Тщ-щ лейтенант, кажись, мины, чо делать нам?
Котел, делай то, что учили, кошка с веревкой у Паши
Боец, пригнувшись, подбежал к замкомгруппы, тот кивнул ему за спину. Котел отвязал самодельную кошку и, сжав моток веревки в руке, стал красться вдоль насыпи, выискивая место, наиболее удобное для подъема наверх. Ежов рысил рядом, прикрывая напарника и зыркая по сторонам. Наконец обнаружили еле заметную тропку и принялись ее тралить, стараясь дергать за веревку под разрывы минометных мин. С концом траления бойцы отползали все дальше и дальше, стараясь укрыться от ожидаемых осколков.
Наблюдая за манипуляциями суетящихся невдалеке разведчиков, я с ужасом пришел к выводу, что я их реально подставляю под осколки. Зацепи кошка гранату Ф-1 на растяжке, радиус разлета осколков которой 200 метров, и хрен бы что их спасло. Однако все обошлось путь наверх был протрален. Группа подтянулась к тропинке, и головная пара чуть ли не на четырех костях потихоньку поползла наверх. Я с замиранием сердца следил за бойцами, хоть и предупреждал, чтобы не вставали и сильно не высовывались мало ли что?..
Ч-ч-че-е-ерт! С находящегося от нас примерно в километре слева железнодорожного моста послышалась интенсивная стрельба, и в небо взвилось несколько осветительных ракет, раздались какие-то вопли, начал гулко ухать танк. Слава богу, ракеты ушли в сторону Октябрьского, и нас это событие никак не коснулось. Головной дозор был уже наверху. Поправив подсумки, я натянул перчатки на ладони и, повесив пулемет на шею, начал карабкаться вверх, прихватив с собой веревку с кошкой, чтобы закрепить ее наверху, дабы облегчить подъем оставшейся части группы. Бойцы наверху лежали, уткнушись лицом в руки, и старались по возможности не высовываться. Все правильно, как и учил. Эх, сейчас бы сюда ТР-8 (трубу разведчика), выставил бы потихоньку и рассматривал окрестности, да жаль, нету.
Что там? вполголоса спросил я Ежова, находившегося ближе ко мне.
Чечены бродят, бегают туда-сюда, целыми толпами, товарищ лейтенант
Я осторожно высунулся из-за насыпи. Действительно, недалеко от нас, метрах в двухстах, перемещались еле видимые в темноте фигурки, причем перемещались не хаотично, а вполне осознанно, как муравьи. Пришлось достать из-за пазухи бинокль. Группы различной численности двигались среди домов, но в основном все шли влево, в сторону железнодорожного моста и кинотеатра. Я разглядел и мужиков с бородами, и каких-то пацанов с непонятно чем в руках. Издалека доносились какие-то крики. По дороге проехала пара ГАЗ-66, к которым были прицеплены минометы, в которых я узнал 2Б-9 «Васильки». В кузовах восседали какие-то люди, одетые в белые маскхалаты. Как только я увидел маскхалаты и подумал, на хрен они нужны, пошел легкий снежок. М-да, однако, природа, мать ее, здесь работает почему-то не на нас.
И какой, извините за выражение, чудак на букву «м» придумал для нас эту нелепую задачу!
Как мне узнать этот чертов дом? Подходить до всех подряд и спрашивать? Или вылезти на бруствер и громко орать «Асла-а-ан!» Вот задача так задача. На хрен этому непонятному Владимиру Петровичу такие же непонятные чечены? Что они ему могут сказать? О передвижении и концентрации боевиков в таких-то районах? Да я это и сам прекрасно вижу. О наличии передвижных огневых точек? Так это разве новость?
Часть группы я поднял наверх, вторую половину оставил с Пашей внизу. Оставалось одно ждать. Ждать непонятно чего. Ладно, так и поступим, по крайней мере, посмотрим, когда боевики прекратят свои передвижения. Многие окна в домах, на удивление, светились ровным электрическим светом. Где-то вдалеке тарахтел движок, а мы все лежали и лежали, и снежок постепенно покрывал наши спины, делая нас неразличимой частью ландшафта. Несмотря на то, что я продрог и заледенел, очень хотелось спать и курить. Минометный обстрел прекратился, и откуда-то издалека по городу начала долбить артиллерия федеральных войск. Где-то бухали разрывы, в ночное небо пыхали языки огня. Даже в черном ночном небе был виден смог, расстилающийся над городом. Я тихонечко, задом-задом, сполз по веревке вниз. Пригибаясь, подкрался Паша и спросил, что там наверху.
Я прикурил и, пряча сигарету в кулаке, жадно затянулся и выпустил дым вдоль земли.
Духи перемещаются, в сторону моста идут, дальше, по ходу дела, на Минутку или Гудермесскую. Чую, Паша, будет замес у наших колонн.
Командор, так, может, оно и к лучшему, что мы здесь Асланов ищем?
Чую, что к лучшему, сейчас, наверно, попробуем рвануть к домам. Паша, ты наверху сидишь со связистом, я с Ежиком и Котлом сам пойду. Смотри за нами в оба, ежели что, крой, и рвем когти отсюда.
Боюсь я, командир, что-то, ох, боюсь, даже живот схватило
Я сам боюсь, однако помню, что очко десантника в момент покидания борта самолета способно перекусить лом!
Однако не обеспечивает полной герметичности говнобака, закончил за меня «замок». Ну что? Я за тобой наверх?
Я кивнул и, повесив пулемет на шею, начал карабкаться вверх. Когда подгруппа прикрытия вскарабкалась наверх, я решился. Вроде пусто.
