Третье ущелье. А год назад в Алупке было Второе ущелье. Интересно. Где-то должно быть и Первое. Вспомнилась Алина. Тоже сентябрь, два года назад, может, чуть меньше, в окрестностях Севана. Они с Алиной пошли прогуляться по альпийским лугам. За ними увязался долговязый, нескладный Сева из Ленинграда. Феликсу хотелось побыть вдвоем с Алиной, они совсем недавно познакомились. Но Сева пристал не отодрать, совсем, как резиновая липучка. Что делать? пошли втроем. Поднялись наверх, долго наслаждались видами окрестных холмов, величественным Севаном, строгим силуэтом храма на полуострове. Пора было возвращаться на турбазу.
Феликс предложил спускаться не напрямую, а через живописное ущелье вот оно, Первое ущелье! и пройти внизу мимо симпатичного стада овец. Затея оказалась совсем не безобидной.
Когда до отары оставалось метров двести, из-за скального выступа выскочили три огромные кавказские овчарки. Тяжелым галопом наискосок и вверх они направились прямиком к нашим путникам. Впереди галопировал матерый вожак. Собаки не лаяли угрожающе порыкивали, не оставляя сомнений в своих недружественных намерениях. Да, этих собак никак не примешь за миротворцев. Феликс почувствовал: внутри него все сжалось и похолодело. Собачки-то серьезные, враз порвут нарушителей своей территории. Он не боялся «полудиких» собак. Однажды был такой случай, когда на ночной дороге между двумя горными селами в кромешной темноте на него напала свора собак. Тогда он знал, как поступить: схватил несколько камней и, бросая тяжелые обломки, с громкими криками кинулся навстречу невидимым, истошно лающим псам. В тот раз это произвело впечатление Собаки боятся камней. А сейчас что делать, чем обороняться? Травка и цветочки Ни кустов, ни деревьев Ни камней, ни палок.
Красота, закат, низкие тучи, уныло свистит северный Борей, поет о чем-то своем, совершенно не интересуясь, что происходит с людьми на этом альпийском лугу. А на альпийском лугу вот-вот разразится трагедия.
Рядом на ветру качался сухой зонтик гигантского борщевика. Феликс обломил легкую, полую былину получилось какое-то подобие метровой палки. Такой не ударишь вмиг сломается от любого легкого соприкосновения. Феликс выдвинулся вперед и вниз, оставив своих спутников чуть сзади. Надо защитить девушку Что толку от этого домашнего, городского мужчины, все теперь зависит только от него
Собаки втроем бросились на Феликса. Тот дико выл, кричал, лаял, визжал «Вон, вон отсюда, исчадия ада, не сметь, всех порву, всех, всех вот этими руками порву!» Вспоминая это сейчас, Феликс вполне мог бы повторить известные строки: «Я пламенел, визжал, как он, как будто сам я был рожден в семействе барсов и волков под свежим пологом лесов». А тогда Трудно передать комплекс ощущений, которые он тогда испытывал. Отмахивался от собак, те отскакивали, а он думал только о том, как бы случайно не задеть кого-нибудь из этих «зверюг», а как иначе можно было их называть? От малейшего прикосновения «палка» обязательно сломается, и тогда он останется совсем «безоружным». Положение обороняющейся стороны становилось безнадежным, «бой» продолжался недолго, всего секунд двадцать, но Феликсу казалось, что это длилось бесконечно.
Из-за угла скалы неожиданно появился диковатого вида пастух, свистом отогнал собак и спас всю компанию. Спас тут нет сомнения, потому что такие собаки никого не пощадили бы. Но может, это была его затея? попугать дурацких «туряг» с базы. Чтоб знали Тоже нашли себе развлечение гулять среди отары овец!
Феликс как был, так и остался в боевой позе ноги согнуты, руки с «палкой» вытянуты вперед, рот раскрыт в беззвучном крике.
Что там с его спутниками? Он обернулся. Оба, и девушка, и долговязый Сева бледные как полотно, застыли неподвижно, оба на коленях Превратились в соляные столбы, как жена Лота, которой было строжайше запрещено оборачиваться, а она обернулась и не выдержала ужасного зрелища И они тоже не выдержали.
Упала мертвая тишина. Феликс только сейчас почувствовал страх, страх пришел с запозданием. Руки и ноги дрожали, но сердце ликовало А чуть позже ударила бравурная песнь победы, песня победителя жила своей жизнью, отвязно горланила и истерически взвизгивала:
«Citius, Altius, Fortius! Быстрее! Выше! Сильнее!». Не побояться сразиться с трехглавым Цербером, охранником преисподней, защитить своих спутников и самому невредимым вернуться в подлунный мир. Его несло, казалось, ему все под силу, вот-вот он совершит что-то подобное двенадцати подвигам Геракла, и первый из этих подвигов уже совершил
«Citius, Altius, Fortius! Быстрее! Выше! Сильнее!». Не побояться сразиться с трехглавым Цербером, охранником преисподней, защитить своих спутников и самому невредимым вернуться в подлунный мир. Его несло, казалось, ему все под силу, вот-вот он совершит что-то подобное двенадцати подвигам Геракла, и первый из этих подвигов уже совершил
Заходящее солнце заливало померанцем альпийские луга, фигуры окаменевших спутников Феликса, а вдали еще видны были размытые силуэты зачарованного пастуха с собаками, беззвучно уплывающие за выступ померанцевой же скалы.
