Но сразу откланяться не получилось я сильно переоценил свои силы. Пришлось остаться и отлеживаться с компрессом на башке.
К счастью, второму священнику стало лучше, он даже поднялся, оказался сведущ в медицине и, осмотрев меня, назначил какие-то припарки из местных трав, сразу снявшие головную боль.
К утру следующего дня я сравнительно ожил и, вопреки уговорам Пенелопы, собрался отчаливать.
Все трофейное оружие оставил аборигенам, пусть их: может, научатся давать отпор злодеям. С падре Жозефом обошелся сухо ну его, хренова художника человеческих душ Особых причин нет, но не нравится мне он. А вот с падре Домиником простился вполне сердечно. Приятным дядечкой оказался иезуит.
С шаром дело обстояло гораздо хуже, чем показалось на первый взгляд. Оснастку я поправил быстро, но вот сфера с водородом травила, причем в неизвестном месте. Внешнюю оболочку я заштопал, добавил газа, полностью исчерпав его запас, но подъемная сила все равно упала в несколько раз.
Пришлось избавляться от ненужного хлама. К величайшему раздражению Пенелопы.
А может
Нет, милая. Я взвесил в руке сумку с посудой и аккуратно поставил ее на камень.
Но
Никаких «но». К посуде присоединилась раскладная мебель, походная тренога с котлом и сковородками, а также ночной горшок в кокетливый красный горошек.
Ты изверг, огорченно сообщила Пенни, заметила мой взгляд, метнулась к кофру со своей одеждой и истошно заверещала: Нет, Михаэль! Только через мой труп!
Тихо, тихо, я шучу
В общем, могу сказать, что операция по очищению от хлама прошла сравнительно успешно. Хотя и с эксцессами в виде легкого скандала, устроенного Пенелопой. Но это мелочи, главное шар стал значительно легче, что делало наши призрачные шансы на благополучное завершение путешествия по воздуху уже более значительными.
Закончив работу, решил подбодрить приунывшую жену.
Милая
И не надо подлизываться! буркнула Пенни. Кофейный сервиз я тебе ни за что не прощу.
Я очень огорчен, что не подарил тебе на помолвку кольцо.
И что? слегка оживилась Пенелопа. Зачем ты это сейчас говоришь? Что-то я здесь не наблюдаю ювелирных магазинов
У меня уже все есть. Я открыл ладонь и показал ей найденный перстень. Это безделушка, но все-таки
Безделушка? Пенни широко раскрытыми глазами смотрела на кольцо. Ты говоришь, безделушка?
Ну да. А что не так?
Да это это Она взяла в руки перстень, внимательно посмотрела на камень, а потом, поймав им лучик света, возбужденно завопила: Да это же звездчатая рубиновая шпинель по крайней мере в шестьдесят каратов!
И что? Я понял только про караты. Что с того?
Да она стоит дороже дороже Пенелопа запнулась. По крайней мере, полсотни тысяч фунтов. Да бог с ними, с деньгами. Это очень редкая, можно даже сказать, статусная вещь. Да такие камни в королевских коронах блистают! Я его никогда не продам! Ми-и-илый!!! Ты у меня просто прелесть!..
В общем, вечер завершился на мажорной ноте. Между прочим, пеппербоксу она тоже радовалась. Но все же чуть меньше, чем перстню.
Женщины, что с них возьмешь
Глава 24
Южная Африка. Наталь. Верховья реки Оранжевая
30 июня 1900 года. 07:00
Обрадовавшись сильному ветру, дующему в нужном нам направлении, я дал команду на взлет с раннего утра. Но едва мы взобрались в корзину, заявился туземец с прииска и притащил с собой небольшой, но с виду тяжелый мешочек. Что-то пролопотал, положил его на камень и убежал назад.
Ты что-нибудь поняла? Я распустил завязки и недоуменно уставился на мелкие золотые самородки.
Я их диалект почти не понимаю, пожала плечами Пенни. Но, кажется, он сказал, что это благодарность добрым белым хозяевам, то есть нам, за спасение от злых белых хозяев.
Килограмм двадцать будет. Я приподнял мешок. И куда нам его?
Туда! отрезала Пенелопа. Замени им один из балластных.
Ладно
Вот так, без золотишка все-таки не остались. Откуда оно взялось у аборигенов, я старался не думать. Вот как-то не верится, что они его накопали за ночь. Где-то меня жестоко обманули, но где, так и остается загадкой.
К восьми утра мы были уже в воздухе, ветер подхватил шар и бодро потащил его в сторону Республик.
Как ни старались, даже сбросив половину балласта, выше четырехсот футов подняться не смогли. Подъемной силы катастрофически не хватало. К тому же центровка основной оболочки была нарушена и шар крутило в воздухе наподобие детского волчка. Мягко говоря, довольно неприятное ощущение. Но худо-бедно, миля за милей мы приближались к дому.
К обеду случилось два события, вернее целых три. Одно хорошее, просто великолепное, второе с сомнительным статусом, а третье, исходя из первых двух, гаже не бывает. Но обо всем по порядку.
С самого утра Пенелопа была какая-то сама не своя: молчаливая, задумчивая и местами даже агрессивная. Я не лез с расспросами, вел себя показательно послушно, подозревая у жены обычное женское ежемесячное недомогание. Ну что тут поделаешь? Так уж они устроены. К тому же женщины девятнадцатого века все-таки отличаются от современных Отличаются, скажем так, в плане несколько большего количества суеверий и комплексов.
