Наконец дошли. Пока Нина отпирала дом, он ходил по саду, трогал стволы давно не беленных яблонь, растирал в ладони лист черной смородины и, прикрыв глаза, жадно вдыхал его терпкий и сладкий, совсем уже летний запах.
По дому он прошелся с интересом, задал пару неглупых вопросов и, наконец, сказал:
Нина Ивановна, милая! А зачем продавать такую вот красоту? И тут же извинился за излишнее любопытство.
Нина пожала плечами.
Мы сюда давно не ездим, мужа нет, дочь живет в другой стране, я работаю, привязана к городу. Да и вообще тяжело, знаете ли! В смысле одной.
Сказав это, она тут же смутилась, густо покраснела и отвела глаза: «Еще поймет не так, господи! И что меня понесло?»
Потом он спросил, нельзя ли поставить чайник, Нина кивнула и пошла на кухню.
А когда вернулась в комнату, остолбенела на столе были разложены бутерброды, два куска домашнего пирога, свежие огурцы, разрезанные и оттого остро пахнувшие свежестью и летом.
Игорь Сергеевич смутился и развел руками:
Вы уж простите, Нина Ивановна! Я просто подумал путь неблизкий, проголодаемся наверняка!
Нина промолчала это она, женщина, должна была подумать о еде. Дура и эгоистка! Привыкла все для себя.
Чай пили долго, и наконец Игорь Сергеевич рассказал свою историю. Оказалось, что вдовеет он давно, девять лет. Жена умерла от долгой болезни. Сейчас ничего уже, почти привык.
Если к этому вообще можно привыкнуть! грустно добавил он.
Живет он с сыном, невесткой и внуком. Квартира небольшая, двухкомнатная. Места, разумеется, не очень хватает. И вот он решил оставит своим квартиру, а сам переберется за город. Почему? Да потому что давно об этом мечтал о природе, свежем воздухе, тишине и покое. Еще мечтал о саде и даже представьте об огороде! Самому, ей-богу, смешно! Ни тем, ни другим он в жизни не занимался! Детям будет вольготнее, а в отпуск милости просим! Внука возьмет на все лето, парень чудесный, они с ним большие друзья!
Нина слушала его и думала о своем эгоизме. Человек заботится о близких! Даже, возможно, в ущерб самому себе. А она
Укрылась в своем черепашьем панцире и думать ни про кого не желает!
Потом Игорь Сергеевич сказал, что его все устраивает, торговаться он не намерен, только Он замолчал.
Вы бы еще подумали, Нина! Ей-богу, ведь жалко! Такой дом, такой сад!
А вы? раздраженно ответила Нина. Как же вы? Ну если я передумаю? Вам же подходит все, верно?
Он кивнул.
Да, подходит. Кое-что, конечно, надо подправить, обновить. Но если вы передумаете, я еще что-нибудь подберу! Предложений, знаете ли, вагон и тележка.
Нет, решительно ответила Нина. Я не из тех, кто морочит голову! Решили значит, решили! Бумаги в порядке, давайте договоримся, когда оформлять.
А про себя. «Заботливый, блин! Ну просто смешно».
Он вздохнул и кивнул:
Ну, хозяин барин!
Собрали со стола остатки трапезы, отнесли на кухню чашки и ложки. Нина сполоснула посуду, выключила газ, и тронулись в путь.
Закрывая калитку, она оглянулась на дом и сад. Сердце екнуло, гулко забилось. Нина поняла, что прощается с ним навсегда. А вместе с ним и со своей молодостью и прежней, совсем неплохой, жизнью.
До станции шли молча. Спутник голову не морочил наверное, понимал Нинины чувства.
В поезде она закрыла глаза, но уснуть не удалось. Вспомнилась вся жизнь. Пленка крутилась быстро, как в старом кино, и почему-то была черно-белой.
