Зачем ты привел меня сюда? выпалил барон раздраженно. Я потратил столько времени только для того, чтобы увидеть грязную лавчонку, ничуть не отличающуюся от сотен таких же? Лавчонку, в которой нет ничего, кроме дешевого барахла, пригодного только для нищих дураков?
Лавочник, который невозмутимо следил за их перебранкой своим единственным глазом, отошел в глубину лавки, порылся среди медной посуды и дешевых талисманов, какие любят покупать на счастье погонщики верблюжьих караванов, и извлек какой-то продолговатый предмет, завернутый в кусок серой холстины. Повернувшись к барону, он неторопливо развернул ткань.
В руках у него был кинжал.
Благородная форма лезвия, напоминающего узкий древесный лист с глубокой прожилкой посредине, говорила о несомненной древности и благородстве этого оружия. Барон внезапно почувствовал странное волнение. Он протянул руку, взял кинжал. Лавочник, казалось, отдавал его с явной неохотой.
Барон провел пальцем по лезвию, внимательно рассмотрел массивную рукоять.
В центре ее располагался древний, священный знак свастики знак, который барон фон Зеботтендорф то и дело встречал в своих многолетних поисках, знак, который оставляли на своем пути воины и путешественники древнего арийского племени.
Но еще интереснее были значки и узоры, располагавшиеся вокруг свастики. Барон узнал в них священные рунические письмена, письмена древних ариев
Спроси лавочника, сколько он хочет за этот кинжал, обратился барон к Самуилу, стараясь скрыть от того охватившее его волнение.
Самуил повернулся к одноглазому, проговорил что-то на том же незнакомом языке. Лавочник неожиданно побледнел, замахал руками и заговорил громко, резко, недовольно.
Извините, господин барон. Самуил выглядел смущенным. Он отказывается продать кинжал
Что значит отказывается? Зеботтендорф сверкнул глазами. Я тащился сюда по жаре, тратил свое драгоценное время, и когда наконец нашел что-то достойное внимания он отказывается! Скажи ему, Самуил, что с такими людьми, как я, нельзя обращаться как с нищими погонщиками верблюдов! Ты отлично знаешь, кто я такой! Знаешь, что я близко знаком с Сулейман-пашой
Извините, господин барон. Самуил выглядел смущенным. Он отказывается продать кинжал
Что значит отказывается? Зеботтендорф сверкнул глазами. Я тащился сюда по жаре, тратил свое драгоценное время, и когда наконец нашел что-то достойное внимания он отказывается! Скажи ему, Самуил, что с такими людьми, как я, нельзя обращаться как с нищими погонщиками верблюдов! Ты отлично знаешь, кто я такой! Знаешь, что я близко знаком с Сулейман-пашой
Одну минутку, милостивый господин! Самуил взглянул на барона с той смесью угодливости и фамильярности, которая того особенно раздражала в провожатом.
Повернувшись к одноглазому, Самуил заговорил на том же непонятном Рудольфу языке. Он говорил долго, убедительно, размахивал руками, но, похоже, так и не смог ничего добиться.
Барон, которому изрядно надоело слушать непонятный разговор, надоело торчать в душной полутьме лавки, достал свой серебряный портсигар, открыл его, закурил тонкую ароматную египетскую папиросу.
Не сразу до него дошло, что спор на незнакомом языке прекратился, Самуил и одноглазый лавочник молчат, не сводя глаз с него, точнее с его портсигара.
В чем дело? недовольно осведомился Рудольф, выдохнув ароматный дым.
Одноглазый что-то быстро проговорил и поклонился, сложив руки в покорном и униженном жесте.
Проследив за его взглядом, барон понял, что лавочник смотрит на герб общества «Туле», выгравированный на портсигаре, кинжал, переплетенный дубовыми ветками, на фоне свастики с закругленными концами
Только теперь Рудольф фон Зеботтендорф понял, что кинжал на гербе удивительно похож на тот, что лежал перед ним на куске выцветшего холста.
Барон Рудольф фон Зеботтендорф сам стоял у истоков тайного общества «Туле». Эта тайная организация восприняла сокровенные учения Востока и создала на их основе мистическую теорию, в центре которой была идея о главенстве нордической расы. Общество «Туле» представляло собой что-то вроде тайного монашеского ордена, во главе которого стояли верные приверженцы расовых идей и остающиеся в тени мистики и маги. Создавая герб общества, барон изучил множество старинных манускриптов и наконец выделил символ свастики, издавна использовавшийся арийцами, а также священный кинжал древнего рода королей-священников Адлер-Велиготов.
В чем дело? повторил барон, пристально глядя на одноглазого и медленно убирая в карман портсигар.
Он согласен, милостивый господин! сообщил, угодливо кланяясь, Самуил. Он согласен продать тебе этот кинжал за еврей на мгновение замялся, за двести марок!
Немалые деньги! проговорил барон, но тут же полез за бумажником: удивительный кинжал слишком заинтересовал его, чтобы упустить такую сделку.
Этот человек лжет! воскликнул вдруг одноглазый на чистейшем арабском языке. Я не продаю священный кинжал, я дарю его тебе, господин!
Это недоразумение засмущался Самуил. Я не понял его слов я не очень хорошо говорю на этом языке
Спасибо, барон внимательно, как впервые, посмотрел на одноглазого и отметил благородство его черт и выправку прирожденного воина. Скажите, друг мой, как вас зовут и на каком языке вы разговаривали с моим жуликоватым проводником? Я знаю много восточных языков, но этот мне незнаком
Одноглазый снова воскликнул что-то на том же непонятном наречии и показал рукой за спину барона. Рудольф инстинктивно оглянулся, однако не увидел ничего примечательного. Он снова повернулся к странному торговцу
Но того и след простыл, только в глубине лавки качался потревоженный ковер, закрывавший, по-видимому, потайной выход из этого заведения.
