Сколько прошли за день?
Почти четырнадцать километров на основном направлении, больше трети.
Потери?
Сводку отослал. Умеренные. Но инженерно-разведывательные роты потрепаны значительно. Одно хорошо, в основном с легкими ранениями. Направили пополнение из Арес-зюда. Выдвигаю противотанковую артиллерию к Рейманнсвальде. Прогноз на ночь неутешительный: возможен туман, но пока корректировщик в воздухе. Но никакого шевеления в тылах у немцев нет. Вероятно, тоже ждут тумана. Или когда мы подойдем поближе. Чужие мозги потемки, товарищ командующий.
Штерн недовольно посмотрел на Влада.
А останавливаться зачем?
Вот из-за этих вот лесков, Влад ткнул в Дзингельские высоты. Там наверняка противотанковой артиллерии напихано по самое не хочу. Самое удобное место для контратаки.
А где хочешь встретить?
У Хегельлингена и Дорсчена. Местность не такая пересеченная. Поэтому и дам команду «стоп». Но не сразу, а проведу «неудачную атаку». Что все, снаряды кончились, танков не осталось, все стерли о Рейманнсвальдский рубеж.
На остальных участках?
Пока тихо. Постреливают, атаковать не пытаются.
Проедусь по частям. Быть на связи!
Есть!
Влад проводил комфронта до машины, которая выехала в сторону Граево. Влад отзвонился по частям и предупредил о возможном появлении гостей. По докладам корректировщика, на дорогах севернее Рейманнсвальде обычное движение. Чуть усилилось ближе к ночи. Туда вылетели ночные бомбардировщики У-2, которые будут до утра беспокоить немцев, а заодно контролировать дороги.
В четыре утра Владислава разбудили: поступил доклад, что аэродром в Лазях накрыло туманом. Отдельная разведывательная эскадрилья отменила вылеты. У находящегося в воздухе разведчика топлива на три часа патрулирования, и он уходит на запасной аэродром в Сувалках или в Лиду. Ночники вылеты тоже отменили. В этот момент корректировщик обнаружил несколько взлетевших ночных истребителей немцев. Ему приказали отходить к Сувалкам, там дозаправиться и вылетать снова. Но и Сувалки закрыло туманом, и корректировщик пошел в Лиду.
Влад связался с 4-й дивизией, которая ближе всего находилась к Роминтенскому лесу. Приказал усилить наблюдение и внимательно прислушиваться к противнику. Но как только прекратил гудеть А-29, так заговорила немецкая артиллерия. Стало понятно, что немцы глушат звуки со своей стороны.
Машину! надевая на ходу папаху, Влад выскочил из бункера и сел в бронетранспортер. В Лази!
Три километра пролетели в сплошном молоке тумана. Тормознули на миг у шлагбаума аэродрома и остановились у штаба эскадрильи. Отмахнувшись от доклада дежурного, Владислав зашел в комнату отдыха дежурного экипажа.
Взлететь сможешь, капитан?
Туман, товарищ генерал
Я вижу!
И там «мессеры» работают.
Знаю, но мне нужен там корректировщик.
Так ведь туман, товарищ генерал!
У тебя есть локатор.
Товарищ генерал! взмолился дежурный по аэродрому. Я выпускать права не имею!
Мне нужен корректировщик в воздухе. И сейчас.
Подошел разбуженный командир эскадрильи майор Головачев.
Он не сможет. Я пойду. Готовьте прожектора. Топлива на десять часов, так что найдем, где сесть.
Вместе с экипажем и корректировщиками Влад дошел до толстобрюхого самолета. Готовился экипаж довольно долго. Сзади поставили два зенитных прожектора, но молоко тумана было очень плотным. Наконец, возник небольшой разрыв, и самолет, взревев двигателями, нырнул в туман.
Взлетел! заорали вокруг болельщики, услышав чуть сброшенные обороты двух «Райтов».
Владислав сел в БТР и через пятнадцать минут уже разговаривал с Копцом, согласовывая прикрытие борта ночниками из Лиды. Там же готовили к вылету второй борт. Головачев через час обнаружил колонну, выходящую из Яркентайля, и по ней отстрелялась дальнобойная артиллерия. Чтобы немцы не расслаблялись, совершили налет и на штаб в Гольдапе. Но точно корректировать огонь корректировщик не смог. Снизу был плотный туман, и наблюдатели могли видеть только отдельные вспышки разрывов. Сами цели были им скрыты.
Колонна продолжала движение, сопровождаемая морскими 180-миллиметровыми орудиями. Пройдя Гольдап, она разделилась, это уже из-за огневого воздействия, и двинулась по трем дорогам на юг. Удовлетворенно хмыкнув, Преображенский начал маневр в сторону Сеескена одним танковым и одним мотострелковым полком. Для того чтобы выйти к Хегельлингену, они будут вынуждены подставить борта. Огнем сопровождали только колонну, шедшую по Проккенской дороге, тех, кто сам шел в огненный мешок, не трогали.
Ближе к утру немцы заняли позиции для флангового удара по Коваллену. Головачев передал их координаты. В Осовец вернулся Штерн, вместе с ним приехал и Булганин. Влад передал им наградной для экипажа Головачева.
Взлетели в плотном тумане и обеспечили разведку и сопровождение немецкой танковой дивизии. Головачев достоин звания Героя Советского Союза.
Штерн поморщился и сказал:
Посмотрим, что нам это даст. Возьмите, Николай Александрович. Давай диспозицию, Владислав Николаевич.
Влад прошел к карте и показал свежие отметки.
Когда начнем?
За час до рассвета. Через полтора часа. Может быть, чаю?
Лучше кофе, высказались оба начальника. Они прошли в комнату отдыха, где стояла трофейная кофеварка и был подготовлен то ли завтрак, то ли поздний ужин.