Заговорила она первая.
Михаэль, Пенни выглядела довольно взволнованно, нам надо поговорить.
Весь к твоим услугам, дорогая. Я приготовился услышать шокирующее признание в том, что у нее начались женские дни, и уже ломал голову над тем, как же мне среагировать на это. Сердечно посочувствовать? Или отнестись показательно небрежно? А вот хрен его знает
Мне кажется слова давались ей с трудом. Мне кажется
Что тебе кажется?
Что я Пенелопа запнулась и вдруг выпалила: Мне кажется, что я в положении!
Что? Я моментом обессилел и приземлился задницей на откидной стульчик. Но как?
Ты не рад? В громадных глазах Пенни блеснули слезы. Не рад?
Я не рад? заорал я и упал перед ней на колени. Да я счастлив, черт побери!
Правда?
Чистейшая правда, моя роза! Господи, спасибо тебе! Я действительно был вне себя от счастья.
Нет, конечно же подозревал, что это когда-нибудь случится, но в реальности оказался совсем не готов; известие прибило меня не хуже аборигенской дубины. Я буду отцом? Черт побери, я буду хорошим отцом! В задницу войну, в задницу буров вместе с англами в придачу! Имеет значение только семья, моя жена и мой будущий ребенок. Остальных к дьяволу!
Уже двенадцать дней, страшно смущаясь, сообщила Пенни. Ну-у ты понял, о чем я. Получается, мы зачали ребеночка на моей яхте. Я хотела сказать тебе еще неделю назад, но боялась, что это ложная тревога. Знаешь, так бывает
Знаю.
Откуда? искренне удивилась Пенни. Ты же не врач?
Не важно: знаю, и все, ушел я от ответа. Не буду же я ей втолковывать, что мужчины двадцать первого века знают гораздо больше о женской физиологии, чем их собратья из девятнадцатого.
На пару часов мы забыли обо всем, но вернуться в действительность заставил сильный, практически ураганный ветер. Я сначала не придал ему большого значения, даже порадовался, ведь тащит в нужном направлении, но, когда шар стал постепенно терять высоту, в буквальном смысле прозрел.
Ладно я и Пенни, но мысль о том, что вместе с нами может пострадать наш еще не рожденный ребенок, доставляла страшные страдания, почти на грани сумасшествия.
С мыслью приземлиться и переждать пришлось сразу расстаться, ураган тащил шар со страшной скоростью, и катастрофа во время посадки была почти гарантирована.
Тогда за борт полетели все балластные мешки, кроме того, что с золотом. Шар подпрыгнул на полторы сотни футов и на три часа стабилизировался по высоте. Я почти успокоился, но вскоре он опять постепенно начал снижаться водород улетучивался гораздо быстрее, чем я рассчитывал.
Плюнув на запасы топлива, добавил мощности на горелке и стал быстро демонтировать всю ненужную обстановку в корзине.
Пенни сидела в уголочке и молчала, о настоящих чувствах говорили только ее глаза полные тихого ужаса.
Я даже не попытался ее как-нибудь подбодрить все равно бесполезно. Вместо этого методично вышвыривал из корзины все что можно. Боеприпасы? На хрен Кофры с одеждой? Туда же
Нас несет со скоростью около двадцати миль в час, а это значит, что надо продержаться всего несколько часов и мы окажемся в районе Блумфонтейна. О том, как там сядем, я даже не задумывался. Слишком много неизвестных факторов. Долетим посмотрим. А пока ломай-круши Что бы еще выбросить?
Пустой баллон из-под газа оказался намертво вмонтирован в корзину, и его пришлось вырубать топориком. В результате в полу образовалась впечатляющая дыра, зато шар подскочил на полсотни футов.
Ветер не слабел, оболочка с водородом стала похожа на спущенный мяч, мы держались в воздухе только благодаря горячему воздуху. Но долго так не могло продолжаться топлива осталось едва ли на час полета.
Горы уже давно закончились, внизу расстилался бескрайний холмистый буш. Я пытался найти какой-нибудь ориентир, чтобы определиться по карте, но ничего приметного не находилось. Надежды не терял все-таки полторы сотни футов высоты в запасе у нас еще есть, а ветер должен же он когда-нибудь стихнуть?
Только вот, зараза такая, все никак не стихнет! зло выругался я, напряженно всматриваясь в горизонт.
К шести часам проскочили какой-то населенный пункт, потом ряд ферм, а к половине седьмого у нас закончилось топливо.
Я сразу бросился демонтировать аппаратуру, но особенно не преуспел, вырвав с корнем только кислородный баллон.
Только вот, зараза такая, все никак не стихнет! зло выругался я, напряженно всматриваясь в горизонт.
К шести часам проскочили какой-то населенный пункт, потом ряд ферм, а к половине седьмого у нас закончилось топливо.
Я сразу бросился демонтировать аппаратуру, но особенно не преуспел, вырвав с корнем только кислородный баллон.
Твою же мать!!! зло выругался я, глянув вниз. Сука снижаемся
Когда гребаный шар опустился до ста футов, решил попробовать сбросить единственный оставшийся у нас якорь. Скорость ветра немного снизилась, и при некотором везении все должно получиться. Или не получиться. Но об этом лучше не думать.
На всякий случай привязал покрепче Пенни к корзине и застегнул на себе страховочный пояс.
Молитву какую-нибудь знаешь?
Пенни быстро закивала.