Ну что, вперед, бросил-выдохнул я паре Котельский Ежов и ринулся к дороге, перепрыгивая на ходу колдобины. Бежали мы к группе гаражей, за которыми я наметил укрыться после первой перебежки. Мы скачками пересекли дорогу. Котел обогнал меня и, бряцая патронами в барабане магазина, прибавил ходу. В висках гулко застучало.
Не повезло нам: дорогу осветили фары, и показался какой-то грузовичок. Через пару секунд нас заметят. Все, приплыли. Мысль вспыхнула и потухла, я даже не успел ее распознать, как вполголоса зашипел-заорал, срываясь на визг:
Ну что, вперед, бросил-выдохнул я паре Котельский Ежов и ринулся к дороге, перепрыгивая на ходу колдобины. Бежали мы к группе гаражей, за которыми я наметил укрыться после первой перебежки. Мы скачками пересекли дорогу. Котел обогнал меня и, бряцая патронами в барабане магазина, прибавил ходу. В висках гулко застучало.
Не повезло нам: дорогу осветили фары, и показался какой-то грузовичок. Через пару секунд нас заметят. Все, приплыли. Мысль вспыхнула и потухла, я даже не успел ее распознать, как вполголоса зашипел-заорал, срываясь на визг:
Котел, на обочину, сука, на обочину, к дому давай!
Котел очумело мотнул головой, сдал вправо и подбежал к глухой бетонной стене дома. Я специально выбирал такое место для перебежки, чтобы стена была глухая и из окон нас было бы не видно. Я подбежал к Котельскому, развернул Ежа, пыхтевшего у меня за спиной.
На корточки садитесь быстрее, закуривайте и молчите.
Через пару секунд мы попали в свет фар убогого грязного ЗИЛа. На ходу открылась дверца, и нам что-то крикнули.
Ва-ац-ц! заорал я наугад и махнул в сторону моста рукой.
Аллах акба-а-ар! заорали на нас с кузова. Сердце ушло в пятки: сейчас нас в три секунды оприходуют. И тут мои бойцы то ли по наитию свыше, то ли от наглости заорали в ответ:
Алла-а-а акбар! и вскинули руки в фашистском жесте.
В кузове довольно заржали, и ЗИЛ скрылся из виду. Сердце глухо стучало. Пронесло.
Пулеметы с круглыми магазинами, популярные у боевиков, непринужденные позы на корточках, так присущие местному мужскому населению, и ответ, попавший чудом в смысл вопроса, нас спасли.
Бойцы молча трясущимися руками затушили сигареты, и их глаза с вопросом уставились через прорези масок на меня.
А чо, я ничо, я сама опупела, ответил я фразой из анекдота. Ну что, может, пойдем уж, раз так все отлично прошло?
Дальше до дома, обозначенного как район встречи с агентами, решили идти не таясь, тем более идти всего ничего. Однако постараемся избегать встреч с кем-либо: если уж случится, то открываем огонь и просто убегаем. Если получится. А нет так нет.
Мы, почти что не таясь, пошли вдоль домов. От нас шарахались какие-то тени, по всей видимости, женщины. Если бы передвигались перебежками или крались, нас бы в три секунды вычислили, а так идем, как будто знаем куда, не скрываясь, словно хозяева.
Вот он, этот проулок, вот он, дом вроде оно, то самое место, на которое указывал на схеме непонятный Петрович. И что, нам теперь тут торчать до окончания операции по освобождению города Грозный от преступных элементов? Идиотизм какой-то.
Котел спросил разрешения и боком-боком, пригибаясь перед темными окнами, стволом пулемета приоткрыл дверь и заглянул внутрь. В подъезде тихо, где-то слышны разговоры. И что, кричать на весь подъезд «Асла-а-ан!»? Да ни за что на свете, нам пока везет, и нарываться на неприятности не хочется. С другой стороны, вернуться обратно? Кто нам поверит, что мы были в обозначенном месте? Никто. И я бы не поверил, подумал бы, что разведчики отсиделись на пожарке и вернулись обратно, побоявшись идти в город.
Так, потихоньку, подъезд за подъездом, мы уже внаглую и не таясь обошли весь дом, заглядывая вовнутрь. Рядышком, совсем неподалеку, раздались выстрелы и крики, какая-то толпа людей шла в нашу сторону. Пришлось нырнуть в один из подъездов. Еж обнаружил под лестницей вход в подвал, и мы, торопясь и бренча патронами в барабанах, юркнули вниз. Фонарика не было, и первым пошел Ежов, ощупывая стены руками. Какие-то деревянные двери, мусор, битые кирпичи, мешки с щебенкой, вонь, как в любом среднестатистическом российском подвале. Котел, навалившись плечом, вынес одну из хлипких дверей и начал ощупывать внутренности убогой комнатушки.
Банки с закруткой. Картошка, лук, сообщил он, ничего интересного.
Ежов добрел до вентиляционного отверстия крохотного окошка, выходившего наружу. Взглянул в него и от неожиданности присел и замахал мне рукой. Я крадучись проковылял к нему и осторожно выглянул в окошко. Прямо напротив нас человек десять бородачей казнили каких-то людей. То, что это казнь, я понял сразу. Приговоренные, четыре человека, стояли на коленях в снегу и понуро смотрели вниз. Один из боевиков, по всей видимости, командир, ходил вокруг них и что-то в полголоса говорил, потом пнул кого-то ногой в лицо и отошел в сторону. Приговоренных тотчас же расстреляли прямо в упор с криками и завываниями. Кто это такие были, за что их расстреляли, мне было по барабану. Да и сама казнь впечатления не произвела абсолютно никакого. Я посмотрел на Ежова и примостившегося рядом Котельского. Бойцы смотрели отчужденно, как будто видеофильм, испуга или страха я на их лицах не заметил.