Мало ли на свете всяких сестер.
Она приехала позаботиться о нас после аварии.
Должен признаться, скороговоркой начал Пол, нам маме, Джини и мне Этель не особенно нравится. Кажется очень холодной и надменной.
Это моя-то сестра! возмутился Гибсон.
Бессердечной? пробормотал шофер. Как вся наша порода. «Нет, мы люди. О да, людьми вас числят в этом списке»
Увлекаетесь Шекспиром?
Конечно. Мне приходятся по вкусу не только его слова, но и его звучание. Вы же любите Шекспира?
Очень. У Гибсона от восторга зашевелились на голове волосы. А Браунинг вам нравится? спросил он со странным нажимом.
Кое-что. Пожалуй, очень многое. Но в него, конечно, надо вчитаться.
Он скорее дамский поэт.
Именно у дам в лучшие времена были возможности для утонченных размышлений. До того, как большинство из них превратилось в чернорабочих и олигархов.
Именно, почти успокоился Гибсон.
Розмари больше не плакала. Сидела, привалившись к мужу плечом.
Вы слышали, что Этель говорила о блондинках? сдержанно спросила она.
А что бы она могла сказать? встрепенулся водитель автобуса, но Пол Таунсенд его жалобно прервал:
Довольно волнений. Где все-таки эта блондинка? Не исключено, что яд у нее и она в опасности или уже мертва. Не понимаю, как вы можете рассуждать о Шекспире и Браунинге.
Она живет через четыре-пять кварталов за следующим перекрестком, спокойно ответил Ли Коффи. Сколько времени?
Двадцать минут четвертого. Точнее, двадцать две.
Не многие употребляют оливковое масло на закуску между едой.
Правда! Розмари захлопала в ладоши. У нас больше времени, чем мы полагали.
Вероятно, бодро согласился Гибсон. Но внутри, там, где притаились угрызения совести, кольнуло. Это жизнь отзывалась болью. Ведь происходят же несчастные случаи. Он одновременно испытывал сладостное чувство освобождения и пронзительной тревоги.
Несчастные случаи происходят.
Глава XVI
На углу Аллен-стрит и бульвара стоял светофор. Машина свернула направо на Аллен-стрит. Никто не проронил ни слова. Автомобиль Пола прочесывал первый квартал. Водитель, казалось, принюхивался к воздуху. Они миновали перекресток. В середине второго квартала они остановились.
Ли Коффи рассуждал вслух. Опустил голову, глаза блуждали, говорил, как заговорщик:
Ее дом находится на этой стороне Аллен-стрит или за углом. Она обычно стоит у светофора на этой стороне Аллен-стрит. Если требовалось переходить через дорогу, она бы это делала на бульваре.
Мистер Гибсон на краешке сиденья серьезно кивал, но испытывал детское удовольствие, словно участвовал в игре.
В первом квартале были двухквартирные дома по пять-шесть комнат в квартире, сказал Ли. А вот здесь частные владения, довольно старые и достаточно большие, чтобы сдавать жилье.
Он был прав: в этом старом квартале крыши доходили до верхушек деревьев, которые были высокими, что редко встретишь в новых растущих калифорнийских городках.
Он был прав: в этом старом квартале крыши доходили до верхушек деревьев, которые были высокими, что редко встретишь в новых растущих калифорнийских городках.
Не думаю, что у нее много денег, продолжал водитель. Живет, скорее всего, одна. Была бы семья, имелась у кого-нибудь машина. (Вполне справедливое замечание для Калифорнии.) Родственники бы работали, и она не ездила с такой регулярностью на автобусе. Я понимаю моих пассажиров.
Все так. Но как нам поступить, если вы даже не знаете ее имени? поинтересовался Пол.
Да, Ли, какие наши действия? заволновалась Розмари.
Будем звонить в двери по очереди в каждом квартале. Спрашивайте, не живет ли в доме молодая блондинка среднего роста. Медсестра. Почему я это говорю? Заметил на ней однажды белые чулки. Есть много разных профессий, требующих белой униформы, но ни одна женщина на свете не станет надевать белые чулки, если не обязана это делать. Если обнаружите ее или что-то о ней узнаете, крикните, подайте сигнал остальным. Спрашивайте, не проходила ли она в этом месте, и если да, то куда повернула. Только не сообщайте о цели расспросов. Заметив, как вздрогнул Гибсон, он объяснил: Иначе все слишком затянется. Договорились?
Предложения показались всем ясными и логичными. Все четверо высыпали из машины и разошлись. Розмари побежала обратно по тротуару, чтобы начать с границы квартала. Пол направился налево к концу квартала. Ли Коффи приступил к поискам с того места, где стоял. У него от возбуждения дрожали ноздри, и были на то причины, догадался Гибсон. Наверное, возникло ощущение, что дом блондинки находится в этом месте. Коффи решил двигаться налево, а Гибсон направо, навстречу Розмари.
Хромая, он взошел на крыльцо дома и позвонил. Никто не открыл судя по всему, там никого не было. Гибсон стоял на этих странных ступенях и продолжал звонить. Он был мистером Гибсоном с английского отделения или чокнутым, преступником, человеком в отчаянном положении, чьи друзья боролись за его судьбу. Разве он мог их подвести? Дать им понять, что они обречены? Полумертвый, полувозродившийся к жизни, он не был ни в чем уверен.
Только он собрался уйти и звонить в другую дверь, как услышал пронзительный свист, поднял голову и увидел, что Ли Коффи энергично жестикулирует своими длинными руками.
