Зажигание!
Включила!
Михаил резко крутанул винт и отскочил в сторону. Двигатель взревел. Пилот быстро забрался в кабину и пристегнулся.
Летчица пошла на взлет. Самолет попрыгивал на кочках, но скорость набирал. И вдруг удар, треск! Небо стало на дыбы, мотор заглох.
В наступившей тишине стало слышно, как из бензобака капает горючее. «Надо выбираться быстрее, пока живьем не сгорел», подумал Михаил. Он с трудом отстегнул привязные ремни, вывалился из кабины, оглянулся и увидел, что самолет лежит кверху шасси. Вернее, колесо было только одно. Второе валялось неподалеку, снесенное камнем. В траве камня было почти не видно, но, как понял Михаил, он-то и явился причиной аварии. А что же летчица?
Михаил подобрался к передней кабине, расстегнул замок ремней, принял на руки девушку и отнес ее от самолета подальше. Не ровен час подтекающее топливо попадет на раскаленный выхлопной коллектор. А это сразу костер и неминуемый взрыв: бак наполовину полон.
Михаил снова бросился к самолету, заглянул в первую кабину, вытащил планшет с картами и кожаную сумку в таких связники перевозили почту. Все это он отбросил подальше от самолета. Потом снял с вертлюга пулемет все-таки с оружием он чувствовал себя увереннее.
По правилам, с потерпевшего аварию самолета полагалось снять еще и бортовые часы, но уж больно рискованно, бензин-то капает. Ну ее к черту, железяку эту!
Михаил отошел от самолета, подобрал планшет и сумку и вернулся к своей летчице. Между тем девушка начала приходить в себя.
Что случилось? Я ничего не помню, сказала девушка, ощупывая ушибленный при падении самолета лоб.
На разбеге шасси на камень наскочило, колесо отлетело, и мы перевернулись.
Ой, что же теперь будет? От ужаса глаза летчицы округлились.
Не переживай, можно ведь сказать, что это «мессер» нас подбил, вот мы и сели на вынужденную. А впрочем, самолетик можно попробовать подремонтировать винт заменить, а стойку шасси перевернуть. И все дела! Ты-то сама как?
Голова болит и шишка вот тут. Девушка осторожно коснулась области темени.
Руки-ноги целы? Подвигай!
Целы, не болят. А врать нехорошо я комсомолка.
Дура ты в первую очередь! Ты думаешь, тебя похвалят за то, что самолет перевернула? В штрафбат сошлют, не сомневайся. Правда, я не знаю, есть ли женский. Или из авиации турнут. Так что выбирай!
У меня же в самолете сумка с пакетом, попыталась подняться летчица, с ужасом глядя на горящую машину.
Вытащил я ее уже, вот она. Михаил показал на документы. Так ты решай нам вместе говорить надо? Если подловят на вранье не миновать беды. Я только что из штрафной эскадрильи и возвращаться туда снова не хочу.
Ладно, скажем, что «мессер» нас обстрелял.
Правильно. Мы пошли на посадку, а он нас добить решил. Тут я его и сбил. Труп и самолет его недалеко, а документы у меня.
Девушка сняла шлем и решительно тряхнула головой:
Дай планшет.
Летчица вытащила из планшета карту, уверенно ткнула в нее пальцем:
Мы здесь.
Ни фига себе! До Калинина еще далеко, передовая вообще в стороне Как выбираться будем? спросил Михаил.
Давай сначала до какой-нибудь деревни доберемся.
По карте они нашли ближайший населенный пункт, но до него было идти километров десять.
Сама идти сможешь? с сомнением спросил Михаил.
Смогу, сжала губы летчица, но как-то неуверенно ответила.
Сама идти сможешь? с сомнением спросил Михаил.
Смогу, сжала губы летчица, но как-то неуверенно ответила.
Тогда вставай, надо идти.
Девушка поднялась, повесила на одно плечо планшет, на другое сумку. Михаил отстегнул магазин. М-да, три патрона всего осталось. Стоит ли ради них тащить такую тяжелую железяку? Недолго думая, он решил стоит. Только нести неудобно, плечевого ремня нет пулемет-то не пехотный. Он взвалил пулемет на плечо. Тяжеловато вместе с диском килограммов на десять потянет.
Пошли!
Девушка сначала двигалась медленно, но потом разошлась.
А ты правда из штрафников?
Правда но из бывших. Я уже не штрафник. Звание и документы мне вернули. А тебя как зовут?
Младший сержант Скворцова Мария.
Михаил усмехнулся:
Летная у тебя фамилия.
До деревеньки они добирались до самого вечера часа три. А деревенька-то призраком оказалась. На карте есть, избы на самом деле стоят все четыре, а людей в них нет. На фронт ушли или эвакуировались? А впрочем, какая теперь разница?
Спать они расположились на полатях, смахнув слой пыли. Михаил положил рядом с собой пулемет и сразу уснул слишком много событий произошло за день: из штрафников его освободили, перелет и бой с «мессером», перестрелка со сбитым немецким летчиком, авария на взлете.
Девушка еще покрутилась на жестком ложе, повздыхала, но вот и ее вскоре сморил сон.
Утром они умылись и напились вкусной холодной воды из колодца во дворе. Определились по карте куда идти дальше. Выходило далековато километров около двадцати. А больше всего беспокоил вопрос: не получится ли так, как с этой деревней? Если двигаться бодрым шагом, то на полдня пути. Только бодрым вот не получится Михаил вчера успел лишь позавтракать, а потом начались злоключения. Михаил с досадой хлопнул себя по лбу: «Сидор! Сидор с сухим пайком на перевернутом «У-2» остался!» Сейчас бы пригодился, даже очень. Но не возвращаться же за ним.
