Итог складывался весьма своеобразный. Если из неискренних и заранее «отредактированных» вчерашних официальных бесед следовало, что убить мог только Максим, то из сегодняшних неофициальных выходило, что убить мог кто угодно.
И обиженные «технари», и безутешная вдова, и жадные подельники все они могли претендовать на роль подозреваемых. Причем в первом и третьем случаях мог иметь место сговор, что значительно осложняло дело.
Чем больше полковник размышлял над этим, тем яснее понимал, что все три направления практически равнозначны, и если начинать последовательно отрабатывать каждое из них, это дополнительное расследование может затянуться на годы.
«Нет, это стратегия бесперспективная, решил он. Нужно зайти с другой стороны. С точки зрения мотивов мы дело рассмотрели. Похоже, мотивы были у многих. Попробуем теперь подойти с точки зрения самого преступления. Как действовал убийца? Он какимто образом узнал, что в такойто момент времени Курбанский будет находиться вместе с Китаевым в кабине вертолета, и подложил туда бомбу. Затаился в неприметном месте, чтобы проконтролировать процесс и в случае надобности внести свои корректировки, для чего и прихватил с собой нож. Что это может означать? Вопервых, убийца очень хорошо ориентируется в обстановке, следовательно, он «местный». Вовторых, он хорошо знаком с техникой. Может заложить взрывное устройство и знает, куда именно нужно его заложить, чтобы достигнуть цели. Таким образом, у нас есть уже две характеристики «местный» и «технарь». Втретьих, он не боится рисковать. Все действие происходит как на сцене, вертолет на открытой со всех сторон площадке, тем не менее убийца спокойно прячется неподалеку и в нужный момент вступает в игру. Это может означать либо то, что ему нечего терять, либо то, что у него весьма своеобразный, склонный к рискованным авантюрам характер. И железные нервы в придачу. Вот такой вот «крепкий орешек».
Нарисовав мысленный портрет убийцы, Гуров понял, что на сей раз перед ним достойный соперник.
Несмотря на то, что его изыскания пока не дали какихто глобальных результатов, он все больше убеждался в непричастности к убийству главного официального подозреваемого. Все новые данные, которые удавалось ему получать, свидетельствовали, что и у многих других были не менее, а иногда и гораздо более весомые мотивы.
А в сочетании со всевозможными несуразностями в доказательствах вина Максима Китаева вообще становилась чемто призрачным и эфемерным.
Но кто же тогда настоящий преступник?
Размышляя о том, как было задумано преступление, Гуров не сомневался, что изначально «экскурсию» на вертолет задумал сам Курбанский. Наверняка это «тестирование» было очередной провокацией, которые мстительный начальник время от времени подстраивал Максиму Китаеву.
Парень не входил в число «экипажников», обслуживающих вертолет. Да и машина, если верить рассказу двух друзей, работала отлично. Для чего могла понадобиться эта внеплановая проверка? Ответ очевиден.
Задумав очередной «казус», Курбанский мог поделиться с кемто своей остроумной мыслью, и таким образом об этом узнал убийца. Другого способа не существует. Посторонние могли узнать тайную мысль Курбанского только в том случае, если он ее комулибо высказывал. А поскольку подобными мыслями никогда не делятся с кем попало, вывод напрашивается сам собой. Несомненно, убийца либо человек, близкий к самому Курбанскому, либо он близок к тому, кто близок Курбанскому.
Так или иначе, здесь приходилось сталкиваться уже со средой «вышестоящих», а по опыту полковник уже знал, что именно в этой среде с ним меньше всего склонны будут делиться информацией. Воздействовать напрямую не получится, значит, необходима провокация. Нужно сделать так, чтобы убийца сам выдал себя.
Гуров имел полное право проводить официальные допросы. И если до сих пор не пользовался им, то лишь по одной причине потому что сразу понял, что официальными способами ничего интересного не узнает. Но сейчас он собирался прибегнуть именно к официальным путям. Понимая, что враг затаился и предпочитает наблюдать из укрытия, хотел заставить его переменить тактику.
«Нужен хороший, классический «шмон», решил полковник. Нагрянуть туда завтра утром, да и выстроить их всех в лучших традициях приснопамятного Советского Союза. Пускай попрыгают. А то они, чай, и позабыли уже, что в отношении их проверка проводится. Так я напомню. В целом известно мне уже немало. Закинуть однодругое словечко, дать понять, что мне известно коечто очень интересное, и посмотреть на реакцию. Не может такого быть, чтобы такое трогательное внимание с моей стороны осталось безответным. У моего «тайного друга» было достаточно времени насладиться покоем. Пора уже ему переходить к действиям».
На следующее утро, как и запланировал накануне, Гуров отправился на авиабазу. В этот раз у него не было поводов воспользоваться служебной черной «Волгой». На место он прибыл на такси, начав уже привыкать к такому способу передвижения по городу Покровску.
Около восьми часов машина затормозила возле административного здания, стоявшего недалеко от летного поля.
Пройдя мимо дежурного, который тотчас его узнал, Лев направился прямиком в кабинет Гремина.
