А что случилось?
Ну, во-первых, ему не хватало терпения. А во-вторых, черт его знает, может, он относился к этому не слишком серьезно, потому что ему легко все давалось? Не знаю. Помню, он всегда был злым. Злым и неотразимым. Прямо-таки романтический герой. Девицы сходили по нему с ума, не в обиду вам будет сказано.
Рейчел пожала плечами и сделала глоток. При всех своих недостатках Эндрю Гэттис варил отличный кофе.
А из-за чего он был злым?
Из-за своей бедности. Брайану приходилось работать и работать. Мы торчали в школе от восхода до заката. Уроки актерского мастерства, уроки танцев, уроки импровизации, уроки импровизационного движения. Мы учились сочинять пьесы, осваивали сценографию и режиссуру, занимались постановкой голоса, отработкой речи, а еще александровской техникой:[50] это умение полностью владеть своим телом и пользоваться им как инструментом. Слияние движения и воли. Нешуточный труд. К шести вечера глаза уже не видели ничего, все мышцы ныли, в голове стучало. Сил хватало только на то, чтобы добрести до постели или до бара. Но не у Брайана. Он тренировался до двух ночи, а в семь утра опять приступал к занятиям. Большинству из нас было лет двадцать пять или около того, и энергии было навалом, но Брайан удивлял всех. А когда его выперли из театра, все его труды пошли насмарку.
Брайана выперли из «Тринити»?
Гэттис кивнул и сделал большой глоток.
Думаю, он нюхал кокс или кололся, чтобы сохранять работоспособность. Во всяком случае, на втором курсе он становился все резче и раздражительнее. Был у нас такой преподаватель, Найджел Роулинс, бестолковый придурок. Он считал, что студента надо сначала сломать и потом создавать из него актера, но я всегда подозревал, что ему просто нравилось ломать человека, а создавать он ничего не умел. Он прославился тем, что его ученики вылетали из школы один за другим. Однажды утром он набросился на единственного студента, который был беднее Брайана и при этом не обладал даже десятой долей его таланта. Так вот, в то утро они репетировали сцену в мужском туалете, и, насколько я помню, этот бездарный студент должен был произнести монолог о прочистке засорившегося унитаза. Но у парня ничего не вышло, кроме гребаного словоблудия. Найджел тут же завелся. Он кричал, что парнишка дерьмовый актер и дерьмовый человек, несчастье для отца и братьев, позор для всех, кто, на свою беду, подружился с ним. Он и до этого месяцами изводил беднягу, но тут превратился в сущего Терминатора. Студент умолял Найджела о пощаде, но тот оседлал своего любимого конька, в ярости кричал, что мальчишка волосатый кусок дерьма, забивший сточную трубу. Он, Найджел, просто обязан на хрен вытурить парня из школы, прежде чем тот утянет остальных в эту забитую трубу. И тут на сцене появляется Брайан с вантузом не сценическим реквизитом, а с настоящим, еще мокрым от мочи. Никто даже не заметил, как он вышел. Он повалил Найджела на спину, накрыл вантузом его нос и рот и начал прокачку. Найджел попытался схватить его за ноги и скинуть, и тогда Брайан так врезал ему по физиономии, что было слышно даже в задних рядах. Он орудовал вантузом, пока Найджел не потерял сознание. Эндрю откинулся на спинку стула и допил кофе. На следующее утро Брайана выставили из школы. Он занялся доставкой пиццы в Провиденсе, но, видимо, не слишком-то хотел раздавать выпечку за пару мятых бумажек людям, с которыми раньше выпивал. Однажды он исчез из города, и лет девять, наверное, я ничего о нем не слышал.
Рейчел некоторое время переваривала услышанное, сожалея, что узнала об этом, так как опять почувствовала себя пусть на миг ничтожной лгуньей.
А что случилось с тем студентом, над которым издевался Найджел? спросила она.
То есть с Калебом?
Рейчел удивленно и горестно поцокала языком. Эндрю налил им обоим еще кофе.
Когда вы видели Брайана в последний раз? До той встречи в баре? спросила она.
Лет за десять до нее, а может, за двенадцать. Он задумчиво посмотрел в окно. Не помню точно.
А куда, по-вашему, он бы отправился, если бы не хотел, чтобы его нашли?
А куда, по-вашему, он бы отправился, если бы не хотел, чтобы его нашли?
В свою хижину. Это в Мэне.
На озере Бейкер.
Эндрю кивнул.
Рейчел показала ему одну из спутниковых фотографий. Посмотрев на нее, Эндрю достал маркер из стаканчика на подоконнике и обвел крыши трех отдельно стоящих построек.
Восемь остальных домов принадлежат охотничьему обществу. А эти три Брайану. Году в две тысячи пятом там устроили выездную пьянку для тех, кто работал в театре «Тринити». Народу, правда, собралось не много, но мы очень неплохо провели время. Не знаю, откуда Брайан взял деньги на все это, я его не спрашивал. Он выбрал для себя средний дом: зеленый, с красной дверью.
Говорите, это было в пятом году?
Или в четвертом. Он кивнул в сторону ванной. Мне пора в душ.
Рейчел положила фотографию в сумку и поблагодарила его за рассказ и за кофе.
Не знаю, чего стоит мое наблюдение, сказал он, поднявшись, но мне показалось, что на вас он смотрит так, как на моей памяти не смотрел ни на кого ни разу. Правда, он очень хороший актер.
