Джинкс быстро подвела своего породистого крепкого коня по кличке Стрела к передней части платформы. Голова его была будто вылеплена античным скульптором, коричневая шкура блестела, как у тюленя. Конь фыркал и водил головой, пока Джинкс взнуздывала его. Уздечка Стрелы была связана с поводьями лошади позади него, и так же было во всей цепочке, до того места, где Томми и Майлз зафиксировали последнее животное на другом краю платформы.
Тем временем Лилли и Норма поднялись на борт отремонтированного локомотива, который находился в пятидесяти футах от платформы и возвышался на пятнадцать футов над землей. Настоящий монстр с внешностью остова корабля, поднятого после кораблекрушения со дна океана. Старый газотурбовоз[12] «Генезис» сохранил раскраску фирмы «Амтрак»[13], но его передний бампер был модернизирован. На него прикрепили жатку от комбайна, края которой наточили до остроты бритвы и обмотали колючей проволокой придумка Боба Стуки для отражения нападения ходячих. Задняя дверь отсутствовала, ее заменила натянутая цепь. До самой своей смерти Боб возился с этим агрегатом и смог заставить его работать достаточно хорошо на биодизельном топливе, изготовленном из масла для жарки, которое выскребли из грязных ложек в десятках закусочных вдоль хайвея 24. Теперь же Лилли и Норма втиснулись в засаленную и зловонную кабину размером с большой туалет и заняли свои позиции перед замызганной панелью управления.
В свое время Боб показал Лилли несколько простых вещей, связанных с управлением поездом, и теперь она отчаянно пыталась вспомнить правильную последовательность включения тумблеров а также на какие циферблаты нужно смотреть, какие приборы должны быть проверены и какие клапаны следует открыть. После ряда неудачных попыток ей удалось запустить основной дизель-генератор, колесная пара затряслась, и дым с тихим рокотом вырвался в ночной воздух через узкие оконца. Сквозь разбитое стекло одного из них были видны звезды.
Через мгновение поршни заработали, столб дыма выстрелил вверх, и двигатель потянул состав из двора в ночь.
К тому моменту, когда они достигли Уолнат-Крик, Лилли разогнала железного монстра до тридцати пяти миль в час[14]. Норма мертвой хваткой держалась за вертикальную стойку, напряженно и молчаливо глядя в окно на разбитое Четыреста двадцать второе шоссе, размытые верхушки деревьев и безбрежное небо со звездами, которые затуманивались лишь извивающимся столбом дыма от работающего двигателя. Лилли смотрела в зеркало заднего вида.
Лошади на платформе дрожали и пытались вставать на дыбы на каждом стыке. Дорогу не проверяли, ее всего лишь несколько месяцев назад очистили от мусора. Каждый изъян пути отдавался в солнечном сплетении Лилли, каждая вибрация в ее костях.
Голос Нормы, которая старалась перекричать завывания ветра и рев двигателя, оторвал Лилли от размышлений.
Скажи мне еще раз, что будет, когда мы доберемся до части дороги, которая еще не восстановлена?
Лилли ответила:
План состоит в том, чтобы использовать лошадей как раз с этого момента.
Норма отвернулась к окну:
Могу ли я задать тебе еще один глупый вопрос?
Валяй, если готова получить глупый ответ.
Почему бы просто не использовать лошадей с самого начала?
Лилли пожала плечами.
Это бы заняло у нас в два раза больше времени, так как идти пришлось бы вдвое дальше. Она кивнула головой в сторону проносящегося пейзажа. Туда и на повозке-то нелегко добраться из-за всего дерьма, обломков, мусорных куч и бог знает чего еще. А у них была фора на старте. Я понимаю, что мы рискуем, но благодаря этому мы выиграем время, мы найдем их, поверь мне.
Норма кивнула, хотя, судя по выражению лица, ответ ее не удовлетворил.
Лилли слушала приглушенные голоса Джинкс и остальных за огнеупорной дверью. Они расположились сзади в темноте пассажирского отсека, прячась от ветра. Отсек представлял собой примитивную коробку из четырех стен, которая получилась, когда оттуда выгребли всю начинку салона первого класса для бизнесменов, мусор, канистры из-под топлива, щебень и гильзы от патронов, которые катались по вагону, как шарики для пинбола. Лилли снова уставилась на ветровое стекло, на котором возникали и исчезали блики от проходящих под ними стальных рельсов. Глядя на них, Лилли постаралась избавиться от мыслей об их самоубийственной кампании, возможности провала и гибели спасательной группы.
На большинстве железнодорожных двигателей, построенных в ХХ веке, имеется длинный железный рычаг, поднимающийся вверх от рифленого пола в передней части пульта управления пережиток тех дней, когда для соблюдения правил техники безопасности было необходимо, чтобы машинист мог в любое время вручную управлять движением. Система экстренного торможения предназначена для того, чтобы выключить двигатель немедленно, если давление в системе упало по какой-либо причине. Особенно если эта причина внезапный сердечный приступ или разрыв аневризмы у машиниста, который падает при этом на пол.
Лилли повернулась к Норме:
Не сделаешь ли мне одолжение? Возьмись за этот рычаг на минутку.
Норма неохотно ухватилась за пружинящую ручку и нервно поджала губы.
Сделано!
