А вы простите, как ваше имяотчество?
Сырников. Сырников Сергей Степанович. Можно просто Сергей. И на «ты». У нас тут попростому.
Хорошо, Сергей. Если я правильно понял, ты ведешь это дело, так?
Да, я.
А ты разговаривал с ней, с этой «малахольной»? Узнавал, почему она так уверена в невиновности своего жениха? Может, у нее есть какието факты, доводы. Может, это действительно меняет дело?
Да какие там у нее факты! А то я баб этих не знаю. «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда» вот и все доводы. Вы не подумайте, я не просто так. Не с ветру вам говорю. Мы тут тоже не лыком шиты, работу свою знаем. И факты все я перепроверял, и с Ларисой этой встречался. Все как положено. Только нет там ничего. Не от чего делу меняться. Все как с первого раза выяснилось, так до сегодняшнего дня и осталось. Так что хотя и рады мы встретить у себя московских, как говорится, коллег, но что до всего прочего могу только повторить: напрасно вы время теряете. Зря приехали. Нечего там доследовать. Все, что было, уже исследовали.
Но раз уж я всетаки приехал, может, ты устроишь мне встречу с обвиняемым? Хотелось бы поговорить с ним.
Не вопрос. Вам всегда зеленый свет. Чем сможем, обязательно посодействуем. Сейчас позвоню в изолятор, скажу, чтобы доставили его в комнату для допросов. А то в госпитале вам, наверное, неудобно будет беседовать.
Но раз уж я всетаки приехал, может, ты устроишь мне встречу с обвиняемым? Хотелось бы поговорить с ним.
Не вопрос. Вам всегда зеленый свет. Чем сможем, обязательно посодействуем. Сейчас позвоню в изолятор, скажу, чтобы доставили его в комнату для допросов. А то в госпитале вам, наверное, неудобно будет беседовать.
Китаев в госпитале? изумленно спросил Гуров. А что случилось?
Но как же Вы читали дело?
Да, разумеется.
Тогда как же Ведь там написано. В кабине вертолета была заложена бомба.
Да, я помню, об этом написано в деле.
Тогда что же вас удивляет? Бомба взорвалась, Китаев получил ранения. И Курбанский тоже. А уже после этого, увидев, что взрыв оказался слабым и насмерть Курбанского не убил, Китаев добил его ножом.
Сырников излагал все это с таким беззаветным простодушием, что полковник не знал, что и думать. Ни в выражении лица, ни в интонациях не замечалось ни малейшего подвоха или иронии, и в то же время невозможно было поверить, что взрослый здравомыслящий человек может серьезно говорить подобные вещи.
«Китаев заложил бомбу, чтобы Курбанский погиб от взрыва, и сам устроился рядом. Не иначе как для того, чтобы самолично оценить, будет ли сила взрыва достаточной, чтобы «убить насмерть». А когда понял, что заряда маловато, «добил ножом», благо в тот момент очень кстати находился поблизости. Кто из нас троих идиот? Сырников? Китаев? Или я сам? не переставая изумляться, думал Гуров. Какой дурак, подложив взрывное устройство, сам полезет под удар вместе с жертвой?»
Но, похоже, его покровский коллега никаких противоречий в подобной ситуации не находил. Напротив, она казалась ему совершенно естественной и даже дополнительно подтверждающей вину Китаева.
Все эти ранения только для отвода глаз, убежденно говорил Сырников. Вот, мол, и я тоже пострадал, значит, непричастен. А нож и бомбу барабашка подсунул. Неизвестный тайный злодей. Понятно, теперь он что угодно может говорить. И про то, что от ужасного взрыва сознание потерял, и про то, что не видел и не слышал ничего. Только вся эта «конспирация» белыми нитками шита. Мыто уж знаем. Не первый день по убийствам работаем. Повидали всяких.
Сказав это, Сырников взял трубку и набрал чейто номер.
Борис Петрович? Сырников беспокоит. У тебя кто в изоляторе сегодня дежурит? Витя? Хорошо. Предупреди его, что сейчас к нему по поводу Китаева подъедут. Да, как я говорил, гости наши из Москвы. Да уже прибыли. Гуров Лев Иванович. Прошу любить и жаловать. Распорядись там, чтобы Китаева из госпиталя доставили. Ну как куда, в шестнадцатую, как обычно. Там тихо, спокойно. Посидят, поговорят. Все проверят, усмехнулся Сырников, бросив короткий взгляд на Гурова. Пускай столичные коллеги воочию убедятся, что мы тут тоже не баклуши бьем, дело свое знаем. Сделаешь? Лады!
Закончив разговор, Сырников вновь с улыбкой взглянул на Гурова:
Вы, наверное, в городе пока не ориентируетесь, так что могу сказать комунибудь из ребят, кто на машине, чтобы до места вас доставили. А то прямых маршрутных рейсов у нас к изолятору нет, полдня будете добираться.
Буду благодарен, Сергей.
Сырников ненадолго вышел из кабинета, чтобы договориться о машине. Результаты этих переговоров превысили все ожидания Гурова. Оказалось, что из уважения к столичному гостю транспортным средством решил поделиться непосредственный начальник Сергея. Он предоставил полковнику свою служебную машину с водителем, передав через следователя, что уважаемый гость может распоряжаться ею по своему усмотрению.
Через несколько минут Лев уже сидел в черной «Волге», слушая неумолкающую болтовню бойкого вихрастого парня по имени Сеня.
У нас тут в последнее время только и разговоров, что об этой «летке», говорил Сеня. То убийства у них там, то самоубийства. Да вот еще курсантика какогото тоже шлепнули. Типа нечаянно.
