В коридоре уже слышался наигранный, нарочито веселый голосок Инны:
Ой, а у нас что, Мышонок в гостях, да? Вон сумка ее лежит, вон туфли Мышонок, ты где? Ау-у-у
Да, это я в гостях выходя из ванной, столкнулась она нос к носу с Инной.
Мышь, что это с тобой? глядя на нее испуганно, спросила Инна. Ты что, пила, что ли? Он заставил тебя выпить? Бедная ты моя
Да, я выпила. А потом Потом мне плохо стало. Ты же знаешь, я совсем не могу пить отводя глаза и держась за стену, бормотала Маша.
Мышь, может, ты приляжешь пока?
Нет, Инна, я домой поеду
Да куда домой, на тебе лица нет!
Ничего, дома мне лучше будет. Пусти, я пойду
Да погоди, куда ты пойдешь! пыталась остановить ее Инна, глядя, как Маша изо всех сил старается попасть ногой в туфлю. Сейчас я тебя отвезу, я же обещала!
Не надо, я машину поймаю, уже в дверях пробормотала Маша, не оборачиваясь.
Выйдя на улицу, она жадно глотнула свежего воздуха, но легче не стало. Вязкая маетная тошнота не отпускала, все тело противно тряслось, как в лихорадке. Она быстро поймала машину, назвала адрес, съежилась на заднем сиденье.
Только поскорее, пожалуйста, если можно жалобно попросила она водителя, пожилого крепкого мужика в клетчатой старой рубахе.
Плохо тебе, дочка? Может, в больницу отвезти? озабоченно обернулся мужик, подозрительно вглядываясь в ее лицо.
Нет-нет, все в порядке, просто я тороплюсь
Открыв своим ключом дверь, Маша, не раздеваясь, прошла в ванную, не замечая удивленного Варькиного лица и не отвечая на ее вопросы. Долго лежала в горячей, пахнущей розами мыльной пене, закрыв глаза и впитывая в себя благодатное тепло. Странное дело: казалось, чем больше согревается ее тело, тем больше мерзнет душа. Пусто было внутри и холодно. Как в темном, душном, ничем не заполненном пространстве. Мука смертельная.
«Это из меня любовь ушла вдруг подумалось ей. Обиделась и ушла. Осталась там, в чужой супружеской постели. Как теперь жить с этой пустотой? С этой мукой как жить?»
Мам, у тебя все в порядке? осторожно постучав в дверь ванной, тихо спросила Варька. Тебе ничего не нужно?
Нет, Варюша, я сейчас выйду
С трудом вытащив непослушное тело из приятного тепла, Маша вышла из ванной и, не снимая толстого махрового халата, с тюрбаном из полотенца на голове плюхнулась в постель, укрывшись двумя одеялами.
Ее снова знобило. Не помог принесенный испуганной Варькой обжигающий чай, не помогла и грелка, заботливо подсунутая ей под ноги. Пришел с работы припозднившийся Семен, постоял над ней, подоткнул одеяло, повздыхал сочувственно.
Пап Может, «Скорую» вызовем? Она вся дрожит, как в лихорадке! Я боюсь!
Нет, Варенька, не надо! Я простыла немного, завтра отлежусь, не пойду на работу. Все пройдет, Варенька!
Ее снова знобило. Не помог принесенный испуганной Варькой обжигающий чай, не помогла и грелка, заботливо подсунутая ей под ноги. Пришел с работы припозднившийся Семен, постоял над ней, подоткнул одеяло, повздыхал сочувственно.
Пап Может, «Скорую» вызовем? Она вся дрожит, как в лихорадке! Я боюсь!
Нет, Варенька, не надо! Я простыла немного, завтра отлежусь, не пойду на работу. Все пройдет, Варенька!
Маш, у тебя что-то случилось? Неприятности, что ль, какие? присев на корточки рядом с кроватью, спросил Семен.
Потом, Сема, все потом только и успела сказать Маша, проваливаясь в глубокий обморочный сон.
