Пол! Пол! позвала Розмари.
Таунсенд высунулся из-за живой изгороди и весело поинтересовался:
В чем дело?
Помогите нам. У Кеннета был яд. Он его потерял. Яд надо найти.
Яд? Откуда?
Нужна ваша машина. Пожалуйста, Пол. Яд в бутылке из-под оливкового масла. Он оставил ее либо на рынке, либо в автобусе. Надо скорее туда попасть.
Пол бросил ей ключи.
Выводите машину. Его рука сомкнулась на запястье Гибсона. О чем она толкует?
Это номер триста тридцать три. Кеннет произнес это нарочито отчетливо. Я был в городе и украл отраву из твоего шкафа.
Какого дьявола?!
Хотел совершить самоубийство. В его голосе не чувствовалось ни капли раскаяния. Но теперь могу стать причиной гибели другого человека.
Пол отдернул руку, словно касался заразного. И, повернувшись к Розмари, крикнул:
Вы сообщили в полицию?
Розмари скрылась в его гараже.
Да, да. Надо спешить!
Сейчас, только скажу маме. И надену рубашку. Не уезжайте без меня. Он прыгнул на крыльцо. Гибсон не двигался. Розмари возилась в гараже, пытаясь завести незнакомую машину.
Однако в округе было все спокойно. Словно в тело вонзили нож, но оно еще не ощущало раны. Гибсон, причина всех волнений, не шевелился и даже ощущал запах лаванды и солнечный жар на коже. Находился как бы вне времени, словно уже совершил самоубийство, зная, что человек он пропащий. Но вместе с тем как будто родился заново. Он закрыл глаза и подставил свету лицо.
Машина Пола наконец завелась и выехала из гаража. Розмари распахнула дверцу и высунулась наружу:
Садитесь.
Гибсон послушно забрался на переднее сиденье, а она освободила свое место за рулем. Наверное, не сомневалась, что машину поведет Пол.
Тот, застегивая на груди синюю рубашку, появился через секунду. И, устроив длинные ноги под рулевой колонкой, спросил:
Куда, Рози?
На рынок! решительно ответила она.
Гибсон сидел между ними и чувствовал себя восковым манекеном.
Я позвонил Джини, чтобы возвращалась домой. Пол говорил так, будто едва сдерживался, чтобы не стучать зубами. Она на уроке музыки. Полчаса мама спокойно продержится одна. Я помог ей лечь, но не объяснил, почему уезжаю. Нехорошо, чтобы она волновалась. Что на тебя нашло?
Должно быть, сошел с ума. Это было самым простым, что он мог сказать. Теперь он не ощущал ни страха, ни боли.
Дай бог, чтобы она оказалась на рынке и ее уже нашли, говорила Розмари. Пол, это на самом деле яд?
Опасная штука. Я ему так и говорил. Как же он сумел до нее добраться? Пол не скрывал, что рассержен.
Гибсон, выглядевший словно тень, объяснил, и у Пола стало такое лицо, словно он изо всех сил стискивал зубы. Гибсон говорил, его слышали, но реально не воспринимали. Пол вспотел. Машина вихляла. До рынка оставалось всего три квартала.
Как вы оказались дома, Рози? Пол все больше нервничал.
Хотела поговорить с ним наедине. Сегодня Этель впервые ушла на работу. Они повернули за угол. Смотрите, полицейская машина.
У Гибсона кольнуло в груди, но это был скорее не страх, а любопытство что будет дальше. Он попытался уцепиться за него, желая ощутить себя живым. «Что я здесь делаю? Кто я такой и все эти люди, молодые, чем-то озабоченные, энергичные?» Розмари спустила ноги на тротуар перед рынком, Пол затянул тормоз и вышел с противоположной стороны.
Гибсон на мгновение ощутил себя брошенным и незащищенным, поскольку обе передние дверцы машины Пола остались распахнутыми. Где-то глубоко внутри екнуло. Но это было тоже только любопытство. Он, как мог проворно, пересел на место водителя и вылез из машины. Затем, прихрамывая, поспешил за остальными на рынок.
Глава XIII
Я его помню, сказала миниатюрная девушка-кассир.
У нее были темные спутанные волосы, черные глаза и огромные золотые серьги в ушах.
Он мне всегда казался приятным человеком. Да, я его, конечно, узнала. Это он, сто процентов. Но никакого зеленого пакета при нем не было. В магазине точно не было. Я не видела. Она придвинулась к высокому полицейскому и плаксиво продолжала: До обеда у нас обычно не бывает запарки. Я заметила, как он вошел. Вон в ту дверь. Вид у него был не ахти. Такое впечатление, что он заболел или что-то в этом роде. В руках у него ничего не было. Если он что-то прятал, то только в карманах. Вы проверяли его карманы?
Вы смотрели в карманах? потребовала Розмари, оглядываясь вокруг, словно собираясь на него наброситься. Она казалась совсем чужой. Полицейский стал его обыскивать, и Гибсон беспомощно стоял как истукан или как дитя, которому не верят взрослые.
Девушка-кассир почти рыдала.
Зачем он это задумал? Я считала его хорошим! Понимаете, не все покупатели такие, а он был хорошим. Она употребила прошедшее время, словно Гибсон уже умер. Ей никто не ответил. Послушайте, всхлипывала она, зеленых бумажных пакетов я вообще ни у кого не видела. Через мою кассу прошли три или четыре покупателя. Здесь ничего такого не было. Может быть, у него вообще не было никакого яда? Она со страхом покосилась на Гибсона.
Если бутылка не здесь, значит, она в автобусе, с усилием проговорила Розмари.