Гэттис уже стоял в дверях ванной. Они переглянулись, и что-то изменилось во взгляде каждого из них.
Еще секунду, сказала Рейчел. Эндрю молча ждал вопроса. Он ведь заплатил вам, чтобы вы устроили дебош в субботу, да? Он заранее запланировал и драку, и всю эту сцену?
Эндрю Гэттис погладил дверной косяк ванной, который красили столько раз, что дверь наверняка закрывалась неплотно.
А если и так, что с того?
Почему вы согласились?
Он слегка пожал плечами:
В молодости, когда все было впереди, мы с Брайаном были большими друзьями. Теперь у него своя жизнь, а у меня своя. Он окинул взглядом комнату, которая вдруг показалась Рейчел мрачной и неказистой. И я не могу сказать, кто мы теперь такие. Когда проводишь столько времени в шкуре различных персонажей, что даже не различаешь собственного запаха, то, наверное, остаешься верен только людям, которые помнят тебя без грима и вне сцены.
Не понимаю
Еще одно легкое пожатие плечами.
Как я уже говорил, в «Тринити» мы учились всему, независимо от основного предмета, будь то танцы, актерское мастерство или драматургия. Он мягко и чуть отрешенно улыбнулся ей. Да, Брайан действительно был чертовски одаренным актером. Но знаете, что было его настоящей страстью?
Она покачала головой.
Режиссура, сказал Эндрю и скрылся в ванной, закрыв дверь.
Рейчел с некоторым удивлением услышала, как он запирается на защелку.
29
На пределе
Проехав по автостраде I-95 Массачусетс и Нью-Гемпшир, Рейчел добралась до Уотервиля, который, по ее прежним представлениям, находился в полнейшей глуши. Там пришлось свернуть на шоссе 201; местность, сначала типично сельская, стала пустынной, а потом приобрела почти неземной вид. Небо и воздух сделались газетно-серыми, земля скрылась из виду за двумя сплошными стенами деревьев высотой с небоскребы. Вскоре исчезло и небо остались только коричневые стволы и темные кроны, а также пепельно-серая дорога, которая ложилась под колеса подрагивавшей машины. Создавалось впечатление, что все небо обложено темными тучами, затем Рейчел показалось, что она едет ночью, хотя было три часа пополудни и стоял конец мая.
Наконец леса расступились, и открылось свободное пространство. Зеленеющие поля тянулись на целые мили. Очевидно, это были сельскохозяйственные угодья, хотя никаких домов или силосных башен Рейчел не замечала только полосы ухоженной земли, по которой бродили коровы и овцы; изредка попадались и лошади. Телефон покоился на специальной подставке. Рейчел пристально посмотрела на него и убедилась, что связь с внешним миром пропала. Подняв взгляд, она увидела стоящую в шести футах перед машиной овцу, а может, козу толком разглядеть она не успела. Резко повернув, она съехала в небольшую канаву с таким твердым дном, что при ударе о него стукнулась головой о крышу, а подбородком о рулевое колесо. Выскочив из канавы, машина взлетела в воздух, словно толкаемая ракетой-носителем, и стукнулась о дорогу левой частью передка в районе бампера. Надулась подушка безопасности, ударив Рейчел по лицу; она прикусила язык и почувствовала вкус крови. Автомобиль еще дважды подбросило под аккомпанемент бьющегося стекла, металлического скрежета и воплей Рейчел.
После этого машина застыла на месте.
Рейчел потрясла головой, во все стороны полетели осколки стекла судя по звуку, многие десятки. Она посидела еще какое-то время на водительском сиденье, уютно положив щеку на подушку безопасности, затем убедилась, что у нее ничего не болит, нет переломов и кровотечений, не считая прокушенного языка. Правда, в затылке что-то стучало, шея поворачивалась с трудом и мышцы вокруг позвоночника несколько одеревенели, но в остальном повреждений, похоже, не было. Все содержимое отделения для инструментов и перчаточного ящика высыпалось на приборный щиток, на пассажирское сиденье и на пол: карты, страховые документы, документы на машину, пакеты с носовыми платками, ручки, мелочь и ключ.
Рейчел потрясла головой, во все стороны полетели осколки стекла судя по звуку, многие десятки. Она посидела еще какое-то время на водительском сиденье, уютно положив щеку на подушку безопасности, затем убедилась, что у нее ничего не болит, нет переломов и кровотечений, не считая прокушенного языка. Правда, в затылке что-то стучало, шея поворачивалась с трудом и мышцы вокруг позвоночника несколько одеревенели, но в остальном повреждений, похоже, не было. Все содержимое отделения для инструментов и перчаточного ящика высыпалось на приборный щиток, на пассажирское сиденье и на пол: карты, страховые документы, документы на машину, пакеты с носовыми платками, ручки, мелочь и ключ.
Отстегнув ремень, Рейчел склонилась над пассажирским сиденьем, отложила в сторону треснувшие солнечные очки и подобрала с пола ключ. Ключ был маленьким, тонким, серебряным. Не от дома и не от машины. От какого-то шкафчика, висячего замка или банковского сейфа.
Был ли это тот самый ключ? Если да, значит он хранился не у Брайана, а у Калеба, и Калеб был готов умереть, но не отдать его.
А может, это был обычный, ничем не примечательный ключ.