В котором часу она с работы пришла? допрашивал Семен Варьку на кухне, вертя в руках кружку с остывшим чаем.
Да поздно пришла, взбудораженная вся какая-то, целый час в ванне пробултыхалась с тревогой докладывала ему Варька.
Ты вот что, дочь Я завтра рано на работу уйду, а ты дома сиди, никуда не уходи, пока мама не проснется. И пусть спит подольше. Будут звонить все равно не буди. Болеет, мол, и все тут. Если что звони мне на мобильный, я приеду. Поняла?
Да, пап, все сделаю, ты не волнуйся
Он долго не мог уснуть, ворочался на своей кровати, замирал, прислушиваясь к тихому Машиному дыханию. «Загуляла, что ль, баба моя? думал тоскливо, глядя в темный провал окна и моргая рыжими ресницами. Разглядел-таки кто-то ее красоту. Ну да и ничего, один-то раз можно Зато, может, поймет, что от добра другого добра не ищут. Ничего, все пройдет, все образуется»
***
Маша проснулась от пляшущего по ее лицу яркого солнечного луча, просочившегося в комнату сквозь неплотно задернутые портьеры.
Открыла глаза, по привычке бросив взгляд на большие настенные часы.
«Уже половина двенадцатого Я так долго никогда не спала», подумала равнодушно, переворачиваясь на другой бок. Вставать не хотелось. Не хотелось думать, вспоминать, ворошить все произошедшее с ней накануне, даже жить не хотелось. Ощущение внутренней пустоты, казалось, выросло за ночь до огромных размеров, заполнило ее всю, вытеснило мысли и чувства, оставив лишь тоскливое равнодушие да невыносимую душевную маетность. Лучше бы уж голова болела, как вчера. Хоть бы на боль отвлеклась.
Полежав еще с полчаса и поняв, что уснуть больше не удастся, Маша встала с постели, запахнула халат, тихо вышла на кухню. «Надо что-то делать, отвлечься как-то, уговаривала она себя, преодолевая головокружение. Поесть, например, или чаю попить»
На звук упавшей на пол крышки от сковородки тут же примчалась Варька, с ходу затараторила:
Ой, мамочка, ты проснулась, как хорошо! Мы так вчера за тебя испугались Папа сказал, чтобы я тебя не будила и к телефону не звала Ты как себя чувствуешь?
Ничего, Варюша, все хорошо, только слабость жуткая да голова кружится А кто мне звонил, Варенька?
Аркаша твой с работы звонил и дядя Арсений тоже. Я им сказала, что ты болеешь и не придешь сегодня. Правильно?
Правильно, Варя, правильно Ты знаешь, я вообще с этой работы хочу уволиться. Устала я что-то. В отпуск спокойно съездим, потом посижу дома, буду вам с папой борщи варить
Еще тетя Инна звонила, требовала, чтобы я тебя разбудила. Ну, ты знаешь, как она умеет капризно и по-хамски. Мам, ну почему она с тобой так? Я этого видеть уже не могу!
Я тоже, дочь грустно сказала Маша, следя за Вариными передвижениями по кухне. Я тоже больше этого ни видеть, ни слышать не могу. И не буду
Варька обернулась от плиты, потянулась к лежащей на столе и подающей нежные сигналы телефонной трубке.
Мам, ты все еще спишь? Что говорить?
Я сама отвечу, Варенька, улыбнулась ей Маша, беря в руки трубку. Услышав Аркашин голос, вздохнула облегченно: Да, Аркаша, это я, здравствуй!
Марь Владимировна, что случилось? Я утром звонил, мне Варя сказала, что вы болеете Арсений Львович тут такой переполох устроил, уже десятый раз вас спрашивал, сердится!
Он что, на работе? равнодушно спросила Маша.
Да, с самого утра уже здесь, успел всем разнос устроить, ведомости на зарплату подписал. Сегодня наконец деньги дадут Да, Марь Владимировна, у нас еще новость Алена уволилась! С утра пришла, как обычно, села на свое место, покопошилась чего-то. Потом зашла к шефу и все, только ее и видели Девчонки из бухгалтерии рассказывали, что она плакала, когда расчет получала. Нет, жалко девчонку! Не обломилось ей ничего, выходит. А вы когда на работу выйдете? Завтра?
