За дверью послышались неторопливые шаги, щелкнул замок, и Лев увидел перед собой седого мужчину среднего роста и плотного телосложения, одетого в майку и поношенные треники.
Добрый день, приветливо улыбнулся полковник, довольный, что хозяин оказался на месте. Китаев Юрий Петрович?
Да, в замешательстве ответил мужчина.
Очень приятно. Полковник Гуров. Вот, пожалуйста, протянул он удостоверение. Я из Москвы. Мне поручено провести дополнительное расследование по факту гибели Леонида Курбанского. Мы можем поговорить?
Появление гостя для Юрия Китаева, повидимому, было большой неожиданностью. С минуту он молчал, переводя удивленный взгляд с самого Гурова на его «корочки» и обратно. Потом, собравшись с мыслями, отступил немного назад в квартиру и сказал:
Проходите.
Благодарю, ответил Лев. Извините, что без предупреждения явился прямо домой, но мне хотелось пообщаться в неофициальной обстановке. Это не займет много времени, у меня всего лишь несколько вопросов.
Произнося эти дежурные фразы, Лев хотел успокоить хозяина квартиры, явно не знавшего, как ему вести себя в такой ситуации, и, конечно, даже предположить не мог, что начатая беседа не только займет гораздо больше времени, чем он планировал, но вообще затянется до позднего вечера.
Поначалу Китаев держался настороженно и отчужденно. Но когда понял, что Гуров не «купленный» московский чиновник, приехавший лишь для того, чтобы соблюсти формальность, а что он действительно хочет во всем разобраться, Китаев стал гораздо откровеннее.
Он угостил полковника чаем и в неспешной беседе поведал ему много нового и интересного об истории своей семьи, а также о внутренних взаимоотношениях на авиабазе
Юрий Петрович Китаев работал авиатехником и считался старожилом в части. Он был очень доволен, что сын поддержал семейную традицию и, выучившись на инженера, стал работать вместе с ним. Думал, что складывается династия.
Но в самом начале служебной карьеры Максима произошел случай, перевернувший с ног на голову всю жизнь и послуживший причиной самых разнообразных и неожиданных неприятностей, которые стали происходить впоследствии и привели к столь трагичному и неожиданному финалу.
Этот Курбанский, он всегда творил что хотел, рассказывал Китаев. Как же, большой начальник. И до случая с вертолетом, да и после тоже. Не особенното его напугали. Но это расследование хоть немного его остепенило, а раньше вообще никакой меры не знал. Разные там внеплановые «экскурсии» у него чуть не каждую неделю случались перед знакомыми своими все покрасоваться хотел. Ему, мол, море по колено. Все ему подчиняются, на любой технике, хоть какой секретности и последнего образца, кого захочет «покатать» может. Этот «Ми8», где их нашлито с Максимом, он у него вроде личного автомобиля был. Чуть ли не на дачу на нем летал. А это, между прочим, тоже и горючее, и износ. Техника она ухода требует, подготовки, профилактики. А тут вместо того, чтобы тренировочные полеты готовить, причуды Курбанского исполняй.
Вам тоже приходилось исполнять эти «причуды»?
Нет, этого не скажу. Нас, стариков, он не больно донимал, побаивался. Нам его «великая» власть не в диковинку, мы и отпор дать можем, а ребята кто помоложе, так тем просто житья от него не было. Это ведь тоже нарушение, в личныхто целях использовать такую технику. И выходит, что они тоже как бы причастны. Это ведь и под ответ попасть недолго. А ничего не поделаешь, начальник приказал делай, приказы не обсуждаются. Вот и мой на эту удочку попался. Напились они както с друзьями, Курбанский этот, да двое пришлых какихто, помоему, вообще гражданские были. Под пьяную руку, как водится, захотелось ему себя показать. Вот и вызвал Максимку моего, дескать, я друзей хочу на боевой машине покатать, а ты у нас за пилота будешь.
«Ночной охотник» на ремонте стоял, зато был «Ми8», вертолет. Вот и взбрело ему на нем полетать. Дескать, раз уж сейчас ночь, так давайте мы, гости дорогие, на ночной машине попутешествуем. И заставил Максима. А тот в частито, считай, и полугода еще не отбыл, толькотолько в институте отучился, где уж ему возражать. Даже мне не сказал. А он, между прочим, не летчик, он авиаинженер, с нажимом и какойто даже обидой говорил Китаев, как будто комуто чтото доказывая. Конечно, учили их там, и часы у него есть. Практика летная. Должен же он знать, как все это в деле работает. Но профессиято другая. Он вздохнул и, махнув рукой, продолжил: Ладно, что теперь говорить. Теперь уж не поправишь. В общем, поднял он машину, Максимкато. Мне потом рассказывал, дескать, сам удивился, что получилось. А эти, Курбанский с дружками своими, нет чтобы спокойно сидеть давай руководить. И это не так делаешь, и то не этак. А он и так еле справляется первый раз в жизни на такой машине, да еще ночью, а тут эти лезут. В общем, падать они стали. Хорошо еще, Максимка высоту держал, скажем так, предельно низкую. Коекак сориентировался сели. Но не на аэродроме, а в поле. И садилисьто коекак, да и перинки никто не подстелил. В общем, если привезли нам машину на профилактический ремонт, то после этого полета встала она на капитальный, да и это еще хорошо. Спасибо Максимке моему. А эти нет чтобы поблагодарить, что живы остались, так его же еще и обвинили во всем. Представляешь? возмущенно глянул на Гурова Китаев, незаметно для себя переходя на «ты». Сам же этот Курбанский, считай, против воли заставил Максима вертолет в воздух поднять, сам управлять мешал, и на него же всю вину свалил. Такая подлая сволочь! Но тут уж я вступился. Это вам не «Ми8» столетней давности, это боевая машина, да еще и не из нашей части. Это не шутки. Нецелевое использование боевой техники, порча имущества. Подсудное дело. Максимке моему для первого года службы както уж и многовато будет.
