Что-то не так, госпожа Радович? подал голос один из охранников.
Оглянувшись на него, я выразительно пожала плечами, демонстрируя, что еще не разобралась, и снова посмотрела на кресло.
И вздрогнула, когда совсем рядом со мной раздалось:
Вас настораживает присутствие магии? Не волнуйтесь, это лишь защитный купол, призван обеспечивать безопасность невесты Владыки, которая изредка навещает нареченного.
Вздрогнув всем телом, я обернулась, посмотрела на бесшумно подошедшего дракона и и внезапно поняла странную вещь нет, меня не присутствие магии насторожило. Более того, магии я здесь даже не ощутила. Что странно и может свидетельствовать о двух фактах ее здесь или нет, или это магия моей магической конфессии!
Но прежде чем я всерьез задумалась об этом, мысленно повторила про себя слова охранника и переспросила:
Невесты Гаррата-Ррат-Эгиатара?
Дракон ответил с неожиданной яростью:
Д-д-да!
Вот если честно, то это было странно. Причем очень. Но как-то вдруг и совершенно неожиданно я поняла не хочу сидеть в кресле этой леди. Не потому, что у меня какие-то трудности, просто она об этом точно узнает и заявит что-то вроде: «Выбросите эту мерзость, оскверненную грязной человечкой», а это уже неприятно будет. И потому, глянув еще раз на кресло, я спросила:
А можно мне тут, в уголочке, на полу посидеть?
Охранник смерил меня странным взглядом и безапелляционно ответил:
Нет.
Затем добавил:
Я не могу оставить вас здесь, не обеспечив вашу защиту.
И я уже было сникла, как вдруг вспомнила на мне же браслет! То есть защита. А значит
Хар-Рран, она в безопасности, произнес молчавший до того охранник. Она ведь открыла дверь.
Нет.
Затем добавил:
Я не могу оставить вас здесь, не обеспечив вашу защиту.
И я уже было сникла, как вдруг вспомнила на мне же браслет! То есть защита. А значит
Хар-Рран, она в безопасности, произнес молчавший до того охранник. Она ведь открыла дверь.
Точно! торжествующе подтвердила я.
Сам Хар-Рран неодобрительно посмотрел на меня, затем развернулся и вышел в соседнее помещение. Вернулся с компактной тахтой, накрытой белым чехлом. Совершенно без усилий подтащил мебель к стене, расположив ее за креслом драконессы на расстоянии метров пяти, снял чехол и молча указал мне на посадочное место.
Искренне поблагодарив, я прошла, разувшись, забралась на тахту с ногами, села удобнее и, расположив книгу на коленях, раскрыла на первой странице.
И вновь испытала трепет, восхищение и благоговение, едва золотые буквы осыпались мириадом искорок и на страницу вылез смешной маленький дракончик. Легендарная одушевленная, то есть фактически живая книга вновь ожила, едва я ее открыла. И это было так волшебно! Так удивительно, что я на мгновение даже забыла, где нахожусь и что происходит
И вспомнила, едва дракон захрипел и комнату сотряс дикий, полный боли и отчаяния крик Крик такой силы, что я едва не обронила книгу и, каким-то чудом подхватив ее, прижала к груди.
А Гаррат бился в цепях, извивался, хлестал по полу хвостом и стонал так стонал, что я сама не заметила, как молча заплакала.
Ему уже не помочь, прекратите плакать, произнес Хар-Рран.
Я даже не посмотрела в его сторону, с содроганием глядя на мучившегося дракона.
А потом вдруг вспомнила сказанное Рото, гномом, с которым я встречалась в порту: «Болезнь это, плохая болезнь, поражает детей драконов возрастом до трех лет. Выживших нет».
Великая мать всего сущего, это что же, дети мучались так же?! Как?! Как же так?
Леди Милада, вас трясет! свидетельствуя о четком контроле над моим состоянием, сообщил Хар-Рран.
Действительно трясло. И как представлю себе, так все сильнее трясти начинает.
Прекратите, иначе я выведу вас отсюда, предупредил дракон.
Его напарник, тоже, как оказалось, пристально за мной наблюдавший, неожиданно спросил:
Леди Милада, что конкретно в данной ситуации довело вас до слез?
Я молча вытерла глаза, попыталась ответить и не смогла. Подбородок дрожал, горло спазмом сжало, я беззвучно заплакала снова, и несколько слезинок упало на невероятно раритетную живую книгу Как я могла? Это же живая книга.
Испуганно раскрыв ее, я выхватила из кармана платочек, чтобы стереть капельки с бумаги, но дракончик был проворнее. Он вылез на корешок, укоризненно посмотрел на меня, погрозил коготком и дыхнул на бумагу Мокрые пятна мгновенно высохли. И я, подуспокоившись за всем этим действом, тихо ответила охраннику:
Простите, пожалуйста. Но он так мучается и я как подумаю о том, что дети
На этот раз, чтобы не намочить книгу, я отодвинула ее подальше и, запрокинув голову, глубоко задышала, стараясь успокоиться.
Драконы помолчали, давая мне время прийти в себя, а затем Хар-Рран как-то устало произнес:
Да, так было. Древние лечили тех, кто был возрастом старше, но драконят лечить не могли. Страшные годы седых отцов и утративших желание жить матерей
И все, слезы хлынули ручьем. Я честно пыталась успокоиться, торопливо вытирала лицо и не могла. Совсем не могла! Минут пять я просто плакала, а потом что толку жалеть об ушедших пусть даже от жалости рвется сердце мне нужно было собраться здесь и сейчас и начать действовать.