Свадьба с Гороховым, белое платье, на которое кто-то из гостей пролил шампанское, и Нина так горько плакала, словно у нее отобрали мечту.
Рождение дочки, Горохов под окном, счастливый, улыбающийся, с букетом мимозы.
Бессонные ночи, Галкины крики, первый зуб и первые неловкие шажки. Галкино падение с горки, разбитая голова, лужа крови и белое от ужаса лицо Володи, отца и мужа.
Покупка ковра, ярко-зеленого, ядреного, ядовитого цвета. Но такая радость от покупки, что не спала первую ночь.
Строительство дачи, потный, по пояс голый Володя кричит ей с еще недостроенной крыши:
Нинок! Ставь картошку! Проголодались!
А она смотрит на него и думает, что она счастливая
Смерть отца, и мама у гроба маленькая, словно ребенок, руки дрожат, и все приговаривает:
Как же так, Ванечка? Зачем же ты так?
Потом развод и судья с неподвижным, словно окаменелым, лицом она смотрит на нее с какой-то брезгливой жалостью: «Что ты за баба, если от тебя бежит приличный мужик?»
Дальше Горохов с новой женой, дружные и счастливые. И она, Нина, словно подглядывающая в чужое окно.
Галкина свадьба суетливая, пьяная, с кучей незнакомых и чужих людей. Таз с жареными пирогами болгарскими плэчинтами, которые всю ночь пекла суетливая Галкина свекровь.
Дочь с горящими глазами:
Мама! Я так люблю его! Ты даже не представляешь!
Точно, не представляла! Бросить институт, бросить мать, чтобы уехать в другую страну, к черту на рога! Столичная девочка, а там собственный дом, хозяйство. Куры, корова. Бред какой-то!
Потом снова дача, уже осенняя. Они топят печку, муж чертыхается печка не думает разгораться. А на полу, в тазах и корзинах, лежат яблоки. Огромная, с мужской кулак, антоновка пахнет так яростно, что кружится голова. Уставший муж садится на стул и хрустит сочным яблоком:
Здорово, да? Не зря мы, Нинок!
И в глазах его такая радость
И кажется, что вся жизнь впереди Долгая и счастливая жизнь.
Поезд затормозил, Нина открыла глаза. Простились в метро, договорились о походе к нотариусу.
«Все слава богу! думала она. И человек нормальный, и торговаться не стал. Что говорить повезло!»
Вечером позвонила Инге.
Та действия одобрила, уточнила цену и выдала:
Вот! Наконец! Купишь себе приличную норку и поедешь в Испанию! Возьмешь хороший отель и отдохнешь по-человечески! В первый раз в жизни!
Нина подругу остановила:
Зачем мне твоя норка? Зачем мне отель? Поеду на Волгу, я уже и путевку присмотрела.
Дура! завопила Инга. Неисправимая дура!
Вот именно, поддержала Нина. И зачем мне, дуре, твоя норка?
Деньги решила отправить дочке, а все остальное фигня. Все у нее есть, шубы ей не надо при наших погодах, знаете ли! Сплошные оттепели и дожди! Есть еще отличное финское пальто как раз на мороз.
Инга снова осудила ее, слегка цапанулись и одновременно бросили трубки.
Обе не расстроились: понимали, что такие «конфликты» ни о чем, завтра созвонятся как ни в чем не бывало.
Так и было созвонились на следующий день, вернее, позвонила Нина, взволнованная перед завтрашней сделкой.
Инга сказала, что на сделку отправится вместе с подругой так спокойнее и правильнее.
Назавтра встретились у конторы нотариуса в десять утра.
Игорь Сергеевич полоснул взглядом по Инге, и Нина, перехватив этот взгляд, почему-то смутилась наверное, увидев обычный, здоровый, мужской интерес.
«Каков! подумала она. Ничто человеческое нам, оказывается»
Впрочем, глянув на подругу сторонним взглядом, подумала: «А Инга еще красавица! И какая! Не берут ее годы, не берут! Стройна, фигуриста, одета как картинка».
