Я назначен старостой группы, надменно сказал принц, умудрившись глянуть на второгодника свысока, хотя они были одного роста.
Мои поздравления. Мне-то зачем пришел докладываться?
Как староста, я обязан довести до сведения всех остальных кое-какие правила дисциплины. В комнатах адептов мужского пола запрещено находиться особам женского пола, и наоборот.
Да с каких это пор?
С сегодняшних. Нарушение будет зафиксировано и передано в деканат.
Стукач!
Принц, не удостоив меня взглядом, развернулся и ушел по коридору сквозь строй вальяжно подпиравших стены темных адептов, под их недобрыми сощуренными взглядами прямой, как корабельная мачта.
* * *О чудесных антипохмельных свойствах Шу быстро пронюхали абсолютно все, и в нашу комнату началось повальное паломничество. Еще не успели начаться занятия, как мы с Мирандой и Зулией, которую подселили к нам, перезнакомились со всеми адептами Академии. Тот факт, что их каникулы прервали преждевременно, срочно вызвав для ремонта пострадавших от бурного экзаменационного лета помещений, вполне компенсировался наличием у виновниц универсального средства от похмельного синдрома. К тому же недогуленные деньки им обещали вернуть, увеличив зимние каникулы.
Каждое утро перед нашими дверями выстраивалась очередь из страдальцев, жаждавших прикоснуться к святым мощам Шу. Их не пугало и то обстоятельство, что комната находилась рядом с комендантской. Такие жизненно важные заклинания, как отвод глаз, все выучили еще в домашних магических школах.
Мохнатое создание до того подросло и разжирело, что походило уже не на бороду, а на коврик с густым ворсом всех оттенков радуги.
Новых правил никто не нарушал: за порог гости не переступали. Шу лежала прямо под дверью, уже не в состоянии передвигаться, хотя ночью все-таки доползала до моей постели и, вскарабкавшись по спинке, бухалась неизменно на голову.
Устав от ежеминутного стука по утрам, мы уже и дверь не запирали. Страдальцы бесшумно просовывали руку, гладили Шу и уступали очередь другим мученикам.
Потому для нас стал неожиданностью громкий стук в дверь, раздавшийся где-то через неделю после нашего пребывания в Академии.
Открыто! крикнула Миранда, не поднимая головы от подушки.
Достали! простонала Зулия. Да разверзнется земля пухом под вашими ногами! Обормоты ничтожные, пьянчуги бесстыжие, дикари сухопутные!
Можно? спросил незнакомый мужской голос от порога.
Нельзя! ответили мы хором. Мальчикам не положено! Приказ ректора висит в рамочке на двери!
Спасибо, я прочитал. Но там ничего не сказано о кураторах вашей группы.
Ой сказали мы хором.
Через пять секунд мы были уже одеты, умыты, накрашены и исподтишка рассматривали гостя, а Зулия, надо сказать, бесстыдно таращилась во все глаза.
Тут было на что посмотреть.
Былинный богатырь, чудом затесавшийся в демонические ряды. Кудрявые русые волосы до плеч, соколиный (или орлиный?) взгляд ясных глаз. Косая сажень в плечах, бицепсы, трицепсы и все прочее на нужных местах. И румянец во все щеки (или это от смущения? То-то он старался не смотреть на знойную Зулию, оставшуюся в полупрозрачных шальварах).
Куратора звали Грид Сайк. И пришел он не только познакомиться, это он мог спокойно сделать днем на строительно-отделочных работах, а помочь нам с переездом. Немедленным. Ректорат, видите ли, обеспокоен очередями мальчиков к дверям нашей комнаты.
* * *Нас переселили в заброшенный донжон позади корпуса общежития. До сих пор эта башня была самой высокой из строений древней крепости, где располагалась Академия Тьмы. Она насчитывала три этажа с неимоверно высокими потолками, чердак и подвал.
Первый этаж, где располагалась кастелянша вместе со всем своим хозяйством, начинался на уровне нормального второго. К бронированной двери, находившейся на высоте в два человеческих роста, вела приставная магическая лестница, исчезавшая и появлявшаяся минута в минуту с началом и окончанием «комендантского часа», то есть ее в помине не было с одиннадцати вечера до семи утра.
Огромный второй этаж пустовал.
Наши комнаты оказались на третьем, спешно переоборудованном под жилой. Три спальни, ванная и общий зал с диванчиками и камином. По сравнению с прежней казармой настоящие хоромы, если бы еще не бегать по узким винтовым лестницам каждый день вверх-вниз.
Зато никто не заберется. Так нам казалось.
Сутки мы наслаждались спокойствием и комфортом. Потом началась осада.
С утра вход осаждали ставшие неожиданно чистоплотными адепты с пачками белья под мышками. Пока одни отвлекали кастеляншу Кикирусю дряхлую ведьму, ругавшуюся на пяти древних и двух современных языках, другие умудрялись прошмыгнуть на лестницу и погладить ждавшую там Шу.
Крышу облюбовали старшекурсники для вечерних летных тренировок. Полеты не прекращались ночи напролет.
После первой же попытки пробраться к нам через каминную трубу, магистры ее перекрыли наглухо.
Кикируся допускала к нам только Тая на правах однокланника, помолвленного с Мирандой, да и то им, как арестантам, дозволялось видеться лишь в присутствии надзирательницы, потому Тай мог только мяться и вздыхать нечленораздельно. Зато тортики и пирожные не забывал приносить.
Миранда таяла, а мы с Зулией скрежетали зубами. И через пять минут после его появления сбегали, задерживаясь только для того, чтобы схавать сладкого на халяву. Если бы не эти взятки, мы бы убили воздыхателя в первый же вечер за занудство и подняли бы. Разницы никакой, но труп хотя бы не вздыхает.