Как это шлепнули? уточнил Гуров.
А кто их знает, как, легкомысленно ответил Сеня. Говорят, то ли взорвалось у них там чтото, то ли обрушилось. А парнишка слабым оказался, взял да и помер. Теперь как убийство по неосторожности квалифицируют. Только чтото за последнее время многовато стало у них там неосторожностей этих.
А про самоубийство что говорят? поинтересовался полковник.
Про самоубийство? Про это почти ничего. Самоубийство оно самоубийство и есть. Что там говорить? Тем более большой начальник. О таких делах не больното распространяются, сами понимаете.
А про самоубийство что говорят? поинтересовался полковник.
Про самоубийство? Про это почти ничего. Самоубийство оно самоубийство и есть. Что там говорить? Тем более большой начальник. О таких делах не больното распространяются, сами понимаете.
Тем временем «Волга» выехала на городскую окраину и вскоре притормозила возле невзрачного трехэтажного здания.
Вот он, изолятор, доложил Сеня. Милости просим. Сходите, поговорите. А я вас подожду. Можете не беспокоиться, обратно тоже с комфортом доставим.
Лев вошел в здание изолятора, показал дежурному удостоверение, и тот сразу же провел его в комнату, где находился подозреваемый.
В небольшом помещении перед столом сидел молодой парень. Взглянув на него, Гуров сразу вспомнил всемирно известные фотографии Юрия Гагарина. Открытое лицо с правильными и довольно приятными чертами меньше всего склоняло к мысли, что перед вами злодей. В глазах читалась усталость, но в общем выражении лица не было ни угрюмости, ни озлобленности. Изпод свободной рубашки, в которую было одет парень, выглядывали бинты, а на правом плече виднелись следы ожога.
Гуров отослал охранника, присматривавшего за Китаевым, пока его не было, и устроился за столом.
Добрый день, проговорил он. Меня зовут Гуров Лев Иванович. Мне поручено провести дополнительное расследование по вашему делу. Максим Китаев, правильно?
Правильно, нахмурившись, произнес парень. Хотя не сказал бы, что день такой уж добрый.
Что вы можете добавить к своим показаниям?
А что там добавлять? Все, что знал, я рассказал.
Хорошо. Давай так, сказал Лев, поняв, что сухим официозом здесь многого не добьешься. Своим ты рассказал, они твой рассказ, как смогли, зафиксировали, и я протоколы изучил. Но сам я здесь человек посторонний, обстановку не знаю. Расскажи мне, как было дело. В документах есть нестыковки, я действительно хочу разобраться.
Китаев вопросительно глянул в лицо полковнику, как бы решая, верить или не верить. Но через минуту произнес:
Ладно. Может, и правда что выйдет. Если вы от них не зависите, тогда В общемто, ничего особенного там не было, подумав, продолжил он. Этот вертолет, в котором все произошло, он старый, помоему, даже списанный давно. Но у Курбанского он чемто вроде личного авто был. Куда он только на нем не летал. И к друзьям на фазенды, и по делам своим личным. Соответственно за машиной тщательно следили, чтобы все было в исправности, чтобы с дорогим начальником чего нехорошего в полете не случилось. Хотя, строго говоря, никто не обязан был списанную машину обихаживать. Но тут уж, как говорится приказы не обсуждаются.
То есть он не только тебя заставлял исполнять свои прихоти? уточнил Гуров.
Да почти всех! в сердцах бросил Максим. Вся часть от него стонала. А об этих курсантиках бедных и говорить нечего, как только он их не мучил!
Но, если я правильно понял, особое внимание он оказывал именно тебе. Почему, если не секрет?
Потому что все «косяки» свои хотел на меня свалить и на занимаемой должности остаться. А не получилось. Вот и решил, что это я во всем виноват. Хотя не я его, а наоборот, он меня принуждал нарушать правила. Считай, силком в этот вертолет затащил, управлению мешал, не знаю, как вообще сели, а потом меня же во всем и обвинил.
Погоди, какой вертолет? в недоумении спросил Гуров. Это тот «Ми8», где, как ты сказал, все произошло?
Да нет, другой. Это раньше было. Тот случай, изза которого его сместили.
Поняв, что ему предоставляется шанс узнать подробности, которые не прочитаешь ни в каких протоколах, Гуров навострил уши.
Он ведь не только на «Ми8» катался, продолжал Максим. Мог и другую технику запросто «освоить». Разве что на истребителях не устраивал «экскурсии» своим знакомым. А что попроще, кажется, все уже перепробовал. Как приедет кто «в гости», так и начинается. Сначала напьются в кабинете, потом в раж войдут, на приключения тянет. Вот и в тот раз так же вышло. Прислали к нам вертолет на ремонт. «Ночной охотник». Хорошая боевая машина. И неполадкито не особенно глобальные были. С приборами там хотя ладно, вам это неинтересно. В общем, привели мы его в порядок и уже отправлять «домой» собирались, когда к Курбанскому в очередной раз дружбаны нагрянули. А я, как на беду, как раз в ту ночь дежурил. Напились они, как водится, и Курбанский давай хвастаться, что он здесь царь и бог. Это у него любимая тема. Дескать, что хочу, то и ворочу, любую технику могу по своему желанию использовать. Тут и взбрело ему, что, мол, раз уж на дворе ночь, нужно на «Ночном охотнике» полетать. «Тестирование, говорит, сделаем». И, как назло, я ему на глаза не вовремя попался. «Будешь, говорит, у нас за пилота».