Красивая у вас подруга, шепнул ей Игорь Сергеевич.
Нина нахмурилась и ухмыльнулась:
Действуйте! Дама свободна и в поиске.
Он посмотрел на нее с удивлением:
О чем вы, Нина? Это вообще не про меня!
Уточнять не стала, но разозлилась.
Что не про него? Инга не по зубам или вообще?
Ладно, не о том. Сделка прошла, деньги Нина получила, ключи новому хозяину отдала со словами: «Ну если что звоните!»
Он кивнул, тепло попрощался, пожелав здоровья и удачи, и был таков.
Инга стояла на улице и курила.
А он ничего, этот новый владелец! А, Нин?
Нина равнодушно отозвалась:
Ничего? Да обычный. Обычный нищий пенсионер! Лысый и пузатый, кстати!
Да? удивилась Инга. А я не заметила!
Нина перевела разговор отчего-то ей было неприятно обсуждать Игоря Сергеевича.
Пошли в кафе отмечать, предложила Инга.
За обедом снова начался прессинг по поводу шубы, Испании и «жизненных удовольствий».
Шубу Нина окончательно отмела, а вот на Испанию согласилась.
Правда не сразу, так сказать, под сильным воздействием. Решили, что путевки будет брать Инга она человек более опытный и ушлый. По дороге домой Нина отправила дочери деньги. «Подальше от соблазна», решила она.
Галка позвонила на следующий день, орала от радости, сыпала благодарностями и заявила, что купят они новую машину так решили на семейном совете.
А дом? расстроилась Нина. Вы же хотели дом?
Галка затараторила, что на дом не хватит все равно, а о машине они мечтали давно.
В общем, мам, не обижайся, и спасибо тебе огромное!
И больше ни слова о Нинином переезде
Впрочем, что обижаться? Сама так решила.
Путевки в Испанию были взяты на начало сентября. Инга долго выбирала отели, капризничала, выпендривалась, часами сидела в Интернете, названивала по сто раз на дню в турагентства и сообщала новые подробности будущего путешествия.
Вылетать должны были шестого, а третьего Нина сломала ногу. Дернул же черт попереться в девять вечера за кефиром! Захотелось, видите ли, кефира!
Упала у самого дома, почти у подъезда, споткнувшись в темноте о какую-то шпалу, железную дуру, непонятно кем брошенную. Кое-как доползла до квартиры, а через полчаса нога разбухла и посинела. Нина позвонила соседке, и та, поохав, вызвала «Скорую».
Перелом оказался непростым. В больнице Нина пролежала два дня и под расписку ушла домой. Деньги за путевку обещали вернуть, но с большими потерями и вообще при чем тут деньги, скажите?
Тоска навалилась такая
Неплаксивая Нина ревела дни напролет.
Инга тоже хлюпала носом, ворча, что с такой, как Нина, обязательно случится какая-нибудь фигня. «Я так и знала! А ведь я так мечтала об отпуске! Там такие мужики случаются!» ныла подруга.
Какие мужики? взорвалась Нина. Ты что, совсем чокнулась? Посмотри на себя в зеркало! Шторы раздвинь! Значит, не судьба!
Судьба не судьба, обиделась Инга. А ты, мать, в пролете!
Утешительница! зло бросила Нина и швырнула с грохотом трубку.
В день отъезда Инга позвонила, но, увидев ее номер, Нина трубку не взяла. Понимала, что глупо и Инга вообще тут ни при чем, но настроение было такое Как говорится на море и обратно.
Только теперь без моря, увы
Лежала все время на диване, не читала, телевизор не смотрела, есть не ела тосковала и все.
Думала про то, что неудачница, лузерша и вообще бестолковая дура! И надо же было переться за этим кефиром! Еще на ночь глядя. Вот и пей свой кефир! До конца своей жизни. Одна.