Штерн ел быстро и продолжал рассматривать какие-то документы, он всегда возил с собой много бумаг. Что-то писал карандашом в блокноте. Начштаба корпуса полковник Корзунов попытался подарить ему трофейную авторучку. Это он и его жена обставляли хорошей трофейной мебелью и техникой эту комнату, зная, что начальство оценит.
У меня есть, но карандашом удобнее, буркнул Штерн, отказываясь принимать подарок. Им завладел Булганин.
Долго посидеть не удалось, немцы попытались начать артподготовку, и все вновь перешли на КП. Влад дал команду подавить немецкую артиллерию. Постепенно в разговор начали подключаться корпусные артполки, и вошло в диалог усиление. Весь участок от Венсовена до Филиппова сосредоточил огонь на немецких позициях от Грабовена до Хегельлингена. Подключились и гвардейские минометы, которых уже было по дивизиону в каждой дивизии, и гвардейский минометный полк в самом корпусе. Через двадцать минут немцы перестали отвечать огнем на огонь. Все их батареи были подавлены. За счет правильного расположения артиллерии удалось сосредоточить огонь и создать на участке примерно шести-восьмикратное превосходство над противником. Огненный вал бушевал еще двадцать минут, затем последовала атака от Сеескена, с иного направления, нежели наступали днем раньше. Судя по ответу немцев, основные их силы на этом участке полностью уничтожены и деморализованы. В Вилкассене уже хозяйничают казаки Константинова, выскочившие из Боркен-форста, Грабовен под огнем дальнобойной артиллерии, а гвардейцы двинулись дальше на Казакен. Влад выдвинул вперед 3-ю гвардейскую от Филиппова, усилив наступающие две дивизии еще одной. По данным разведки, все немецкие резервы исчерпаны, и впереди у корпуса Гольдап. Активность проявляется на всем участке, в том числе и у Пшеросля, где также прорвана оборона, и 4-я гвардейская вошла в Нассавер-форст и продвигается к Роминтену. Активность проявляет не только Преображенский, Штерн подключил к операции весь северный фланг фронта, чтобы у противника не возникло желания перебрасывать войска с других участков.
В середине дня забеспокоился Булганин и потянул всех в Дорсчен, посмотреть на поле боя. Ему же отчитываться перед Москвой, перед ГПУ. Штерн отмахнулся и не поехал, а Владу пришлось сопровождать неугомонного ЧВС фронта. Первое, о чем доложили командиры 1-й штурмовой и 1-й танковой гвардейских дивизий:
У противника новые танки! Захвачено и уничтожено двенадцать тяжелых танков на участке Дорсчен Хегельлинген. Шесть из них не сгорели, повреждена только ходовая часть. Два полностью целых, застряли в воронках от тяжелых снарядов, один из них перевернулся. Маркировка на бортах: 502-й и 503-й тяжелые танковые батальоны.
Сзади на башнях танков красовались или белый мамонт, или желтая голова бенгальского тигра. Несколько пленных, в том числе командир 502-го батальона майор Шванер. У майора перебита нога у стопы, ее ампутировали, на допросе показал, что вчера в Роминтенском лесу находился Адольф Гитлер. Не побоялся появиться почти на самой линии фронта. Танки новые, не серийные, идут, точнее шли на войсковые испытания. В танковый бой вступить не успели. При выходе на рубеж атаки попали под сильный обстрел тяжелой артиллерией. Все были выведены из строя до начала нашей атаки на Хегельлинген. Машина тяжелая, с маленькой скоростью, вооружена 88-миллиметровой пушкой. Сгоревшие машины имели попадания в кормовую часть 180-и 152-миллиметровыми снарядами. Трофейщики уже готовят уцелевшие машины для эвакуации в тыл. Влад связался со Штерном, и тот приказал эвакуировать все машины в тыл.
Дальнейшее продвижение происходило относительно быстро, насколько позволяла обстановка. Было несколько противотанковых засад, проявилось и местное ополчение куча пожилых и очень молодых немцев с маузерами. Но в качестве пулеметчиков у них бывалые солдаты вермахта, так что приходилось считаться и с этими подразделениями. Но в обороне они действовали много хуже.
Четвертая гвардейская совершила марш через Роминтенский лес и завязала бои на восточной окраине Гольдапа. В этот прорыв Штерн ввел части 3-й армии, которые уничтожали немецкие войска, расположенные восточнее Нассаверфорста. Гитлер приказал держать город до последней капли крови, хотя никакой стратегической ценности тот не имел. К тому же гвардейцы захватили высоту триста четыре у Петрашена, установили там артиллерийские батареи, а с этих высот Гольдап как на ладони.
Спустя неделю бои стихли. Город был захвачен. Но и наступление выдохлось. Корпусу требовался отдых и переформирование. В целом наступление было успешным, освобождено или захвачено почти полторы тысячи квадратных километров. В результате операции станция Гумбинен и мост через реку Роминтен оказались под огнем морских крупнокалиберных батарей, что существенно нарушило снабжение группы армий «Север», оборонявших Восточную Пруссию. А Даркехмен могли обстреливать и дивизионные пушки. Однако в приказе Ставки в основном говорилось об успехе пятого корпуса генерала Гарнова, который действовал на левом фланге наступления и меньшими силами и средствами добился значительных успехов, действуя в районе Боркен-форста. Совершенно заслуженно корпусу присвоили звание 5-го гвардейского, и его первый отвели на переформирование. Штерн таким образом решил дополнительно усилить 10-ю армию, которую тоже переименовали в первую гвардейскую, так как оба корпуса, входивших в нее, стали гвардейскими. До Кенигсберга было сто двадцать километров по прямой, но все дороги на войне кривые!