68. Более вероятен отрицательный ответ. Ответ на довод из § 64. Довод от отделенной души не решает вопроса; см., однако, посмертно изданный трактат «О душе», дисп. 14, вопр 6, § 9. Тем не менее, добавлю: мне кажется более вероятным, что сопряженная с телом душа не способна напечатлевать в ангеле собственную species своего внутреннего акта. В самом деле, такое действие чисто духовно, а душа, сопряженная с телом, не может выполнять чисто духовного действия без участия некоторого подобия материальной вещи: ведь именно поэтому она не способна мыслить без обращения к фантазмам. Что же касается довода от отделенной души, на него, прежде всего, ответим: сомнительно, чтобы отделенная душа могла так же совершенно беседовать с ангелами, как они сами беседуют между собой, ибо она принадлежит к низшему порядку, обсуждение чего мы откладываем до трактата третьего, посвященного душе, его последней книге. Теперь же скажем, что отделенная душа может говорить с ангелами, являя им свои извлекаемые в этом состоянии акты через сообщение ангелам собственных species этих актов, однако отрицаем, что так же обстоит дело с душой, сопряженной с телом. Этому можно было бы привести достаточное основание: ведь такая сопряженность с телом не позволяет душе производить species вне сопряженности с телом, что нам ясно из опыта некоторых актов, хотя, возможно, этому не найти априорного обоснования разве что в том, что способ действия определяется способом существования. И этого достаточно для наших целей. Мы можем, однако, объяснить причину подробнее. Ведь эта species должна напечатлеваться, как актуально умопостигаемым объектом, тем самым актом, который являет себя в речи. Но если объект отделенной души актуально умопостигаем, то объект души, сопряженной с телом, хотя и нематериален и с этой стороны кажется актуально умопостигаемым, однако некоторым образом умопостигаем только в потенции, а потому не способен воздействовать на дух и напечатлеть в нем свою чисто духовную species. Ибо как сопряженная с телом душа способна мыслить только сообразно материальным вещам, по словам св. Фомы, вопр. О душе, арт. 18, так и ее акт по природе способен производить только соразмерную себе species, точно так же сохраняющую некоторую сообразность материальному. Это можно видеть на примере species, которую акт нашего интеллекта оставляет в нашей памяти: она всегда представляет акт в некоторой соотнесенности с материальным, подобно тому, как тот акт, от коего она произошла, актуально репрезентировал (свой объект). Но такая species не соразмерна ангелам, да и сопряженная с телом душа не имеет актов, в коих могла бы произвести лучшие species; а потому она не способна продуцировать в ангелах интенциональные формы своих актов. Напротив, отделенная душа будет иметь духовный способ действия и поэтому сможет производить акты, более благородные по бытию или хотя бы по модусу, и через них сумеет говорить с ангелами более возвышенным способом если можно так выразиться, лицом к лицу. Исходя из этого, соответственно, следует утверждать, что мы в земной жизни не в силах внутренне возбуждать ангелов, чтобы они слышали нашу речь, как и они не в силах по природе усматривать наши акты, даже если бы мы этого захотели. В самом деле, то и другое следует из того принципа, что мы не можем напечатлевать в них species. И в этом нет ничего несообразного, так как по природе люди не принадлежат к сообществу, или республике, ангелов. Я говорю: «по природе», потому что по благодати они принадлежат к одному мистическому телу, и поэтому весьма правдоподобно, что Бог даровал святым ангелам species, через которые они познают наши акты при разговоре с нами, только усматривают эти акты в слове. Злым же ангелам, полностью отсеченным от этого тела, нет необходимости давать species, и потому они вообще не способны видеть наши акты.
69. На вторую часть затруднения из § 64. Первый тезис. Второй. Третий. Что касается второй части затруднения относительно речи ангелов к людям, то, во-первых, нельзя отрицать, что ангелы могут говорить с людьми, либо подражая человеческой речи, что они делают в воспринятых телах, либо образуя в воздухе чувственные звучания, либо изнутри возбуждая фантазмы, и таким образом либо соблазняют людей совершать зло, либо просвещают и помогают совершать добро Во-вторых, признается, что ангел может говорить к отделенной душе ангельским способом, напечатлевая в ней species собственных актов, из чего здесь исходим и мы В-третьих, однако, мы утверждаем, что ангел не может обращаться к человеку, то есть к душе, сопряженной с телом, с чисто духовной речью, то есть напечатлевая в нас species собственных актов в их собственной репрезентативности. Объясняется это тем, что душа, сопряженная с телом, не способна к такому познанию и способу познания, а потому не способна и воспринять его начало.
70. Четвертый тезис, коим разъясняется третий. А для разъяснения этого добавим, в-четвертых, что даже если бы мы вообразили, что такая species, свойственная духовной вещи, напечатлевается в сопряженной с телом душе, или предположили бы, что она влагается Богом, душа в нынешнем состоянии, тем не менее, не смогла бы воспользоваться ею исключительно при помощи природных сил, ибо такая species превосходит природный способ постижения, присущий душе в нынешнем состоянии. Вот почему, хотя душа Христа могла постигать посредством вложенных species как таковых, не обращаясь к фантазмам, эта способность не была чисто природной, но сопровождалась помощью и содействием, превосходящими природу Даже если бы, допустив невозможное, мы предположили бы, что ангел напечатлевает species своего акта в интеллекте, сопряженном с телом, она была бы излишней и бесполезной, так как сопряженная с телом душа не сумела бы по природе воспользоваться этой species, и напечатлевший ее ангел не смог бы помочь ей ее использовать.