Девушка шла молча, спотыкаясь на колдобинах.
Часа через три Михаил стал всерьез подумывать не бросить ли пулемет с тремя патронами в диске. Тяжел, все плечо отбил.
Все, Мария, привал на полчаса. Передохнуть немного надо, а еще лучше поесть.
Только они уселись на траву, как послышался звук автомобильного мотора. На дороге показалась полуторка.
Пилоты вскочили и замахали руками, прося водителя остановиться. Грузовичок подъехал ближе и затормозил.
В кузове оказались несколько бойцов с автоматами, а из кабины вылез старшина.
Старшина, подбросьте хоть до какого-нибудь города нам на свой аэродром позвонить надо.
Кто вы такие и как здесь оказались?
Пилоты мы. Нас «мессер» сбил, совершили вынужденную посадку.
А самого «Мессершмитта» не видели? Нам позвонили, сказали немецкий самолет загорелся и упал.
Как не видели? Мы же его и сбили! Летчик на парашюте выбросился. Мы его попытались в плен взять, так он отстреливаться начал. Пришлось застрелить. Михаил весомо качнул пулеметом на плече.
Так это совсем хорошо. Мы из бригады охраны тыла, сбитого летчика искать ехали. Документики ваши посмотреть можно?
Пожалуйста.
Михаил и Мария передали старшине документы. Просмотрев, он их вернул.
Я, конечно, прощеньица прошу, но немца убитого обыскивали?
Обязательно порядок знаем. Документы его я забрал у меня они. Михаил похлопал по нагрудному карману гимнастерки.
Старшина только рот открыл, чтобы что-то сказать, как Михаил опередил его:
Документы немца не отдам. Нам еще в полку сбитый самолет подтверждать надо.
Старшина сделал недовольное лицо, но возражать не решился все-таки пилот по званию старше.
Тогда садитесь в кузов, сталинские соколы, подбросим вас.
Они тряслись по колдобинам лесных дорог часа три с гаком, пока не добрались до небольшого городка Селижарово. А оттуда добраться до Калинина было уже проще.
Прибыв в полк, где служила Мария, они доложили о потерянном самолете, сбитом «мессере», уничтоженном вражеском летчике, вынужденной посадке и аварии на взлете. В доказательство представили документы сбитого немецкого летчика. Командир полка объявил им благодарность за уничтоженный вражеский самолет и за то, что в экстремальной ситуации они сохранили ценные документы.
Михаил с Машей вышли на крыльцо штабного дома.
Михаил с Машей вышли на крыльцо штабного дома.
Ну вот, видишь, чуть-чуть подправили события и мы уже герои! А сказала бы ты чистую правду сидела бы уже в камере и ждала трибунала. Мне-то что, я самолетом не управлял.
И все-таки нехорошо как-то, Сережа.
А скажи ты все как есть, что изменилось бы, кроме твоей судьбы? Самолетик твой сам на шасси бы встал? Его и так восстановят. Ладно, бывает. Скажи лучше, как до вокзала добраться?
Пойдем, провожу, подняла она на него благодарные глаза.
К вечеру следующего дня Михаил уже был в запасном авиаполку, в Кратове, в ближнем Подмосковье. Началось двухмесячное переучивание на новый истребитель «Ла-5». Собственно, «Ла-5» это бывший «ЛаГГ-3», но с новым двигателем воздушного охлаждения. Значительно более мощный двигатель буквально преобразил бывший неповоротливый «ЛаГГ-3». Он стал быстрым, маневренным, хорошо слушался руля на вертикалях, не уступал «Ме-109» разных модификаций и появившемуся у немцев позднее «Фокке-вульфу-190» Курта Танка.
Михаилу истребитель сразу понравился его бы нашим летчикам в сорок первом!
Время освоения новой техники пролетело стремительно.
После учебы весь полк бросили под Сталинград, где шли ожесточенные бои в районе Абганерово и Котельниково.
Восьмой воздушной армии противостояли лучшие немецкие асы.
Наши пилоты дрались отчаянно до последней капли бензина, и садились на свои аэродромы с почти пустыми бензобаками и без боекомплекта. Иногда в горячке боя пилоты не замечали, что снарядов и патронов уже нет, заходили врагу в хвост, жали на гашетки, а в ответ тишина
Один летчик из их авиаполка после приземления кинулся на оружейников с пистолетом.
Застрелю, вражина! Оружие отказало!
Оружейники открыли лючки, а патронные и снарядные ящики пустые разгоряченный схваткой пилот незаметно для себя полностью расстрелял весь боекомплект.
Немецкие летчики неохотно вступали в бой с истребителями «Ла-5», который превосходил их по скорости и мощи огня. Это не ленд-лизовские «Харрикейны», наши «И-16» или «МиГи». Двигатель «Ла-5» имел большой мидель, он прикрывал летчика спереди от лобового огня не хуже брони, сзади его защищало бронированное кресло. В этом истребителе летчики чувствовали себя уверенно. А немного позднее появилась модификация «Ла-5 ФМ» с еще более сильным двигателем и мощным вооружением.
Сразу по прилету на новый аэродром по левому берегу Волги начались боевые вылеты. Немецкая армия бронированными кулаками танков при поддержке пехоты ломала оборону наших войск. Над местами наземных боев стояли дым и пыль, затрудняя летчикам прицеливание и ориентировку. От наших и немецких самолетов в небе было настолько тесно, что командующий Восьмой воздушной армией дал приказ истребителям бить в первую очередь бомбардировщики и штурмовики и не увлекаться боями с истребителями врага. А как не драться, если бомбовозы всегда идут под прикрытием «мессеров»?