Нет, Аркаша, я вообще не выйду.
Как это?
Нет, я приду, конечно, но ненадолго. Потом. Передам тебе все дела. Я решила уволиться, Аркаша.
Да вы что!
Ничего-ничего, ты уже большой мальчик, один справишься!
Да не в этом дело Просто я привык к вам, как-то привязался даже
Мне тоже с тобой было легко, Аркашенька! Ты очень интересный мальчик, умный, способный, у тебя блестящее будущее, поверь мне!
Да ладно вам! упавшим голосом проговорил Аркадий. Расстроили вы меня
Аркаша положил трубку, даже не попрощавшись. Не успела Маша поднести ко рту чашку с чаем, поставленную перед ней хлопотавшей по кухне Варькой, как телефон зазвонил снова. Маша взяла трубку и, услышав голос Арсения, напряглась, будто ее ударило током, поднялась со стула и быстро ушла в спальню.
Машенька, мне сказали, что ты болеешь. Что с тобой? Это из-за вчерашнего? Ты прости, так получилось все нелепо Давай увидимся, поговорим?
Нет, Арсений, мы не увидимся, твердо произнесла Маша. Я не могу, прости.
Я тебя все-таки обидел Давай так: будем считать, что ничего не было! Вообще ничего. И ты мне ничего не говорила, я тебя вчера не видел! Забудем!
Нет, не могу Я правда не смогу, Арсений! В понедельник приду, напишу заявление об уходе, все дела Аркаше передам. Он справится, ты не сомневайся.
Маша, не делай глупостей! Ты мне очень, очень нужна, слышишь? Я не отпущу тебя! Устала иди в отпуск!
Нет, не хочу больше ничего!
Эх ты, Мышонок Значит, бросаешь меня? Ты знаешь, а я сегодня совсем другим человеком проснулся Вся дурь из башки вылетела, как-то определилось все разом, разложилось по полочкам. Бывает же! Как будто перетрясло меня вчера, как пыльный мешок. Ты права, никуда я уходить не хочу. Буду жить, как жил.
Я рада за тебя, Арсений. Желаю вам счастья, деревянным голосом, с трудом выговаривая слова, сказала Маша.
Маш, я тебя прошу, не надо так все это переживать! Не делай из меня идиота, ради бога! Ты думаешь, я тебя не понимаю? Все я прекрасно понимаю. И ценю Ну, то есть Сама понимаешь Фу, совсем запутался! Маш, ты мне очень нужна! Давай махнем в выходной, как обычно, на дачу, а? Баньку истопим, за жизнь с тобой поговорим! Я тебе таких шашлыков сделаю! Все уладится, все будет, как прежде. А, Маш?
Да не будет уже никогда, как прежде! чуть ли не крикнула Маша. Все уже другое, и мы другие!
Может, ты и права помолчав, медленно произнес Арсений, мы и правда теперь другие. Вот я говорю тебе забудь, а мне совсем и не хочется, чтоб ты забывала! Нет, какой же я идиот, не замечал ничего? Ты любила, а я не знал Прости меня, Маша!
Не надо, Арсений, ради бога! Ничего не говори! Я не хочу тебя ни слышать, ни видеть! Прости, я очень плохо себя чувствую И не звони мне больше, пожалуйста! на одном выдохе протараторила Маша и торопливо нажала на кнопку «отбоя».
Ее снова знобило. Укрывшись с головой одеялом, она зарылась в постель, свернулась клубочком и наконец заплакала, уткнув лицо в подушку и сотрясаясь всем телом. Лежащая на тумбочке телефонная трубка надрывно и жалобно звенела над ее ухом, не переставая, и от этого плакалось почему-то еще горше. Тихо вошла в спальню Варька, постояла над ней, не решаясь заговорить, забрала умолкнувшую наконец трубку и так же тихо вышла, прикрыв за собой дверь.