Ты вечно только рассуждаешь о любви, вычитаешь из книг и повторяешь чужие мысли как попугай, а сама никого не любишь! Ты всех используешь как можешь, а любить не научилась! Да и зачем тебе? Сделала нас всех заложниками своих комплексов и рада! И правильно тебя отец бросил! Ему с этой крестьянкой Элей лучше будет, она хоть любит его! Я тоже от тебя уйду! И Мишку заберу с собой, пока ты ее не искалечила!
Замолчи! подскочила тут Мишель. Не смей так с мамой разговаривать! За себя говори, за меня не надо!
Она встала, загораживая своей широкой спиной съежившуюся в углу диванчика и уже навзрыд плачущую Соню.
Да я вообще больше с вами не собираюсь разговаривать!
С этими словами Сашка выскочила из кухни, в дверях столкнувшись с заспанной испуганной Машкой. Щечки ее горели, рыжие волосы растрепались, в глазах застыли и переливались искорками слезы. Мишель бросилась к ней, схватила на руки, понесла обратно в постель, бормоча что-то ласково-беспорядочное про босые ножки, холодный пол, температурку
Миш, я к папе хочу зашептала ей в ухо Машка. Куда он делся, почему не приходит? А кто это крестьянка Эля, про которую Сашка маме сейчас кричала?
Миш, я к папе хочу зашептала ей в ухо Машка. Куда он делся, почему не приходит? А кто это крестьянка Эля, про которую Сашка маме сейчас кричала?
Тихо, Машенька, тихо поглаживая ее по головке, повторяла Мишель. Спать надо, Машенька. Сейчас мы все спать ляжем. И я, и ты, и Сашка
Я не хочу с Сашкой! Я к папе хочу, Миш! Отведи меня к папе завтра, ладно?
Мишка долго лежала рядом с сестренкой, гладила по голове, царапала спинку, как она любила. Обещала, что папа скоро придет, что Сашка больше не будет кричать на маму, что все будет хорошо, надо просто поспать, и завтра все-все будет по-другому
ДимкаОн должен что-то придумать. Он обязательно должен что-то придумать! И не надо надеяться на то, что время еще есть. Что это за время два месяца? Да и оно, если честно, работает не на него.
Понятно одно ему нельзя уезжать без Мишки. Потому что все эти «потом» и «попозже» вранье. Не будет никаких «потом» и «попозже»! Не вырваться Мишке из цепких мамашиных лапок, не отпустит она ее вот так, за здорово живешь. Не тот случай. Не клинический, конечно, но вымороченный какой-то. А главное Мишке ничего не объяснишь. Зациклилась на своем дочернем долге и плюхается, как муха в паутине.
А паук вот он, рядом с ней Мама, Софья Михайловна, обманная нежная беззащитность. Странная женщина. Не от мира сего. Марсианка-манипуляторша. Смотрит своими близорукими глазами, будто помощи просит. Ах, какая я нежная, маленькая и слабенькая, беззащитная вся такая!
Самое обидное, что получается у нее все как надо. На этих провокациях и жарится Мишка, как рыба в подсолнечном масле. Еще и повторяет как попугай, что ее мамочка якобы от природы такая, малочеловеческая.
Нет, в самом деле, ерунда получается! Если даже и допустить, что она действительно такая малочеловеческая. То есть летает между небом и землей и к нормальной человеческой жизни притяжения не имеет. Так и летай себе на здоровье, но родной дочери судьбу не калечь! Не поджаривай ее на жалости и долге! Не страдай нежным лицом, не смотри печально поверх голов, не щурь глаза беззащитно!
Он, кстати, спросил как-то Софью Михайловну, почему она очков не носит при такой сильной близорукости. Она, снисходительно улыбаясь, принялась огород городить в своем духе о том, что вещи, не имеющие четких границ, кажутся ей более доступными, что мир становится более красивым, расплывчатым и струящимся, что без очков не видно грязи и злобных людских взглядов
Черт его знает, может, и впрямь в таком восприятии что-то есть. Но лично он предпочитает видеть мир в его многообразии, со всем хорошим и плохим. И вообще не так уж он и плох, этот мир, чтоб отгораживаться от него своей слепотой, чтобы прятаться от него, манипулируя близкими! А в том, что многоуважаемая Софья Михайловна сознательно (а главное очень удачно!) манипулирует своей старшей дочерью, Димка был стопроцентно уверен.
Жаль, жаль было Мишку. Он ужасно привык к ней. Она надежная, добрая и спокойная, умная и рассудительная, верная и преданная подруга, понимающая его с полуслова. Далеко не красавица, но это и слава богу. Он с детства не любил красивых девчонок. Не понимал, как можно любить просто за красоту. А жить как? И вообще красота это не что иное, как провокационный и отвлекающий от самой человеческой личности фактор. Потому что человек гораздо больше и объемнее, чем его внешняя оболочка. Не раз он наблюдал, как его однокурсницы, умные и интересные девчонки, начинали озабоченно худеть, сантиметрами обмеряли друг друга и бесконечно подсчитывали калории и килограммы, потом ходили вялые, с голодными несчастными глазами. В общем, пропадали душами в этом стремлении к похуданию, как в какой-нибудь ортодоксальной религиозной секте. Слава богу, Мишка не такая! И он будет любить ее любую, даже если она будет весить сто килограммов! Всю жизнь любить. В горе и в радости. Так же, как его отец любит его мать.
Они совсем простые люди, его родители. Обыкновенные, по-хорошему человеческие. В небесах не летают, на земле живут, причем в самом прямом смысле слова. Много лет они строили себе большой и просторный дом, такой, чтоб спустился с крыльца и босой ногой на землю ступить можно было. С любовью и интересом строили, успев за это время родить троих детей.