Гибсон обрадовался он был доволен, что из всех четверых Ли Коффи первым напал на след. Одного этого было почти достаточно, чтобы вообразить, будто человек способен победить, противопоставив обстоятельствам ум и интуицию. Романтичная, наивная идея, но она ему понравилась.
Он направился к водителю автобуса. Туда же бежала Розмари и спешил Пол. Они собрались на сером крыльце опрятного серого дома, навевавшего мысли о Новой Англии. Рядом с перилами крыльца рос сиреневый куст не частое растение на Западе. На пороге стояла миниатюрная девушка, на которую с высоты своего роста взирал Ли Коффи.
На ней был синий хлопчатобумажный халат. Волосы сбились, словно она только что оторвала голову от подушки. Лицо с широко расставленными глазами сужалось к подбородку. Привлекательное лицо и без заурядной смазливости. Кожа превосходная, гладкая. Серьезный рот, прозрачные серые глаза. Единственной, в понимании Этель, присущей блондинкам чертой был цвет ее волос.
Вот она! В этот момент Ли Коффи показался Маленьким Медвежонком из «Историй Хеллоуина».
В чем дело? спросила девушка. По уверенному голосу можно было судить, что ее не так легко удивить. Для такой миниатюрной особы она была очень сильной.
Мы приехали не для того, чтобы вас в чем-то обвинить, пробормотал водитель. Нам надо знать, мэм, не находили ли вы сегодня в автобусе бутылочку с оливковым маслом? И не принесли ли ее домой?
Нет, ответила блондинка.
Вы видели в автобусе этого человека моего мужа? Розмари показала на Гибсона.
Нет. Взгляд блондинки переходил с одного лица на другое. Что-то случилось? Вот вас я помню. Она перевела взгляд на Ли Коффи. Вы водитель. Ее глаза были ясными и спокойными.
Да, мэм. Гибсон ждал, что он скажет, что она его блонди, но его соломенные ресницы были скромно опущены.
Девушка наморщила лоб.
Может быть, кто-нибудь из вас объяснит мне, что произошло?
За дело взялась Розмари, но не дошла и до половины рассказа, как блондинка жестом пригласила всех в дом. Словно такой серьезный предмет можно было обсуждать лишь внутри, где не помешает ветер и не разнесет их слова по округе.
Они расселись в гостиной на жестком диване и стульях. Розмари продолжила разговор.
Маленькая светловолосая женщина слушала сосредоточенно, ничем не выражая тревоги.
В конце концов Ли мистер Коффи вспомнил вас, и мы приехали, закончила Розмари. Надеялись, что бутылочка у вас. Или вы что-то заметили.
Я бы ее не взяла, если бы даже увидела. В голову бы не пришло. Безукоризненные руки блондинки без единого кольца лежали на коленях. Ни бутылка, ни зеленый бумажный пакет мне на глаза не попадались. Этой маленькой женщине пропавший яд смертельной опасностью не грозил.
Поиски зашли в тупик. Провалились. Чуда не произошло: они смогли найти блондинку водителя автобуса, но не пузырек с отравой. Яда здесь не было.
Гибсон смущенно поежился, он решил, что сам должен выступить в роли чудотворца.
Скажите нам ваше имя, попросил он. Гибсон хотел, чтобы Ли Коффи узнал, как зовут его блондинку.
Она ответила, что ее зовут Вирджинией Северсон. Имя означало невинность, чистоту и очень ей подходило. Она выглядела по-девичьи опрятной, спокойной и по-скандинавски сдержанной. Розмари назвала ей имена всех присутствующих. И снова благопристойный ритуал знакомства словно успокоил Пола Таунсенда. Он старался быть неотразимым.
Однако все это было только отсрочкой. Строгая, серая, безукоризненно чистая гостиная казалась душной, воздух спертым.
Я сидела в передней части автобуса, заметила мисс Северсон. Ваше место было где-то позади меня. Ее серьезные глаза изучали мистера Гибсона. Прошу меня простить. Она повернулась к Ли Коффи. Как вы догадались, где меня найти?
Однажды заметил, что вы нюхали грозди сирени.
Вы тоже с востока, что обратили внимание на сирень?
В другой раз я расскажу вам, каким образом обратил внимание на сирень, тихо ответил водитель автобуса.
Блондинка опустила ресницы.
Жаль, что ничем не могу вам помочь, пробормотала она.
Послушайте, если все это время полиция передавала по радио предупреждения, может быть, стоит им позвонить и узнать, не откликнулся ли кто-нибудь? спохватился Пол. Вы разрешите?
Да, да, позвоните. Розмари сидела, сцепив руки.
Вирджиния Северсон пошла проводить Пола к телефону. Мистер Гибсон опустился на стул, надежда таяла. Все плоды достались Ли Коффи, а яд, по-прежнему угрожая людям смертью, не нашелся.
Девушка вернулась, кусая губы.
Понимаете, я медицинская сестра, и все это меня глубоко волнует.
Каждый человек имеет свои резоны, мягко заметил водитель автобуса. Проще всего сказать, что он чокнутый. Не надо никаких усилий.
Взгляд Вирджинии Северсон стал внезапно встревоженным. Она наклонила голову набок и посмотрела на него.
Сейчас вопрос не в том, каковы его резоны. Где-то гуляет бутылка с ядом без этикетки. Это пугает, мистер Коффи. Меня учили аккуратно обращаться с лекарствами.
Ее надо найти. Мы обязательно должны это сделать. Глаза водителя призывно горели.
Конечно, найдете. Я тоже. Она, казалось, откликнулась на призыв. Дайте подумать. Девушка села, закутав свои красивые ножки в длинные полы синего халата.