Вот так, после этого неожиданного и довольно опасного происшествия, после того, что случилось в далеком Севанском ущелье, и начались их нежные отношения. Алина из Сочи, молодой врач, недавняя выпускница медицинского вуза. Обалденно красивая, наполовину чеченка, наполовину русская, идеально сложенная блондинка, просто кавказская жемчужина. Ножки, правда, чуть подкачали. Она сама с юмором говорила о себе: «Верх французский, низ русский!» Почему «русский»? непонятно, наша страна богата отменными женскими ножками. И славится ими
Да, Алина, Алина Как же она была хороша! Конечно, он увлекся. Не увлекся влюбился Невозможно было не влюбиться. Нежная, умная, серьезная, образованная, ну, что за девушка одни достоинства! Она напоминала Феликсу библейскую Рахиль. В ней было столько готовности любить, идти за своим избранником, читать с ним одни книги, жить его интересами, делить с ним радости и горести, столько готовности жить
У них с Алиной была общая знакомая, немолодая дама лет шестидесяти с небольшим, весьма немолодая дама. То ли Роза Лазаревна, то ли Маргарита Леопольдовна, черт ее знает, теперь уже не упомнишь, да какая разница, как ее звали? «Я вижу вас с Феликсом все время вместе, сказала она Алине. Он тебе нравится? Молодец, хороший выбор». Алина ответила, что ей очень нравится Феликс, что она чувствует себя женщиной рядом с ним. Что он интересный, добрый, внимательный, чуткий, и самое главное на него во всем можно положиться. Что они решили отсюда поехать вместе к ней, в Сочи, но «Что, но?» «У него есть еще неделя отпуска. Неделя закончится, мы разъедемся в разные стороны, и на этом закончится наша любовь». «Не думай об этом, Алиночка! Посмотри, какой мальчик Чему ты удивляешься? для меня он мальчик. Если он нравится тебе, будь с ним столько, сколько получится. Две-три недели, или сколько там у вас есть. Не думай ни о чем, это будут счастливые дни и недели, ты никогда не пожалеешь об этом».
Феликс узнал потом об этом разговоре. Он уже не мог вспомнить, от кого точно то ли от самой Алины, то ли от ее пожилой собеседницы. Но все получилось именно так, как предсказала Алина. Прошли счастливые недели. Счастливые дни и счастливые недели
Они потом долго переписывались, но не встречались больше. Интересно, почему? думал Феликс. Алина пошла бы за ним на край света. Стала бы любящей подругой, великолепной женой, нарожала бы ему кучу ребятишек Но он не решился. А за этой вертихвосткой Жанной носится по всему свету, как наскипидаренный.
Что говорить, с Жанной у них тоже были счастливые дни. Новый Год, который они встречали в Кременчуге. Жили в бабушкином доме в Крюкове. Бой часов договорились встречать вместе с ее родителями по известному адресу на Котовского. Торопились. Гололед. Жанна поскользнулась, упала, порвала колготки Порванные колготки на круглой коленке какая жалость Перед самым Новым Годом. Плохая примета не в путь, не получится у них, видать, чего-то совместного Чего-то успешного Не то, что Феликс был суеверным, ему нравилась ИГРА в суеверия А может, и правда не в путь получилось. Да, пока ничего и не получилось. Хотя они до сих пор говорят, что вот-вот поженятся. Вот-вот Ну, там эти дела надо сделать, те дела Вот-вот Конечно они же оба очень хотят Теперь уже Феликс не особенно верил в это. С Алиной не было бы никакой чехарды
Феликсу вспомнился последний день пребывания Жанны в Ленинграде. Она приехала тогда на месяц. Невеста приехала к своему жениху, как-то так Все чинно, пристойно, очаровала его друзей и родственников. А потом понеслось Конкурс, премия, какие-то бесконечные тусовки, разные коллективы, зачем-то работа на танцах на Ликерке. Танцульки на Ликеро-водочном Где прошмандовки трахаются, пардон, за занавесками с прошмандонами, наверное, не знаю, может быть, их надо как-то по-другому называть. В последний день какие-то сопляки с гитарами, «коллектив» называется, они все время менялись, весь этот месяц. Что за мучение мотаться на Ликерку, концерты, танцульки, Жанна с разными шиньонами, то в полупрозрачном платье, то в блестящем люрексе. Куча молокососов припёрлась домой к Феликсу, как бы к Феликсу и Жанне, в его двушку на Гражданке в ФРГ, «фешенебельный район Гражданки».
Руководитель «коллектива» Кирюша улыбчивый, ироничный, весь такой узенький, скользкий. Руководитель, он же ударник. Держался с Феликсом доброжелательно, по-приятельски, но немного сверху вниз. Как-то слишком фамильярно, что ли Почему? Может, у него что-то было с ней?
Все прощались с Жанной. Натащили хавки, выпивки, все курили, что-то обсуждали. В дальнем углу большой комнаты сквозь дым можно было разглядеть юного гитариста лет двадцати; возможно, тот немного перепил растекался по креслу и заливался пьяными слезами. Жанна утешала его: «Не плачь, Ганечка, не плачь, мне тоже тяжело, но я же не плачу» Довольно противно. Ему-то, Феликсу, зачем все это? Ощущение, что вляпался не только двумя ногами По самые уши.
«Нетрудно представить себе нашу будущую счастливую семейнуюжизнь», подумал Феликс. Дома кавардак. Готовить Жанна не умеет и не хочет. Пару раз попробовала есть это было невозможно. Как надо готовить картошку, чтобы часть ее осталась сырой и несоленой, а остальное оказалось сгоревшим до черноты и пересоленным?