71. Дополнительно подтверждается тот же третий тезис. Наконец, последнее подтверждение уже сказанного что сопряженная с телом душа в ее нынешнем состоянии по природе не способна к таким интенциональным формам. Апостериорно это доказывается тем, что, если бы воплощенная душа была по природе способна принимать репрезентирующие species без всякого обращения к фантазмам, и они однажды были бы ей даны, она могла бы по природе пользоваться ими. Конечно, Творец и Вседержитель не отказал бы сопряженной с телом душе обладать такими species всегда и по любому случаю, и для любых вещей, ибо Творцу природы подобает наполнять природную вмещающую способность, тем более когда этому способствует природное стремление, а другие, низшие, деятели и принятые от них species ее не наполняют. Однако Бог никаких таких species не напечатлевает, и (добавлю для разъяснения), если рассматривать его исключительно как Творца природы, не может их напечатлевать. Следовательно, это знак того, что ни воплощенная душа не обладает такой природной вмещающей способностью, ни тем более ангел не способен по природе производить такие species в воплощенном интеллекте. Поэтому св. Фома в указанном вопр. «О душе», арт. 18, правильно говорит: «Естественная вмещающая способность воплощенной души предназначена к восприятию вещных форм от материальных вещей». И потому она соединена с телом для принятия таких species, и нет у нее большей естественной способности к постижению, нежели усовершаться этими формами, таким образом определенными. Вот почему, пока душа сопряжена с телом, она по видимости склоняется к низшему, чтобы принимать от него соответствующие species, а в отделенном состоянии она, видимо, стремится к высшему, чтобы принять от него воздействие умопостигаемых форм. Примерно так говорит св. Фома. Из всего этого с полной ясностью следует, что ангелы не могут напечатлеть собственные species своих актов в душе, сопряженной с телом: во-первых, потому, что они не способны производить никакого действия, превышающего природную вмещающую способность принимающего; во-вторых, потому, что все, что принимается, принимается по способу принимающего. И поэтому такая species должна была бы репрезентировать ангельский акт по способу некоей материальной вещи, но ангельский акт не способен произвести подобную species.
72. Отсылка к теме беседы между Богом и ангелами. Последнее, что было бы желательно сделать, это разъяснить, каким образом ангелы могут говорить к Богу или Бог к ним. Но первое было разъяснено нами в теме ментальной речи, кн. 1, гл. 5, § 12[37], а именно: чаще всего речь ангелов обращается к Богу как прошение. И здесь не место более подробно рассматривать этот вопрос, ибо через такую речь ангел не принимает знания, а разъясняет уже имеющееся. И самим фактом, что он его имеет, он достаточным образом разъясняет его Богу, так как все открыто очам Божиим; посредством речи к Богу ангел может лишь добавить намерение, или волю, к выполнению некоторого акта ума, чтобы Бог его увидел, как было показано в указанном месте. А вот второй вопрос имеет отношение к разбираемой теме ангельского познания, ибо через речь Бога к ангелам они могут научаться и узнавать нечто новое. Но так как это совершается, скорее всего, через божественное просвещение и откровение, которые принадлежат к порядку благодати, мы обратимся к ним ниже, где будем говорить о данных ангелам дарах благодати и где надлежит также рассмотреть в общем виде вопрос об иллюминации.
Г. В. Вдовина
Тема ангельской речи в схоластической философии
При сравнении двух опубликованных здесь перевода трех глав из трактата испанского схоластического философа и теолога Франсиско Суареса (15481617) «Об ангелах» и статьи проф. Михаэля Эрнста (университет Зальцбурга) «Ангелы в православной религиозной практике и в искусстве» прежде всего бросается в глаза стилистическое различие. Может сложиться впечатление, что, если для православного верующего ангелы часть мира высокой духовности, мира литургических песнопений и церковной живописи, эсхатологических откровений и упований, то для католика они оказываются объектами странных беспочвенных умствований, предельно далеких от благоговейного духовного созерцания горнего мира.
Такое впечатление было бы объяснимым, но крайне поверхностным, потому что опиралось бы на некорректное сравнение. То, что говорится об ангелах в Библии и в святоотеческих текстах, составляет общее наследие двух Церквей, и мир ангелов в католическом богословии и церковном искусстве предстает, с точки зрения верующего католика, не менее возвышенным, прекрасным и насыщенным духовно, чем в православии. Иное дело схоластическая западная философия: сколь бы крепкими и тесными ни были ее связи с теологией откровения, сколь бы служебной по отношению к богословию ни считалась ее роль на разных этапах ее развития, она представляет собой (полу)автономную область и подчиняется общим требованиям и условиям бытия философии как таковой: интеллектуальной деятельности по осмыслению мира и человека. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в схоластической философии ангелы рассматриваются совсем в ином стилистическом ключе, нежели в культовых практиках и в церковном искусстве.