше двух месяцев. Уж до тридцати-то ты точно найдешь работу своей мечты.
Рита вздохнула, разглядывая свое отражение в огромном зеркале в старой деревянной оправе. Хоть ты замуж выходи, чтобы решить вопрос с деньгами да отправить наконец бабушку на Рождество в ее обожаемую Вену. Старушка не была там почти восемь лет. Так и помрет, не увидев больше любимый город. Одна беда: замуж ее тоже никто не зовет.
Поговорив с Верой Никифоровной еще несколько минут, Рита выключила телефон и наконец уселась на диван, чтобы выпить чай и посмотреть какой-нибудь сериал, но так и не включила телевизор, глядя в его темный экран. В их квартире все еще не было модной плазмы, на тумбочке по-прежнему красовался старенький лупоглазый ящик, ловивший не больше десяти каналов, но она любила этот телевизор, как и всю квартиру в целом, обставленную старой, но еще добротной мебелью.
В бабушкину квартиру Рита переехала сразу после гибели родителей в автоаварии, когда ей едва исполнилось семь лет. Бабушка быстро оформила опекунство, и из больницы Рита вернулась уже сюда. Здесь они и прожили вдвоем больше двадцати лет. Рита знала каждую царапинку на мебели, каждую скрипящую досочку на полу, любила по выходным натирать паркет и раскладывать по столам накрахмаленные салфетки.
Бабушка преподаватель немецкого языка вышла на пенсию, когда Рита закончила школу, на сэкономленные деньги купила небольшую дачу в сотне километров от Санкт-Петербурга, но продолжала иногда заниматься репетиторством, ездила несколько раз в год в путешествия, и в общем им было хорошо вдвоем.
Когда Рита пошла учиться сначала в колледж, а затем и в университет, с деньгами стало несколько сложнее. Ей продолжали платить пенсию как сироте, и она даже получала стипендию, но расходы теперь значительно увеличились: нужно было оплачивать учебники, методички, проезд в общественном транспорте. Бабушка уже не могла путешествовать так, как раньше.
Ерунда, дорогая, говорила она, когда в очередной раз не получалось навестить любимые страны и увидеться с дорогими друзьями, которыми Вера Никифоровна обзавелась за свою жизнь в достаточном количестве. Вот закончишь учиться, тогда и наверстаем.
И вот Рита закончила, а воз и ныне там. Бабушка сидит на даче все лето вместо того, чтобы поехать к морю.
Рита вытащила из сумки блокнот, в который всегда записывала важные номера телефонов, не доверяя памяти электронных гаджетов. Сколько раз однокурсники и просто знакомые плакались, когда по какой-то причине теряли все номера, записанные только в память телефона.
Нужно позвонить Геннадию Михайловичу Терентьеву, главврачу станции «скорой помощи», где она работала, и спросить, нужны ли им врачи. Когда Рита семь лет назад увольнялась оттуда, он обещал с радостью принять ее обратно, только уже в качестве не фельдшера, а врача.
Перелистывая страницы блокнота, она неожиданно наткнулась на черную визитку с золотыми буквами. Откуда она здесь? Рита попыталась вспомнить, выбрасывала ли ее, но так и не смогла. Вполне возможно, сбегая от сумасшедшего Марка, она машинально сунула ее в сумку. В голову тут же пришло воспоминание о том случае восемь лет назад.
Была поздняя осень. Мрачная, темная, промозглая, как всегда в Санкт-Петербурге. Уже несколько дней шел дождь, небо было плотно затянуто тучами, а солнце уехало в отпуск в более везучие города. Они возвращались с очередного бесцельного вызова: она, водитель и санитар. В тот раз с ними не было не то что врача, а даже второго фельдшера. Так, конечно, не полагается, но где взять этих врачей и фельдшеров, если нет их? А те, что есть, и так работают на износ. Один фельдшер есть и то радость. Температуру собьет и давление померяет, а если что-то серьезнее, отвезет в больницу.
Ветер швырял дождевую воду в лобовое стекло, из приемника лилась какая-то заунывная песня, и Рита, дежурившая уже почти сутки, начала проваливаться в сон. Что произошло дальше, она запомнила плохо. Просто в какой-то момент внедорожник, обогнавший их справа, поскользнулся на мокрой дороге, заметался из стороны в сторону, вылетел на встречную полосу и столкнулся с другой машиной. Их водитель дал по тормозам, Риту бросило вперед, но привычка всегда застегивать ремень безопасности не дала повредить себе что-то.
твою мать!!! заорал водитель, останавливаясь.
Что-то кричал и санитар Петька, визжали чьи-то тормоза, водители других машин, как могли, уходили от столкновения. Большой внедорожник протащил темную небольшую Мазду несколько метров и остановился.
Рита выскочила из машины и сама не помнила, как ноги донесли ее до груды металлолома, бывшей когда-то аккуратным седаном. Она рванула на себя водительскую дверцу, и та неожиданно легко поддалась. Мужчина за рулем был весь в крови, в красный цвет окрасилась и подушка безопасности. Рита не помнила, кто и как убрал ее, она видела перед собой только окровавленное лицо молодого водителя со стремительно угасающей жизнью в карих глазах. Кажется, он уже ни разу не вдохнул.
Ты не умрешь, прошептала ему Рита, сама не понимая, откуда в ней взялась эта уверенность и какое вообще ей было дело именно до этого мужчины.
Тысячи людей ежедневно гибнут в автомобильных авариях, а их машина «скорой помощи» не была оборудована необходимым для спасения набором. Она слышала, как Петька вызывал реанимационную бригаду, но понимала, что те не успеют. И все же она не могла позволить парню умереть лишь потому, что он оказался не в том месте не в то время, а в их карете нет ни врача, ни реанимационного набора.
Не до конца понимая, что делает, она взяла в ладони лицо мужчины и посмотрела ему в глаза. Какая-то неведомая сила, которая спала в ней всю ее жизнь, проснувшись лишь однажды, снова подняла голову. Она, эта сила, а вовсе не Рита, смотрела теперь в безжизненные карие глаза.
Время словно остановилось. Вокруг бегали люди, что-то кричали, кому-то звонили. Кажется, кто-то даже трогал ее за плечо, но Рита лишь смотрела и смотрела в карие глаза. А потом мужчина вдруг дернулся, резко вдохнул, выгнулся дугой, словно она пустила в него разряд электрического тока. Рита мгновенно отдернула руки от его головы. Он снова обмяк, но теперь дышал и даже тихо-тихо сквозь сжатые судорогой челюсти стонал от боли. Только тогда она увидела переломанные, перемешанные с влетевшим в салон двигателем ноги в темных окровавленных джинсах.