Остальные вздыхали вокруг башни.
Девочки, а вам не кажется это странным? спросила я, наблюдая, как очередной взломщик, спустившись на веревке, пытается подобрать заклинание-отмычку к магической решетке на балконной двери. Неужели все начинающие темные маги пьют по-черному? А к концу учебы они все уже законченные алкаши?
Остальные вздыхали вокруг башни.
Девочки, а вам не кажется это странным? спросила я, наблюдая, как очередной взломщик, спустившись на веревке, пытается подобрать заклинание-отмычку к магической решетке на балконной двери. Неужели все начинающие темные маги пьют по-черному? А к концу учебы они все уже законченные алкаши?
Что-то подозрительно это все, отозвалась Миранда. Надо спросить у Тая.
Ясно одно: вся эта шумиха и массовое паломничество к Шу кем-то организованы. Но избавиться от зверька, точнее, зверюги, выросшей с ковер два на два метра, было уже невозможно, как выбросить на улицу любимого котенка.
* * *К началу осенних занятий магистры сообразили соорудить на крыше нашей башни птичник для горгулий, а на балконе поселить цепного грифона.
Нас охраняли строже, чем султаны свои гаремы. Зулии очень льстило. Не хватало только дракона, и я поселила Шурша на пустовавшем втором этаже для того, чтобы Кикируся не лезла к нам с воспитательными целями.
Неприступный донжон сразу получил имя: Башня трех принцесс. Зулия была в восторге.
Первые сутки.
На вторые горгульи невзлюбили грифона. Грифон дракона. Дракон Кикирусю. Ведьма нас. Мы весь мир.
Гвалт в башне сверху донизу стоял круглосуточный и оглушительный.
Горгульи непрерывно дрались то друг с другом, то с грифоном, если тот не дрался с драконом, если Шурш, снова укравший простыню он был чистюля и любил запах мыла, как пчелы нектар, не дрался с ведьмой, ругаясь с ней на пяти древних и двух современных языках.
Только опять усохшая до размера бороды Шу молчала, тоскливо покачиваясь на абажуре люстры.
Какие уж тут занятия! Голова гудела днем и ночью, мы зверски не высыпались и наверстывали на лекциях. За что и получили все трое по замечанию в личное дело. Еще парочка таких записей, и нас ждут более крупные неприятности, чем горгульи.
Чтоб эти твари все сдохли! Зулия накрыла голову подушкой.
Кроме Шурша, тут же сказала я, сложив пальцы в знак, отвращающий проклятие.
Кроме Шурша, послушно повторила островитянка. Не могу больше!
Девочки, давайте всех убьем! даже Миранда стала кровожадной, хотя всхлипнула, оплакав будущих жертв. Кроме Шурша. Это невыносимо!
А-а-а-а! Зулия запустила подушкой в сунувшуюся в дверь драконью морду.
Шурш рачительно прибрал дар под крыло и облизнулся на Шу. Она тут же ощетинилась, как кошка, рванула по цепи к своду. Крюк, на котором висела массивная цепь, угрожающе затрещал.
Подушку отдай! спохватилась Зулия.
Дракончик помотал головой и попятился.
Простыню верни, гадоступ чешуйчатый, яйцо переношенное, мокрица огнедышащая! донесся снизу визг кастелянши.
Шурш панически заоглядывался, втянул голову в плечи и попытался забиться в камин.
Я прочитала заклинание отзыва. Дракон исчез вместе с подушкой и торчавшей из-под второго крыла простыней с черным казенным штампом на уголке.
Где эта гнилая моль-переросток? Не видели? ворвалась Кикируся в съехавшей набекрень шляпке, из-под которой торчали седые космы.
Мы все трое уже чинно сидели на диванчике с учебниками в руках. Помотали головами: не видели, мол.
Старуха недобро прищурилась на камин.
Упорхнул, ворюга!
Ей ответил запредельный гвалт с крыши: горгульи опять ссорились.
Вы бы, девки, лучше звукоизоляцией занялись, чем книжки-то учиться читать вверх ногами, посоветовала ведьма, прежде чем хлопнуть дверью.
Мы промолчали. А то не знаем. Заклинание звукоизоляции держалось на стенах ровно десять секунд, после чего звукопроницаемость почему-то усиливалась на час. Заколдованная башня, не иначе.
Я так больше не могу! всхлипнула Миранда. Я к Таю попрошусь на ночлег. Хотя бы на одну ночь! В окно влезу, никто и не увидит.
А я к Иреку, вдохновилась я идеей.
Островитянка попыталась отговорить нас от безумства, но не преуспела и, покосившись на грифона, долбившего клювом нашу балконную дверь, вздохнула:
Тогда я к Айресу и Дагу пойду.
Когда я проходила под люстрой, Борода плюхнулась мне на голову. Это исчадие меня совсем без мозгов оставит! Зато с таким париком никто не узнает, расправила я кудрявую бронзовую шерстку по плечам.
* * *Конструкция донжона не предусматривает второй входной двери, только одну через сторожевой пост бдительной ведьмы. Мы подозревали, что, как во всяком уважающем себя средневековом укреплении, в башне должен иметься подземный ход на случай осады. Но попробуй его найти в подвале, забитом тюками с бельем, матрацами, сундуками и корзинами. К тому же в подвал можно было пройти только через труп Кикируси. Нам и заглянуть-то туда довелось лишь один раз, когда ведьма сама позвала меня вылавливать попавшего в ловушку Шурша. Он тогда запутался в белье при попытке кражи и орал, как рота голодных младенцев.