А потому я снова вытерла лицо, вернула книгу на колени и, стараясь больше ни о чем постороннем не думать, тихо сказала дракончику:
Мне нужна информация о том, как лечить драконов от Серой хвори.
Золотой тисненый дракончик молча развел лапками, показывая, что ничего не понял. И очень жаль в прошлый раз он догадался, что мне от него надо, а сейчас что? Неужели современный язык знала лишь та часть сущности Асур-Ррата, что покинула книгу и сейчас пытается возродиться в полном объеме?
Я задала дракончику еще несколько вопросов но он все так же не понимал меня.
Молчали и охранники, безразличные, казалось бы, даже к тому, что у меня в руках древняя живая книга. А когда я подняла взгляд на них, Хар-Рран честно признался:
Мы не владеем языком древних.
Тяжело вздохнув, я решила, что ну и ладно у меня есть запасной план. И, достав дневник, торопливо вывела на первой его странице:
Тяжело вздохнув, я решила, что ну и ладно у меня есть запасной план. И, достав дневник, торопливо вывела на первой его странице:
«Магистр Валентайн, мне очень нужна ваша помощь».
Однако ответа не последовало.
Выждав около минуты, я вновь взялась писать: «Магистр Валентайн, я прошу прощения, что не писала вам несколько дней, но все произошедшие события не имели никакого отношения к нашему делу и касались только моей личной жизни, о которой вам вряд ли интересно знать».
И тут на бумаге проявилось четкое и резкое:
«Ну почему же, мне интересно!»
Я замерла, с некоторым недоумением глядя на написанное магистром. И недоумение лишь усилилось, когда маг дописал еще строку:
«Итак, я слушаю».
Окончательно растерявшись, я уже хотела было спросить, что конкретно он готов выслушать, но потом до меня дошло речь ведь явно о том, что мне нужна помощь. И, с облегчением вздохнув, быстро написала:
«Вы владеете языком древних драконов?»
Ответом была тишина. Практически минуту магистр Валентайн ничего не писал в ответ, а затем в блокноте проявилось всего одно слово:
«Допустим».
Меня такое совершенно не устраивало, и уже несколько раздраженно я написала:
«Магистр Валентайн, простите, что упорствую, но мне нужно знать совершенно определенно».
Вновь последовала пауза, после которой в блокноте проявилось:
«Мне безумно интересно узнать об изменениях в вашей личной жизни».
Разговор пошел как-то совсем не так, как я планировала. И я лишь утвердилась в этом мнении, когда магистр написал следующую строку:
«Вы все еще пребываете в гостинице Весенняя капель в статусе совершенно свободной девушки?»
«Нет» потрясенно написала я.
«Вот как, ответил магистр. И тут же дописал: И какие же конкретно изменения произошли в вашей личной жизни? А главное, где вы сейчас спите, госпожа Радович?»
Окончательно растерявшись, неуверенно ответила:
«Нигде не сплю День же».
И вот на это магистр с методичностью дознавателя на допросе вывел:
«А ночью где вы изволите спать?»
Я даже не знала, как на это реагировать. Сглотнув, огляделась, натолкнулась на заинтересованные взгляды охранников, посмотрела на дрожащего в оковах умирающего дракона и подумала: а о чем речь вообще?! При чем тут мой сон и изменения в личной жизни в момент, когда мне просто нужна помощь, которую маг, к слову, обещал.
И вот вспомнив об этом, я раздраженно ответила:
«Я сплю, где придется. Где скажут, там и сплю! Магистр Валентайн, смею напомнить, что я нахожусь в Аркалоне на положении жертвы магического ритуала, ожидающей своей участи. И мне нужна помощь! И поверьте, место моего ночного пристанища самая незначительная из всех трудностей, с которыми я вынуждена сталкиваться. А теперь будьте так любезны конкретно ответить на вопрос о том, владеете ли вы языком древних драконов?!»
Некоторое время маг никак не реагировал, а затем в блокноте проявилось:
«Да».
И все.
«Простите, а что конкретно да?» осторожно спросила я.
И мне показалось, что его раздражение я ощутила даже прежде, чем увидела:
«Да, владею!»
С облегчением выдохнув, я радостно написала:
«Переведите для меня, пожалуйста, фразу Как излечиться от Серой хвори, мне очень нужно и»
Я не успела дописать, как в блокноте на три строки вместо одной, как раньше, показался вопросительный знак. Такой огромный, и почему-то мне показалось, что взбешенный вопросительный знак.
Один, а после еще три и резкое:
«Что?!»
Нет, у нас совершенно не складывался сегодня разговор. Я подышала, успокаиваясь, затем осторожно написала:
«Пожалуйста, ни о чем не спрашивайте сейчас, просто переведите фразу. Мне действительно очень нужна ваша помощь».
Ответом мне было молчание и пустая строка в блокноте.
«Пожалуйста» робко написала я.
Еще несколько секунд не было никакого ответа, а затем на бумаге проявилось написанное резким почерком с выраженным наклоном влево и сильным нажимом:
«Датар греноаранд тша хаэс ррагадран Эгра моэр».
Увидев эту строку, я невольно вспомнила курс графологии и как-то отрешенно сделала характеристику на основе увиденного: не слишком выраженный, но наклон букв влево преобладание разума над эмоциями, люди с таким почерком обыкновенно скрытны, независимы и рациональны. Сильный нажим при написании энергичность и способность к руководству большими группами людей. Угловатые буквы активность, критичный ум, амбициозность и независимость. И вот если быть откровенной, эта беглая характеристика на основе почерка как-то не вязалась у меня с образом магистра Валентайна А с другой стороны, мы были знакомы всего ничего, так что о каких-либо выводах думать глупо.