Потом он спустился в кухню и поставил вариться кофе. И вдруг вспомнил некстати, как прекрасно пахнут горячие булочки. Заглянул в холодный шкаф, а там палочка дрожжей, мама припасла. И не успел папа хорошенько подумать, как уже отыскал поваренную книгу с рецептом и замесил тесто для булочек.
Ты пока подходи, сказал папа тесту, а я вещи из машины принесу.
Папа разобрал чемоданы и сложил чистую одежду в комод, а грязную отнёс в подвал. Покончив с этим, он пошёл проверить тесто а его стало уже чуть не в два раза больше.
Ага, сказал довольный папа, пора лепить булочки.
Он отхлебнул глоточек кофе и взялся за дело. Булочек вышло два противня. Ставя первый в духовку, папа то и дело клевал носом. Его клонило в сон очень уж он устал от долгой дороги да и не выспался. Но спать нельзя, он булочки печёт. Папа присел на стул в гостиной, твёрдо намереваясь глаз не закрывать, и вдруг заснул.
Папа сладко спал в гостиной на стуле, а булочки пеклись в духовке на противне. Сперва они были белые, потом стали золотистыми. Теперь папе уже пора было на них взглянуть. Потом они стали коричневеть и всё темнели и темнели, их надо было быстро-быстро вынимать из духовки, но папа спал и ничего не замечал, пока не стал задыхаться и кашлять, потому что комната наполнилась едким горелым дымом, чад разъедал глаза, и нос, и рот.
Ага, сказал довольный папа, пора лепить булочки.
Он отхлебнул глоточек кофе и взялся за дело. Булочек вышло два противня. Ставя первый в духовку, папа то и дело клевал носом. Его клонило в сон очень уж он устал от долгой дороги да и не выспался. Но спать нельзя, он булочки печёт. Папа присел на стул в гостиной, твёрдо намереваясь глаз не закрывать, и вдруг заснул.
Папа сладко спал в гостиной на стуле, а булочки пеклись в духовке на противне. Сперва они были белые, потом стали золотистыми. Теперь папе уже пора было на них взглянуть. Потом они стали коричневеть и всё темнели и темнели, их надо было быстро-быстро вынимать из духовки, но папа спал и ничего не замечал, пока не стал задыхаться и кашлять, потому что комната наполнилась едким горелым дымом, чад разъедал глаза, и нос, и рот.
Ой! ойкнул папа и кинулся к духовке.
Открыл дверцу, а там лежат восемь чёрных раздувшихся булок, лопаются и шипят. Схватил папа прихватки, вытащил противень из духовки и заметался, не зная, куда его поставить. Наконец решил отнести его на крыльцо, там холодно.
К счастью, у папы был второй противень. «Этот уж я не упущу, подумал папа, а следы аварии замету». Но куда денешь восемь горелых булок? Хорошо бы закопать, да времени нет. Тут взгляд папы упал на островерхий домик Щепкина. «Спрячу я их пока тут, подумал папа, а потом разберусь».
Ссыпав горелые булки в домик Щепкина, папа вернулся на кухню и стал следить за булочками. На этот раз они вышли такие пышные, румяные и пропечённые, что папа с трудом удержался, чтобы не слопать их сразу. Потом папа отогнал машину за дом, поднялся наверх и лёг спать.
День стал клониться к вечеру, приехали мама с Филиппом и Малыш с Щепкиным.
Что это? удивилась мама. Откуда эта лестница?
К нам забрался вор, ответил Филипп мрачно. Постойте здесь, я проверю.
Нет-нет. Я пойду с тобой. Малыш, а ты ступай к домику Щепкина и жди там.
Мама с Филиппом вошли в дом. Какой-то странный запах
Чем-то пахнет, сказала мама. Горелым и вкусным.
Он, что ли, хотел дом поджечь? спросил Филипп, озираясь по сторонам.
Здесь никого, ответила мама, пойдём наверх.
