Ее так мучили эти вопросы, что она изводила не только себя, но и бедную, мало что понимающую подругу. Для той вопросы полов были ясны и закрыты раз и навсегда. Чего там мудрить? Надо выйти замуж, родить ребенка и просто жить! Как живут ее знакомые и родители ходить на работу, варить обед, стирать белье.
Инга поступила в институт иностранных языков на переводческий.
А Нина, несмотря на хороший аттестат, пошла в текстильный техникум. Мама сказала, что главное не высшее образование, а специальность. И наплевать, что училась Нина неплохо и в средний ВУЗ прошла бы без проблем.
«Профессия закройщика прокормит всегда», утверждала мама.
Нина легко согласилась шить она любила и умела.
В двадцать лет Нина встретила Володю Горохова, простого таксиста, и через три месяца вышла за него замуж. Володя был ей понятен таким был ее отец, приятели отца и соседи по дому.
Она совсем не задумывалась, любит ли она его и что такое любовь. Просто понимала одно возраст подошел, замуж выходить нужно, и кандидатура Володи не самая плохая.
К Инге она теперь забегала нечасто совсем не было времени.
Та доучивалась в институте, по-прежнему попадала в истории, падала из романа в роман, и каждый из них был более трагичным, чем предыдущий. Ингины избранники были как на подбор либо женатые, либо сильно пьющие, либо не увязанные с реальной жизнью никак: доморощенные гении, начинающие диссиденты и вполне состоявшиеся алкоголики.
Инга то пропадала в мастерской какого-то скульптора, отчаянно ищущего «новые формы», либо моталась в экспедицию в калмыцкие степи за начинающим режиссером-документалистом, перепечатывала самиздатовские рукописи для очередного нового вольнодумца.
Она стала совсем худой, очень коротко остригла свои прекрасные пепельные волосы, совсем под мальчика, и это было очень трогательно и беззащитно. Носила только черные узкие вещи брюки и водолазки, а на тонком пальце серебряное кольцо с огромным желтым топазом подарок Датошки, Томулькиного кавалера. Очень много курила и пила только черный кофе с куском сыра все.
При всей разности их жизней, и вообще при всей их разности, они оставались подругами.
Ты меня успокаиваешь, говорила Инга. Смотрю в твои спокойные глаза и прихожу в себя, становлюсь тише. Правда, ненадолго! смеялась она.
Ты меня успокаиваешь, говорила Инга. Смотрю в твои спокойные глаза и прихожу в себя, становлюсь тише. Правда, ненадолго! смеялась она.
Однажды она спросила подругу:
А ты Вовку своего сильно любишь?
Нина пожала плечами:
Я с ним живу, он мой муж, Ингуша. А про все остальное Просто не думаю.
Инга посмотрела на нее, как на душевнобольную.
А как ты спишь с ним? уточнила она.
Нина улыбнулась:
А как жена с мужем! Обыкновенно!
Инга вздохнула и покачала головой:
Мне жаль тебя, Нинка! Потому Потому что бывает необыкновенно! Ты поняла?
Нина махнула рукой:
Мне бы твои заботы.
Через три года семейной жизни Нина родила дочку Галку.
Их семейная жизнь была по-прежнему скучноватой, обыденной работа, ужин, телевизор перед сном. Только с рождением дочки прибавилось хлопот. Да и радости тоже Наверное
«Так живут все», думала Нина, когда подступала тоска.
Как-то обмолвилась маме:
Скучно как-то, мам. Будто обязали меня.
Мама вздохнула:
А сколько у нас в году праздников, Нин? Ну, посчитай!
Нина посмотрела на нее с удивлением:
При чем тут праздники, мама?
Мать не ответила и стала загибать пальцы:
Первомай это раз! Восьмое марта два. Новый год и октябрьские, да, дочь?
Нина кивнула.
И в жизни так же, улыбнулась мать, праздников по пальцам. А все остальное будни, Нинок! Такая вот жизнь. И мать тяжело вздохнула.
Родным человеком муж для нее так и не стал был кем-то вроде соседа. Однажды она подумала: А мы ведь ни разу не разговаривали по душам! Ни разу не говорили откровенно. Ни разу я не рассказала ему, что меня мучает, что волнует. И вправду сосед. Молчаливый, угрюмый и
Чужой.
Тогда впервые она позавидовала подруге. Подумала: «Жизнь ведь пройдет, а у меня так ничего не случится! Я так и не узнаю ничего из того, от чего может кружиться голова, сжиматься горло, дрожать руки. Я не узнаю, какое счастье не спать до утра, рассматривая спящее лицо родного мужчины.
Так и пройдет моя жизнь. Так и пройдет?»
Когда Горохов загулял а Нина об этом узнала довольно скоро, она удивилась одному: ее это совершенно не обидело, не задело и почти не расстроило.
Сама предложила ему уйти:
Что тебе мучиться, Вова? Иди туда, где тебя любят и где тебе хорошо.
Он посмотрел на нее с удивлением видимо, ожидал борьбы, слез, уговоров.
А ты? спросил он. Ты меня не любишь, Нина?
Та пожала плечами. Муж вздохнул и пошел собирать вещи. Нина достала с антресолей старый чемодан.
Знала, что Горохов счастлив, родил еще сына. Увидела спустя лет семь его на улице с семьей.
Выглядел бывший муж хорошо, одет был чисто было видно, что за ним ухаживают и о нем заботятся.
Они шли вдвоем, держась за руки, и о чем-то оживленно спорили.
Рассмотрела Нина и его жену обычная женщина, ее примерно лет. Полноватая крашеная блондинка. Одна из сотни, а может, из тысячи. Нинина сестра-близнец.