Лилли нашарила на полу свой рюкзак и вытащила оттуда рацию и бинокль. Поставив рацию на край окна, она поднесла бинокль к глазам и всмотрелась сквозь лобовое стекло в темную линию горизонта, едва видимую в свете яркой фары локомотива. Она видела отдельные рваные силуэты по обе стороны поезда, которые выбирались из леса, привлеченные светом и шумом. Однако тут же натыкались на защитный барьер рядом с путями, и это вызвало у Лилли мгновенное чувство удовлетворения. Защита против ходячих работала, и все шло в штатном режиме.
Тем не менее было достаточно темно, чтобы Лилли не сумела увидеть дым на горизонте.
Тем не менее было достаточно темно, чтобы Лилли не сумела увидеть дым на горизонте.
Витки ядовитого дыма вкручивались в черные небеса не более чем в двух милях от идущего поезда, взмывали над верхушками деревьев и образовывали невидимое на первый взгляд пятно в огромной пропасти ночного неба. Правда, Лилли почувствовала запах жженой резины, но не придала этому значения, так как сочла его побочным продуктом работы раскаленного двигателя. Или, может, решила, что это запах горящего топлива. Они были все еще далеко от дыма, чтобы Лилли точно смогла распознать источник запаха.
Расстояние между ними и столбом дыма стремительно сокращалось, поезд поддерживал скорость около сорока миль в час, ходовая часть работала со звуком, напоминающим барабанную дробь будто звучащую перед объявлением неких предстоящих изменений в их судьбе. Лилли уставилась на темное пятно на фоне неба. Оранжевые искорки потрескивали внутри его, мерцая откуда-то снизу в прожилках света. Неужели собирается гроза?
Могу я задать еще один глупый вопрос?! прокричала Норма со своего места у передней части пульта управления. Она смотрела на горизонт, плотно сжимая рычаг.
Конечно, валяй, ответила Лилли, прижимая бинокль к глазам и пытаясь рассмотреть странные изменения на небосводе, напоминающие грозовое облако.
Норма смотрела на нее.
Ты знаешь, как остановить эту штуку, ведь правда?
Лилли не ответила.
Поезд двигался по плавной кривой так, что стал виден горящий участок в четверти мили перед локомотивом.
В западных штатах, где редко бывают дожди, даже самого слабого разряда молнии во время засухи достаточно, чтобы вызвать бедствие библейского масштаба. Вначале, по мере приближения к источнику дыма, Лилли казалось, что это некое природное явление. На расстоянии, в лунном свете, пылающие шпалы выглядели как сверкающие желтые перья, такие же красивые, как китайские фонарики. Дым распространялся над несколькими акрами полей вокруг железной дороги, загрязняя атмосферу, и это заставило сердце Лилли биться быстрее.
Держи ровно, приказала она Норме, а затем, опустив вниз стекло одного из боковых окон, высунулась навстречу зловонному ветру, чтобы рассмотреть в бинокль место диверсии, скорее всего, совершенной похитителями. Рельсы горели на протяжении в тысячу футов, явно обрызганные каким-то горючим веществом жидкостью для зажигалок, спиртом, бензином чем-то, позволившим дереву, пропитанному креозотом, пылать подобным образом. По мере приближения воздух вокруг поезда наполнился хлопьями пепла, жаром и угрозой. Они уже были всего в тысяче футов от пожара, при такой скорости они попадут в огонь через двадцать-тридцать секунд.
Голос Нормы взвился вверх еще на одну октаву:
Какого хрена мы не останавливаемся?!
Лилли бросила взгляд на толстуху, и в этот миг, на мгновение, мысли о текущей ситуации, обо всех переменных, последствиях ее действий, потенциальных победах и бедствиях врезались друг друга и вызвали у Лилли мгновенный и необъяснимый паралич. Пораженная, она замерла. Часы в ее голове перестали тикать. Секундная стрелка достигла полуночи, и сигналы тревоги замолкли.
Потом на протяжении наносекунды времени, необходимого синапсу, чтобы испустить импульс, Лилли Коул вспомнила, как прощалась прошлым утром с десятилетней Бетани Дюпре и ее братом Лукасом, похожим на эльфа. Бетани сидела в своей постели в темной комнате, одетая в толстовку «Хелло Китти», протирая заспанные глаза. Лукас был на противоположной стороне комнаты и выглядывал из-под своего клубка одеял. Быстрый поцелуй в пахнущие сном лобики, поспешное «до свидания», и то, что последовало дальше: неожиданный, хотя и простой жест со стороны Бетани, Лукас, согласно кивающий Это было для Лилли полной неожиданностью. Бетани вцепилась в нижний край рубашки приемной матери и не хотела ее отпускать.
Обязательно вернитесь, все вы, хорошо? проговорила девочка тихим умоляющим голосом. Только обязательно, ладно?
Лилли вынырнула из своего застывшего времени.
Держи его ровно, Норма, и оставайся на курсе.
Что ЧТО?
Мы не будем останавливаться.
КАКОГО ХЕРА?..
Просто сделай то, что я говорю! Держи курс и не сбавляй скорости!
Норма начала было возражать, но Лилли уже протиснулась в заднюю часть кабины, пинком открыв огнезащитную дверь, и протиснулась через узкое отверстие в пассажирскую часть.
Нырнув вниз, чтобы не приложиться головой о металлическую перекладину, она сразу же почуяла запах нервного напряжения пот и мускус. В свете единственного фонаря с питанием от батарейки, а также в пятнах лунного света, проникающего через окно, она увидела три фигуры, нахохлившиеся, будто совы, у противоположной стены.