Кто-то лежит на папином месте зашептал Филипп.
Это папа! обрадовалась мама.
Добро пожаловать! сказал папа. Хотите булочек?
Он сбегал вниз и принёс противень с булочками.
Как приятно, когда дома тебя встречают булочками с пылу с жару, сказала мама. Предлагаю пропустить ужин и начать сразу с кофе!
Всё вредное самое вкусное, заметил Филипп.
Тут в дом вернулся Малыш.
Представляете, Корнеевна напекла к возвращению Щепкина булочек! закричал он с порога. И теперь они там втроём едят чёрные булки! Совсем чёрные!
Молодец Щепкин, уже рассказал жене, как мужья любят, чтобы дома их ждали и пекли булочки, хитро сказал папа.
Меня дома не было, ответила мама огорчённо.
Зато я был и всё приготовил, подмигнул папа.
Они сели за стол, и всё было так, как мечталось папе вдали от дома. И хотя Малыш вертелся у него на коленях, папа тоже сумел отведать булочек очень-очень вкусных.
Домик под кухонным столом
Филипп привёз Малыша домой на велосипеде. Ездить так стало уже холодно. К счастью, у Малыша отличная шапка, она закрывает уши плотно-плотно, и голова совсем не мёрзнет. Но, когда Филипп наконец притормозил у дома, Малыш почувствовал, что весь задубел, ну, кроме головы.
Спешившись, он первым делом отнёс Щепкина в островерхий домик. Теперь, когда Щепкин женился, он спешил из магазина к семье.
Там у меня супруга, говорил он, и сын. Ждут не дождутся, когда папа с работы вернётся.
А Малыш пошёл к Филиппу.
Ты будешь велосипед заносить? спросил он, потому что всегда придерживал дверь, когда Филипп ставил велосипед на место, под навес.
Нет, ответил Филипп, пусть пока так стоит. Мне скоро ехать обратно в школу, у нас сегодня собрание.
У-у, кивнул Малыш.
Давай ты покараулишь воду для сосисок, сказал Филипп, а то мне надо быстрее сесть за уроки, чтобы со всеми управиться. Картошку вариться я уже поставил.
Хорошо, вздохнул Малыш.
Он расстроился, что старший брат торопится. Малыш любил, когда Филипп не спеша готовил обед, а он ему помогал.
Все торопятся, ни у кого нет времени. Мама приходит с работы поздно, папа всё время в разъездах, Щепкин женился. Малыш был вовсе не уверен, что рад появлению Корнеевны и Корешка. Теперь, когда они поселились в островерхом домике, Щепкину больше нравилось бывать с ними, а не болтать с Малышом, как раньше. Обзаведясь семьёй, Щепкин вообще стал молчалив.
Малыш сел у плиты и уставился на кастрюльку с водой для сосисок. Филипп велел крикнуть, когда вода закипит. Но что такое кипит? Вон что-то забулькало. Это уже кипит? Нет, когда кипит, тогда пар валит прямо как из трубы паровоза. Вот как из картошки.
Картошка кипит! крикнул Малыш.
Уменьши под ней огонь, отозвался Филипп.
Малыш подкрутил пламя, потому что этому он давно научился, и сел ждать дальше. Но вот крышка на кастрюле стала подпрыгивать, из-под неё вырвался пар и брызги.
Кипит! закричал Малыш.
Иду! откликнулся Филипп.
И правда пришёл, переставил кастрюльку в сторону и стал быстро кидать в кипяток сосиски. Брызги полетели во все стороны, но на Малыша не попали.
Смотри, сказал Филипп, я ставлю часы. Когда длинная стрелка опустится вот сюда, сосиски сварились. Снова меня тогда покричи.
Хорошо, ответил Малыш, сел на стул и стал следить за стрелкой.