Постойте В глазах полицейского был холод. Он не сводил взгляда с Гибсона, словно тот был предметом или препятствием. Этот человек явно привык иметь дело со всякими препятствиями. Вы уверены, что зеленый пакет с бутылкой с ядом был при вас, когда вы садились в автобус?
Уверен, ответил Гибсон с удивительным самообладанием.
А когда вернулись домой?
Его не было.
Вы испытывали душевное расстройство? продолжал полицейский. Считаете, что забыли пакет в автобусе?
Забыл, потому что, видимо, подсознательно не хотел совершить того, что задумал. Гибсон говорил словно затвердивший слова попугай.
Розмари грубовато схватила его за руку.
Вы хотели, чтобы умер какой-нибудь незнакомец? Она почти кричала на него.
Гибсону показалось, будто в него вонзили нож.
Нет! Нет!
Вот видите? На ее лице появилось странное торжествующее выражение. Это все неправда!
Подождите, перебил ее Пол. Какие меры предпринимает полиция?
Занимаемся автобусом. Сделали сообщение по радио. Это помещение я тщательно осмотрю на тот случай, если
Каковы, по-вашему, шансы?
Полицейский пожал плечами об этом не задумывался. Он был унылым человеком. Видел в жизни много бед, исправно исполнял свои обязанности, а остальное будь что будет.
Если кто-то найдет бутылку якобы с оливковым маслом, он может ее выбросить или принести домой и употребить в дело. Разве угадаешь, как поступит человек?
«Этель могла бы принести», подумал Гибсон и на секунду испугался, что на нервной почве вот-вот расхохочется.
Разве мы не сумеем найти автобус? настойчиво спросила Розмари.
Как? растерялся Пол. Рози, вы вообще-то уверены, что ему не требуется врач?
Надо спешить, торопила Розмари.
Надеюсь, вы найдете эту бутылку, пока ничего не случилось. Девушка-кассир всхлипнула и покосилась на Гибсона. С вами ведь все в порядке? Ее как будто заботило его состояние.
Гибсон не ответил. Что значит «все в порядке», думал он с грустью.
Они снова оказались в машине.
Пятый маршрут тот, что идет по бульвару? спросила Розмари.
Да.
Но как нам определить, какой конкретно автобус? Вы заметили на нем какие-нибудь цифры?
Нет.
Но полиция ведь может найти, раз они знают, когда вы сели в него на бульваре и вышли у рынка?
Возможно.
В таком случае они его уже нашли. Сейчас половина третьего.
Розмари не переставала говорить. Ее тревога выплескивалась наружу с потоком слов. Гибсон отвечал коротко. Пол вел машину, но вел как-то рассеянно. Автомобиль дергался и вихлял водитель явно нервничал. Гибсон, своим полным крушением отторгнутый от самого себя, вдруг с удивлением обнаружил, что еще способен воспринимать окружающее. Ощутил возрождение прежней силы. Больше не чувствовал себя изолированным от мира. Пол от него отшатнулся. Почти суеверно испугался человека, который решил наложить на себя руки.
Гибсон размышлял, не стоит ли ему объясниться. Но трудность заключалась в том, что он не помнил, какова была мотивация его поступков. Странно было сидеть между двумя людьми, изо всех сил старавшихся не позволить судьбе превратить его в убийцу. Судьба это именно то слово. Теперь он вспомнил.
Я собирался написать письмо, сказал он вслух. Хотел объяснить по крайней мере
Не надо! с жаром проговорила Розмари. Не сейчас. Не будем об этом говорить. Не важно, о чем вы тогда думали. Теперь нам надо найти эту ужасную бутылку, чтобы никто не пострадал. Все остальное потом: скажете, если захотите. Пол, вы не могли бы ехать быстрее?
Я собирался написать письмо, сказал он вслух. Хотел объяснить по крайней мере
Не надо! с жаром проговорила Розмари. Не сейчас. Не будем об этом говорить. Не важно, о чем вы тогда думали. Теперь нам надо найти эту ужасную бутылку, чтобы никто не пострадал. Все остальное потом: скажете, если захотите. Пол, вы не могли бы ехать быстрее?
Не хочу угодить в аварию. Таунсенд нервничал и потел.
Понимаю, понимаю! Розмари ударила кулачком в дверцу машины. Но слишком себя виню.
Гибсон пытался протестовать, но она так пронзительно посмотрела ему в глаза, что он замолчал.
И вы тоже виноваты! Все мы виноваты! Я вам докажу! кричала она. Я устала, очень устала.
Не надо так говорить, Рози! перебил ее Таунсенд. Он, должно быть, спятил. Вот и будем считать, что Кен спятил.
У Гибсона возникло странное ощущение основательности всего происходящего. Да, думал он, я безусловно виноват.
Бульвар был улицей с разделительной полосой, и в средней части, где раньше ездили машины, проходила автобусная линия. Улицу обрамляли невысокие многоквартирные дома, построенные в очаровательном калифорнийском стиле вокруг поросших травой двориков и выкрашенные в веселые цвета: красные, желтые, зеленые, сияющие в лучах солнца погожего дня. Время от времени, словно крупные бусины на красивой нитке, попадались торговые центры. Огромный продуктовый рынок с тянущимися вдоль тротуара прилавками с красными, желтыми и оранжевыми фруктами казался наседкой с выводком цыплят аптеки и прачечных.
Через десять минут пути разделительная полоса исчезла, и бульвар превратился в обыкновенную улицу, петляющую в жилых застройках в долине. По мере того как приближалась граница города, дома становились меньше, невзрачнее и больше походили на деревенские жилища. Сидящий между Полом и Розмари Гибсон смотрел на окружающее так, словно прилетел на другую планету.
Они обогнали один следующий в попутном направлении автобус, затем другой. Ни тот, ни другой не мог быть тем, который им нужен.