В семье он был самым младшим, «поскребышем», как говорила мать. Вместе с братом и сестрой рос в ненавязчивой родительской любви, как в теплом коконе. По весне все они дружно выходили в сад и огород на полевые работы, дружно садились за стол с простой и сытной едой, парились в бане с веником, с холодным квасом, жарили шашлыки, иногда баловались пивком. И никогда не оценивали свою жизнь с точки зрения правильности или, не дай бог, амбициозной перспективности. Все дружили и берегли друг друга, и вся жизнь у них, у детей, складывалась незаметно и благополучно, сама собой, как продолжение их счастливого семейного бытия.
В Мишкиной же семье все ему казалось неправильным. Здесь все было устроено соотносительно с привычками Софьи Михайловны. Каким-то странным образом они все жили не вместе, а вокруг этой женщины. Ходили цугом, как цирковые лошади по арене, а она, как слепой укротитель, даже без помощи кнута и пряника спокойно управляла ими, оставаясь одновременно и в одиночестве, и в центре внимания. Из общего строя выделялась только Мишкина сестра, Сашка. Красивая девчонка. Очень сексапильная. И злая. Видимо, природа решила в данном случае схалтурить, не делить все поровну, и одной сестре отдала всю красоту, а другой доброту и душевность
И вообще, какое ему до них дело, в конце концов? Ему надо вырвать из этого злополучного круга Мишку, увезти с собой в Мариуполь. Но как?
Давить на Мишку, конечно, нельзя. Бесполезно на нее давить. Наверное, придется звать на помощь отца с матерью. А что? Пусть приезжают. Пусть завалятся к Веселовым просить руки их дочери такие простые, провинциальные, про их странный уклад ничего не знающие И пусть попробует уважаемая Софья Михайловна им отказать! Вот что, что она будет им говорить? Что она такая вся неземная? И потому не желает счастья своей дочери?
Да. С родителями это хороший выход. Не бывает безвыходных положений. Он обязательно, обязательно что-нибудь такое придумает
СоняУже долго звонил телефон. Вставать не хотелось. Она лежала, слушала навязчиво-требовательные, даже какие-то хамские телефонные звонки, гадала, кто может так настойчиво звонить ранним утром. Оно, конечно, было не такое уж и раннее, но если учесть, что она легла спать в три часа ночи, да еще два часа плакала в подушку А вдруг это Игорь? Вдруг он одумался и решил вернуться?
Подскочив с постели как ужаленная, она схватила телефонную трубку. Нет. Не Игорь. Зря вставала. Это всего лишь Дима, Мишкин приятель. Хороший, конечно, мальчик, но зачем будить в такую рань?
Доброе утро Софья Михайловна.
Здравствуй, Димочка. А Мишели нет дома, она только вечером придет
Да, я знаю, деловито произнес Димка. Я, собственно, с вами хотел поговорить, Софья Михайловна! Даже не знаю, как сказать Вы ведь в курсе, что мы решили пожениться? Мишель вам сказала?
Соня оторопела. Как пожениться? Зачем? Как-то она вообще Мишкиного мальчика с этой стороны не рассматривала И что нужно говорить в таких случаях?
Нет, Дима, она мне ничего не говорила, я впервые об этом слышу. Погоди, ты же собирался домой уезжать? В этот, как его В Мариуполь? Или передумал?
Нет, не передумал. Мы же с Мишкой одновременно дипломы получаем, вот вместе и уедем ко мне домой. Там и свадьбу сыграем. Мои родители на днях сюда приезжают, хотят с вами познакомиться. Все обговорить. Ну, насчет свадьбы там и все такое прочее Так мы к вам придем, Софья Михайловна? Вы не возражаете?
Да, Дима, конечно потрясенная Соня с трудом подбирала слова. Конечно, приходите Только Слишком уж неожиданно все это! И вообще Я не готова к таким обстоятельствам, у нас тут семейные проблемы
Спасибо, Софья Михайловна, не внял намеку на семейные проблемы Димка. Мы придем. До свидания.
Соня положила трубку, села в кресло. Что ж это такое? Мишка уедет, бросит ее здесь одну? С Сашкой? С Машкой? Со всеми проблемами? Да нет, она не сможет, она не такая
И сразу в ушах рефреном зазвучал Сашкин обвиняющий голос: «Ты нас не любишь! Ты сделала нас заложниками своих комплексов»
Снова зазвонил телефон. Соня вздрогнула господи, чего еще от нее хотят?
С опаской взяла трубку. На сей раз звонила Сашка. Голос ее звучал веселой легкой скороговоркой, как будто и не было давеча меж ними никакой ночной ссоры:
Мам, если ты сердишься, то извини, конечно, только у меня к тебе огромная просьба! Майя очень сильно заболела, может, ты съездишь к ней? Надо лекарства купить, жаропонижающее или еще какое-нибудь, я не знаю. Может, ей надо «Скорую» вызвать. Я ну никак не смогу, у меня целый день занят. И продуктов купи каких-нибудь, хлеба, молока Запиши адрес!
Соня автоматически порыскала глазами вокруг, ища, на чем записать, не сопротивляясь и не возражая, как робот, принявший программную установку. Она всегда терялась в такие минуты, когда получала чей-то категорический приказ. Да и Дима своим объявлением о сватовстве и приезде родителей совсем сбил ее с толку.
Записала? нетерпеливо переспросила на том конце трубки Сашка.
Соня автоматически порыскала глазами вокруг, ища, на чем записать, не сопротивляясь и не возражая, как робот, принявший программную установку. Она всегда терялась в такие минуты, когда получала чей-то категорический приказ. Да и Дима своим объявлением о сватовстве и приезде родителей совсем сбил ее с толку.