Она двигалась ужасно медленно, почти стояла на месте. «Если за ней не подглядывать, она наверняка убыстрится», подумал Малыш и зажмурился. Но, когда он открыл глаза, стрелка подвинулась всего чуть-чуть, до цели ей было ужасно далеко. Хорошо, а если залезть под стол? Тогда ему вообще не будет видно часов, и они могут канителиться, сколько хотят, хоть вовсе стоять на месте.
Под столом оказалось отлично. Сидеть там было гораздо приятнее, чем у плиты. Малыш придвинул к столу стулья и теперь смотрел на мир словно бы сквозь окошки.
Но вам наверняка интересно, чем занимался тем временем Щепкин в своём домике. Ну, сначала они с Корнеевной и Корешком пообедали, а после еды Щепкин сказал: «Так, а теперь папа ляжет поспать». Раньше Щепкин редко вспоминал о послеобеденном сне, но теперь взял привычку ложиться подремать каждый день, «чтобы они поняли, что я папа».
«Странно, что Малыш всё ещё не зовёт меня», подумал Филипп, подождал ещё, но наконец голод погнал его на кухню.
Сосиски давно разбухли, а от Малыша ни слуху ни духу.
Ну что ты будешь делать, проворчал Филипп, убежал к своему Щепкину, а сосиски пусть сами варятся.
Он открыл дверь и крикнул на улицу:
Малыш!
Никто не отозвался, но тут приехала мама и закричала издали:
Обед готов?
Да, ответил Филипп, только Малыш испарился. Я попросил его последить за сосисками, пока они варятся, и привет.
Найдётся, ответила мама, он наверняка у Щепкина.
Нет, возразил Филипп, тогда он услышал бы, что я зову.
Значит, у столяра, сказала мама. Давай начнём обедать пока без него, я очень голодная.
Угу, кивнул Филипп, а то мне тоже скоро уходить.
Ой, ответила мама, ты уходишь? А я думала, что ты вечером дома и посидишь с Малышом, потому что я обещала тётушке Заботе зайти к ней.
Мне обязательно надо пойти, я же казначей нашего школьного союза. Но, может быть, ты сходишь, когда его уложишь?
Я что-нибудь придумаю, сказала мама и принялась накрывать на стол.
А Филипп вынул сосиски и слил воду из картошки, но она варилась так долго, что разварилась в картофельную кашу.
Ничего страшного, сказала мама, и они сели за стол. Ой, прости, задела тебя ногой, вдруг извинилась мама.
Нет, это я тебя ударил.
Раз у тебя такие длинные ноги, тебе не надо садиться так близко ко мне, а то я шелохнуться не могу, сказала мама.
Это ты вытянула ноги, они в меня упираются, обиженно ответил Филипп. Мне вообще деваться некуда, хоть на стол ноги клади.
Странно, сказала мама, раньше мы так не мучились.
Надо всё померить и поделить место ровно пополам, сказал Филипп и нагнулся под стол. Ого, да тут Малыш, оказывается, удивился он.
Малыш? переспросила мама испуганно.
Всё, Малыш, кончай шалить, сказал Филипп. Разыграл нас, и хватит, не валяйся там. Мы попались на твою удочку, но теперь мы тебя нашли.
Но Малыш ничего не ответил. Он так крепко спал, что не слышал ни слова.
Но Малыш ничего не ответил. Он так крепко спал, что не слышал ни слова.
Похоже, он спит, сказал Филипп, представляешь, лежит прямо на полу и дрыхнет.
Бедный, так устал, посочувствовала сыну мама. Филипп, отнеси его наверх, пожалуйста.
Филипп был сильный, он отнёс Малыша в их комнату и снял с него ботинки, носки, брюки и свитер, а Малыш так и не проснулся. Потом Филипп накрыл его одеялом, подоткнул и пошёл вниз.
Малышу тяжело ходить со мной на работу, вздохнула мама, я всё время забываю, какой он ещё маленький.
Наверно, ему бы понравилось, если бы ты могла больше не работать, ответил Филипп.