Так что, и суд был? спросил Гуров.
Сначала внутреннее расследование назначили. Курбанскийто думал с нахрапа взять, дескать, вот он вам, виновный, берите, казните. Только и мы тоже не лыком шиты. Максимка, конечно, ничего здесь не мог, но самто я давно в части. Поговорил с тем да с этим, так, мол, и так, надо выручать парня, а то и впрямь засудят ни за что ни про что, а этот так и будет здесь командовать. А Курбанский уже многим надоел, не только мне. А что, приятно, что ли, когда тебя словно шавку бессловесную шпыняют? Поди туда, поди сюда. Ладно бы еще по работе выпендривался, а то только в своих личных целях. Ребятам тоже надоело, так что многие согласились мне помогать. Большинство, конечно, анонимно, но мне все впрок пошло. Насобирал на него компромат, да и представил. Так, мол, и так, Максим мой участвовал не по своей воле, а командир далеко не в первый раз и не с ним одним такие штуки проделывает, на что имеются подтверждения. Да и не только это. Он там и приворовывал, и другое разное всякое. Много чего за ним было. А тот как увидел, что жареным запахло, давай искать ходывыходы, чтобы дело какнибудь замять. Раньшето вон как кипятился. А тут присмирел. Только изза того, что с самого начала вся эта история шум подняла, просто так замять уже не получилось. Под суд его, конечно, не отдали, но в должности понизили и ущерб нанесенный заставили возместить. Выплачивал потом. Аккуратно. Однако хоть и понизили, но по отношению к Максиму он все равно начальником остался, и после всего, что случилось, вышло так, что от начальника этого хоть вон из части беги. Совсем парню житья не стало.
То есть во всех своих бедах он обвинял Максима?
Само собой, возмущенно фыркнул Китаев, не себя же ему обвинять. Максима, да и меня, старого, вниманием своим не обходил. И главное, в лицо всегда такой вежливый, слова грубого не скажет. Как будто подчеркивает даже ты, мол, вот как со мной поступил, а я тебя даже пальцем не трогаю. Но зато уж исподтишка, да чужими руками каких только пакостей он нам не делал! Вот хотя бы недавний случай. Проводили тестирование приборов, и ни с того ни с сего непонятно что взорвалось. У Максима ожог был чуть не на половину тела, до сих пор еще следы остались, а виновных нет. Самовозгорание. Изоляция на проводах, говорят, была повреждена. Да когда это у нас изоляция бывала повреждена?! У нас здесь что, кухня коммунальная? У нас военный объект! Каждая деталь, каждая мелочь так отработана комар носа не подточит! Изоляция.
Вы думаете, что это было подстроено? спросил Гуров, очень внимательно слушавший этот рассказ и отмечавший для себя все подробности.
Да я не думаю, я уверен! воскликнул Китаев. На все сто процентов уверен, что подстроено. И это, и другое всякое. Короче сказать, житья нам не стало от начальника от этого. Он когда командиром части был, столько вреда нам не делал, как после того, как его понизили.
«Этото как раз совсем неудивительно, подумал Лев. Курбанский, похоже, думал, что, свалив аварию вертолета на Максима, сможет, как обычно, легко отделаться. А тут встрял старый техник, и дельце не выгорело. Мало того, поскольку изначально сам он постарался все это как можно сильнее раздуть, то и замять без шума и пыли в итоге уже не получилось. Так что с тем, почему Курбанский имел зуб на Максима, все предельно ясно. Жаль только, что именно это и показывает лучше всего, что самые большие претензии к самому Курбанскому мог иметь именно Максим».
Даже к Лариске подсылал всяких там. К невестето Максимкиной, между тем продолжал Китаев.
А к ней зачем? удивленно взглянул на него Гуров.
Ну как же. Чтоб приставали. Дескать, кинется Максимка защищать, так они его под этим соусомто и уработают. Сам же гадит исподтишка, сам же издевается. Сволочь подлая!
И что, ничего нельзя было доказать? Если Курбанский действовал не сам, должны же быть свидетели, очевидцы. Да вот хотя бы сами «посыльные» эти. Неужели они не могли рассказать, кто их подослал?
Да кто ж его выдаст? Его хоть в должности понизили, но связито остались. Он их всех в бараний рог скрутить мог. Да и не только их, и поважнее кого. Там ведь круговая порука один за всех, все за одного, не один же он куролесилто. Поэтому и отмазался так легко. Шутка ли боевой вертолет уделать. А отделался легким испугом, считай.
Послушайте, а вот вы сказали, что этот Курбанский внешне не показывал своей неприязни, вернул полковник беседу в нужное русло. То есть, что касается работы, у вас с ним были как бы вполне адекватные отношения?
Как сказать? Внешне, пожалуй что, и адекватные. Ведь эта история прогремела на всю часть, открыто враждовать ему как бы не с руки было.
Неудобно перед коллегами?
Типа того. И так, считай, на виду у всех в лужу сел. Сам же проштрафился, сам же еще и претензии начал предъявлять. Но если представлялась возможность устроить какуюнибудь пакость, он ни за что не упускал. Мог и специально подстроить, если был уверен, что никто ничего не заподозрит. Как вот с Максимом. Отчего оно возникло, это возгорание? Поди теперь найди. А парень в больнице месяц пролежал. Да и меня тоже не забывал, я говорил уже. Чуть что случится, первый вопрос а не Китаев ли готовил техническую часть? Или мог, например, приказ какойнибудь особенный отдать, так что для исполнения либо инструкцию нарушить приходится, либо в неподчинении обвинят.