Добрый день, вежливо поздоровался он, совершенно не замечая удивленного недоумения на лице собеседника. Хотел посоветоваться с вами. Мне нужно опросить коекого из ваших сотрудников, и в то же время не хотелось бы слишком уж нарушать ваши трудовые процессы. Как нам удобнее будет поступить? Мне вызывать каждого в прокуратуру, или, может быть, мы могли бы поговорить прямо здесь? Я думаю какой смысл понапрасну гонять тудасюда людей? На мой взгляд, это будет несколько нерационально. Как повашему?
Поколебавшись между двумя одинаково неприятными для него вариантами, Гремин наконец определился с выбором. Он решил, что, если процесс будет происходить поблизости, так сказать, «на глазах», за ним проще будет проследить и, в случае возникновения чегото непредвиденного, подкорректировать.
С кем именно из сотрудников вы хотели бы пообщаться? стараясь не показывать чувств и эмоций, бушевавших внутри, проговорил он.
Для начала я бы хотел поговорить с сотрудниками отдела научных разработок, с самым простодушным видом пустил полковник первую стрелу.
Поколебавшись между двумя одинаково неприятными для него вариантами, Гремин наконец определился с выбором. Он решил, что, если процесс будет происходить поблизости, так сказать, «на глазах», за ним проще будет проследить и, в случае возникновения чегото непредвиденного, подкорректировать.
С кем именно из сотрудников вы хотели бы пообщаться? стараясь не показывать чувств и эмоций, бушевавших внутри, проговорил он.
Для начала я бы хотел поговорить с сотрудниками отдела научных разработок, с самым простодушным видом пустил полковник первую стрелу.
А какое отношение
Начав фразу, Гремин осекся и не договорил. Повидимому, он был в курсе тайной миссии этого отдела. Даже если новый командир части сам не принимал участия в темных делах Курбанского, то, несомненно, многих из его «подельников» знал лично.
Поняв, чем может грозить собеседование с сотрудниками отдела, и видя, что уже не успеет их предупредить и проинструктировать, Гремин заметно пал духом.
На этот раз ему не удалось сохранить хладнокровие, и в ожидании ответа полковник с интересом наблюдал за сменой выражений на лице собеседника, в котором, как в зеркале, отражались все нюансы внутренних переживаний.
Впрочем, разумеется, смирившись с неизбежным, снова заговорил он. Конечно, вы можете опрашивать всех, кого сочтете нужным.
Благодарю, вы очень любезны, ответил Гуров, решивший ни на йоту не отступать от правил безупречноофициальной вежливости. Где я могу устроиться? Найдется какоенибудь помещение, которое я мог бы временно занять?
Да, конечно. Людмила Сергеевна! выкрикнул Гремин в направлении двери.
Она тотчас открылась, и в ней возникла секретарша упитанная и ухоженная женщина средних лет.
Проводите, пожалуйста, нашего гостя в «тридцатую».
Да, и еще мне нужен будет список сотрудников отдела, собрав все дарованное природой очарование, улыбнулся Лев. Должен же я знать, кого мне приглашать для беседы.
Разумеется, тоном осужденного без права на помилование ответил Гремин. Людмила Сергеевна вам все подготовит.
«Тридцатая» была небольшая комната, расположенная в самом конце коридора. Внутренним убранством она напоминала одновременно кабинет, архив и просто склад ненужных вещей. Но необходимый минимум в виде стола и двух стульев там имелся, и помещение полковника вполне устроило.
Плохо было другое. Отдел научных разработок располагался здесь же, на одном этаже с кабинетом Гремина, но только в противоположном конце коридора. От кабинета начальника до него было намного ближе, чем от комнатки, где сидел сейчас Гуров. И полковник хорошо понимал, что, пока он будет беседовать со своим первым «интервьюируемым», Гремин имеет полную возможность «правильно настроить» всех остальных.
Но хотя от сегодняшних опросов Лев изначально больших результатов не ждал, это его не слишком огорчало. В конце концов, главная цель его визита на авиабазу состояла не в этом.
В ходе предполагаемых бесед он собирался не получить, а наоборот, передать информацию. У него был заранее заготовлен целый список провокационных вопросов, которые, по замыслу, должны были вызвать множество домыслов, спровоцировать разговоры и обсуждения и в итоге заставить настоящего убийцу занервничать и сделать неосторожный шаг.
Гуров очень рассчитывал, что этот неосторожный шаг многое поможет прояснить и покажет, в каком направлении нужно «копать», чтобы докопаться до истины в этом запутанном и неоднозначном деле, где с первого взгляда все казалось таким очевидным.
Он уже успел устроиться за столом в заваленной бумагами комнатке и даже немного соскучиться в одиночестве, когда перед ним вновь предстала ухоженная секретарша.
Вот, пожалуйста, сказала она, протягивая ему листок бумаги.
Взглянув на него, Лев увидел несколько фамилий. Напротив каждой из них значилась занимаемая должность.
Отлично! Благодарю вас, быстро пробежав взглядом список, сказал он. Вас не очень затруднит пригласить сюда да вот прямо по алфавиту. Арсеньев Владимир. Можно его ко мне позвать? Не сочтите за труд.