А получалось, что нет. С Ниной Горохов счастлив не был, а с этой счастлив наверняка. У него глаза счастливого человека это же сразу заметно.
Подумалось тогда даже Горохов! И у него получилось.
Нина вздохнула и поторопилась уйти. Встречаться со счастливой семейкой ей не хотелось.
Впервые расстроилась: почему не получилось у нее, у Нины? Ведь не так плох был этот Горохов! Выпивал по праздникам, и очень умеренно. Зарплату приносил неплохую. Мог починить кран и поклеить обои. Нормальный мужик не злой и не жадный. Такими не разбрасываются правильно говорила мама.
Только чужой он был все время.
Нине всегда казалось, что у них совсем ничего нет общего. А если подумать дочь, квартира, отстроенная дача? И вообще почти десять лет жизни.
«Когда тебе всего за тридцать, остаться одной не так страшно. Это не в пятьдесят, думала Нина. Замуж выйду еще раз пять, шутила она, если, конечно, будет желание».
Но не сложилось. Было пару историй, совсем мелких, незначительных. Завателье Юрий Соломонович, например. Несколько раз сходили в кафе, дважды в кино. Юрий Соломонович сказал честно:
Семью я не брошу, а тебе помогу.
Чем? удивилась Нина. Я вроде со всем справляюсь.
Он внимательно посмотрел на нее и покачал головой.
Однажды сели в машину, и он смущенно позвенел связкой ключей.
Однажды сели в машину, и он смущенно позвенел связкой ключей.
Квартира была явно семейной, богатой и ухоженной.
Нина довольно много выпила, потом пошла в душ, долго стояла под почти ледяной водой, и больше всего на свете ей хотелось сбежать домой.
«Нет, так нельзя, подумала она, я же не школьница. Зачем надо было ехать сюда, зачем?»
Она растерлась чужим полотенцем, сделала глубокий вздох, как перед эшафотом, и зашла в спальню.
Ничего плохого не было. Но и хорошего тоже. Почему-то было жалко этого не очень молодого и, в сущности, хорошего и доброго человека. И еще было очень жалко себя.
Больше подобных встреч у них не было. Все закончилось само собой, без выяснений и непонимания.
Еще был двухнедельный роман в пансионате.
Сергей был ее ровесник, строитель из Подмосковья. Худой, высокий, симпатичный. Оказались за одним столиком в столовой. Погуляли после ужина, сходили в кинозал. Там он взял ее за руку, и она впервые вздрогнула от мужского прикосновения.
Потом пошли к нему в номер, выпили коньяку с конфетами и
Она осталась у него до утра. Он очень нравился ей, этот Сергей.
Нинка! смеялся он. Ты моя женщина! Только моя! И целовал Нинины руки.
И Нина сразу в это поверила.
И ей показалось, что, может быть
Остроумный, веселый, легкий. Молодой. Свойский какой-то.
А через пару дней к нему приехала жена на выходные. И встретившись в столовой, он даже не кивнул просто отвел глаза. Обнял жену и поцеловал ее в шею. А Нине показалось, что сделал он это специально дескать, знай свое место! Где ты, и где она, моя жена.
На следующий день Нина уехала, не дождавшись окончания срока.
До сорока пяти желание устроить свою личную жизнь еще было. А вот потом Пропало.
Так привыкла к одиночеству! Сама себе хозяйка, нет над ней начальников и руководителей.
«Значит, такая судьба, думала Нина. Бабий век мой прошел, не вышло. Бывает. Зато есть дочь. Пусть не рядом, но есть. Родной человек. Если что»
Дочка рано выскочила замуж и укатила в Болгарию ее муж был оттуда родом, в Москву приехал учиться. Присылала матери сочные фрукты немыслимой сладости и звала ее в гости. Нина съездила, помогла ей по дому, пообщалась с новой родней и заспешила домой.
Одиночество, знаете ли! Оно расслабляет. И еще: одиночество самая стойкая из привычек.
Зашла в свою квартиру и обмерла от счастья родные стены, родной диван. Родные запахи.
А Инга горела в страстях. Вышла пару раз замуж ненадолго, так, попробовать.
Первый муж был опальным художником, писал странные и красивые картины, которые никто не покупал до поры. В перестройку повалили иностранцы и начали скупать его работы скопом и оптом. Появились большие деньги, и пошла загульная жизнь рестораны, гости, шампанское рекой.
Нина приходила к ним в мастерскую народу тьма, местные бородачи, элегантные коллекционеры с Запада, в общем богема.
Она помогала на кухне, бесконечно резала бутерброды, заваривала чай, варила литрами кофе и старалась поскорее уйти.
Однажды услышала, как Ингин художник назвал ее поломойкой.
И больше она туда не ходила.
Беда пришла неожиданно, не предупредив, как всегда.
Ингин муж замерз ночью на улице. Был, конечно, сильно пьян. До дому оставалось всего ничего, но он поскользнулся, ударился головой и потерял сознание. Двор был темным, мимо никто не прошел. А может, и прошел. Время было такое все чего-то боялись.
Утром его нашли мертвым.
Мастерскую у Инги отобрали площадь эта была арендованная. Картины к тому времени оказались проданы, новых не было, и Инга осталась нищей и бездомной.
Идти к родителям не хотелось. Полгода она жила у Нины отсыпалась, отъедалась, приходила в себя.
Сначала говорила, что вся ее прошлая жизнь кошмарная, дикая суета и ледяная пустота, что человечество не выдумало еще ничего лучше, чем покой, уют и стабильность.