Пойдемте отсюда, милостивый господин! заторопил его Самуил и даже осмелился схватить Рудольфа за рукав. Это нехорошее место, здесь неспокойно!
Кто этот человек? осведомился барон, вслед за провожатым выходя из лавки. Почему он сбежал?
Должно быть, жулик! заверил его Самуил. Здешние торговцы все жулики. Должно быть, он понял, что милостивый господин раскусил его хитрости, и решил сбежать, прежде чем вы пожалуетесь Сулейман-паше
Жулик? удивленно переспросил барон. Но ведь он подарил мне кинжал, не взяв с меня ни пфеннига это ты, милейший, хотел на этом подзаработать
Чего вы хотите, милостивый господин? заныл Самуил. Мне нужно кормить многочисленных детей
Чего вы хотите, милостивый господин? заныл Самуил. Мне нужно кормить многочисленных детей
Пустое! пренебрежительно отмахнулся барон. Я на тебя нисколько не сержусь. Скажи мне только, на каком языке ты с ним разговаривал?
На каком языке? переспросил Самуил, пряча глаза. Бог его знает, что это за язык! Мне так часто приходится разговаривать с разными людьми, чтобы заработать лишнюю копейку на хлеб для своих детей, что я научился понимать всех, кто встречается на улицах этого города, и ливийских разбойников, и амхарских пастухов, и сирийских торговцев пряностями
Ты что-то темнишь, Самуил! недовольно проговорил барон. Берегись, я могу, в конце концов, рассердиться!
Воля ваша, милостивый господин, только больше я ничего не могу вам сказать! Я и так сказал слишком много!
У Рудольфа фон Зеботтендорфа внезапно закружилась голова. Все звуки огромного города слились в странную, пугающую, варварскую музыку. Ему вдруг показалось, что сегодняшняя встреча с одноглазым лавочником приснилась ему или привиделась в наркотическом бреду в одном из здешних притонов. Однако боковой карман его френча оттягивала холодная тяжесть удивительного кинжала, доказывая реальность всего происшедшего
Катя опоздала на десять минут и, разумеется, вешая куртку в закутке, отгороженном стеллажами с журналами, столкнулась с заведующей библиотекой Кирой Леонидовной.
Бежать было поздно, Кира прекрасно видела, что Катя запыхавшаяся и растрепанная.
Екатерина Дмитриевна, доброе утро! сказала Кира. Вас не затруднит заменить сегодня Черевичкину в читальном зале? У нее карантин в школе, ребенка не с кем оставить
Но у меня начала было Катя.
Она хотела сказать, что у нее куча работы, нужно разобрать новые поступления. К тому же звонили из филиала, что-то у них там стряслось, пропадают книги, не пришлось бы ехать на другой конец города, если сами не разберутся. Да еще из области собирались приехать, из подшефной библиотеки, у них недавно случился пожар, и теперь катастрофическое положение с учебной литературой. Катя обещала помочь и даже отобрала уже кое-что, но не все, а тамошняя заведующая с трудом дозвонилась до нее вчера вечером и сказала, что приедет не на следующей неделе, как собиралась, а завтра, то есть уже сегодня. Потому что пойдет в город машина и может захватить книги, а без машины-то, сами понимаете, сколько она на себе унесет
Но все эти слова застряли у Кати в горле. Вернее, гортань ее просто замерзла от ледяного взгляда Киры Леонидовны. Катя увидела себя ее глазами: глаза безумно вылуплены, на щеках выступили красные пятна ох уже эта отвратительная способность краснеть в самый неподходящий момент!
Сама-то Кира, как всегда, на высоте. Спину держит прямо, травянистого цвета костюм сидит отлично, волосы причесаны гладко, лежат волосок к волоску, на губах тщательно наложенная помада. А у Кати небось все уже размазалось
Хорошо, едва слышно ответила Катя, опустив глаза, я посижу в читалке.
Вот и славно, одними губами улыбнулась заведующая, и причешитесь, перед тем как идти на рабочее место, все же у нас очаг культуры, библиотека, а не
Она помедлила, затруднившись сравнением. Не потому, что не нашлось в ее лексиконе подходящих слов, нет, за словом их начальница никогда в карман не лезла, со словарным запасом у нее все было в порядке. Дело в другом, поняла Катя, Кира Леонидовна не могла с ходу сообразить, куда бы ей определить Катю.
«У нас библиотека, а не бордель»? Вот уж в борделе ей точно не место, кто на нее посмотрит!
«Библиотека, а не сумасшедший дом»? Тоже не подходит, заведующей прекрасно известно, что Катя спокойный, выдержанный человек, никогда не выходит из себя и с работой вполне справляется.
А не зоопарк, сказала Кира, имея в виду, очевидно, что Катя похожа на больную обезьяну.
«Если мне место в зоопарке, то тебе в террариуме», подумала Катя и поскорее отвернулась, чтобы Кира ничего не прочитала по ее вспыхнувшим глазам.
Ты, Катерина, не заболела ли? спросила уборщица баба Зина, появляясь из-за угла с ведром и тряпкой. Красная вся, как рак. Смотри, сейчас какой-то грипп особенный ходит, вот у Насти Черевичкиной школу уже на карантин закрыли.