Музыка как шанс. Победить рассеянный склероз - Влад Колчин 2 стр.

Все шло своим чередом, и папа уже мечтал о «нашем» поступлении в Суворовское училище, когда бы не появление у меня очередного друга. Его звали Димка Онин. Мы познакомились в пионерском лагере, куда я был сослан по причине летних каникул, предполагаемого оздоровления и необходимости родителей отдохнуть хотя бы от одного ребенка. Димка играл на гитаре и был очень компанейским парнем. Он был душой любой компании. После того, как мое умение танцевать нижний брейк, модный в то время, в тряпки разорвалось перед его игрой на гитаре, я пришел к выводу, что мой творческий путь завел меня в тупик.

Приехав из пионерского лагеря, я поведал матери о таком ударе судьбы и желании учиться музыке. После чего мы тайком от отца приобрели в уфимском универмаге под креативным названием «Уфа» музыкальный инструмент типа «Гитара», выпущенный Уфимской мебельной фабрикой по цене 18 рублей 50 копеек за штуку, с гарантией. И впоследствии небезуспешно прятали оную под кроватью несколько месяцев кряду, памятуя о провозглашенном отцом лозунге: «Никаких музык!». Когда наш заговор раскрылся, я уже знал несколько аккордов, текст песни «Я буду долго гнать велосипед», а деньги за гитару вернуть было невозможно. Другими словами дело было сделано.

В этот год я бросил свое «самбо-дзюдо» и пошел на рукопашный бой в «Военно-патриотический клуб». Это был конец 80-х годов. Мало кто осознавал из тогда живущих в стране, что за словами «военный» и «патриотический» уже мало что стоит.

У Ришата, так звали тренера, я сразу оказался в числе любимчиков, поскольку пришел к нему более менее подготовленным, в отличие от основной массы мешков. К тому же у меня было кимоно и скудное знание ударов из карате, переданное мне отцом, который увлекался этим видом единоборств.

На первой тренировке Ришат произнес речь: «Пока вы будете вставать в стойки, вас десять раз убьют». Дальше, я думаю, об этом спорте догадливому читателю рассказывать ничего не надо, потому как это был такой же спорт, как из лягушачьего хвоста хвост.

После занятий мы ходили в городскую баню толпой подростков во главе с тренером. Он был весь полосатый как зебра от шрамов, на руке была пересажена кожа. Все говорило в этом человеке о его причастности к множеству экстремальных ситуаций, и все мы хотели быть похожими на него. Он был для нас старшим другом, способным решать любые проблемы.

Ришат был на короткой ноге с криминальными авторитетами, группировками спортсменов, держащими в страхе рыночных коммерсантов, милицией и даже чиновников. Как выяснилось впоследствии, бывший морпех Ришат числился в резерве КГБ, имел награды, ранения и неафишируемое офицерское звание. Нас мало интересовало, было ли создание подросткового клуба его заданием, имеющее (как я сейчас догадываюсь) под собою цель взять под контроль активную молодежь, или это было продиктовано его личным творческим порывом.

Он уезжал часто и неожиданно, так же как появлялись люди, заменявшие его на тренировках. По приезду Ришат ронял какие-то расплывчатые, многозначительные фразы о каком-то Карабахе, Прибалтике, о каких-то горячих точках и пропадал снова.

Он уезжал часто и неожиданно, так же как появлялись люди, заменявшие его на тренировках. По приезду Ришат ронял какие-то расплывчатые, многозначительные фразы о каком-то Карабахе, Прибалтике, о каких-то горячих точках и пропадал снова.

Я учился в восьмом классе средней школы, по-прежнему не выказывая никакой особенной заинтересованности к чему-либо, до тех пор пока не грянул очередной гром в моей жизни я впервые влюбился.

3. Женский вопрос. (G)

Оля Голубева обучалась в параллельном классе и была красивой девочкой, одновременно похожей на кавказскую пленницу из фильма «Кавказская пленница». Красную Шапочку из фильма «Красная Шапочка», гостью из будущего из фильма «Гостья из будущего» и Эмануэль из фильма Ну, вы поняли Как следствие, за Олей ухаживали парни из старших классов. Я в этой ситуации был объективным лузером, несмотря на активное участие в школьной самодеятельности в качестве гитариста.

Она не замечала меня! Частые подсылания к ней моих друзей с букетами не достигали ожидаемого успеха. Оля состояла в комсомольском комитете школы, и мне пришлось вступить в комсомол из-за нее. Все тщетно! Плодов мои усилия не приносили.

Оставалось одно страдать. Либо второе страдать и что-то делать.

В следующем году комсомол прекратил свое существование, а я и безответная любовь остались. И с этим нужно было как-то жить. До сих пор достоверно неизвестно являлся ли я «всадником апокалипсиса» для комсомольского движения Союза Советских Социалистических Республик, или нет, но то, что первая, безответная, любовь пробудила во мне желание петь это факт.

Сия сублимированная энергия не замедлила принести свои, несомненно, полезные дивиденды.

Во-первых, я начал сочинять песни, а во-вторых, я стал чаще драться. По поводу второго нужно сделать оговорку. Двухметрового роста я никогда не был и, надо признать, богатырского телосложения тоже. Обычно меня попросту били. Но поскольку амбиции защищать всех и каждого требовали реализации, «обиженных» я находил довольно быстро, вне зависимости от того, считали обиженные себя «обиженными», или нет. А там и до обидчиков добраться было можно. В этом месте повествование так же требует ремарочки.

Я был страстным поклонником Виктора Цоя и, посмотрев фильм «Игла», где он играл роль последнего героя, хотел быть похожим на него, и крушить злодеев оптом, опровергая расхожее мнение общественности о том, что «последний» герой Виктор, а не я. Местные злодеи были не в курсе моего мотива и крушиться не соглашались.

Я не отчаивался и находил себе все новые приключения. Донкихотство было вопиющее и осложнялось подростковой реактивностью, несмотря на то что порой было страшно, а потом зачастую больно.

Все это действо проходило на фоне разрушающегося СССР, со всеми последствиями краха прежних институтов власти. Комсомольские лозунги с легкостью заменялись воровскими понятиями. Стиль общения из «торжественно-истеричного» превращался в «бывало-усталый».

И пока государственная система разваливалась, будущее страны сидело на корточках во дворах, учась плевать через губу, ботать по фене, а также раскидывать и распутывать рамсы.

Среди моих друзей были музыканты, гопники и неопределившиеся балбесы.

В поисках своего места в новорожденном демократическом обществе, однажды я даже пошел на гоп-стоп со своими приятелями, которые иногда практиковали эту форму познания окружающего мира. Нас было трое, нам было весело, мы поймали ночью какого-то бедолагу, забрали у него часы и деньги. Я ничего из этого себе не взял. Впоследствии мне было стыдно об этом вспоминать. Если бы он стал защищаться, я бы упал сам сразу, причем от стыда. Доблести, а впоследствии и оправданий нашему поступку я не находил. Больше такого не повторялось никогда.

Уголовная романтика не была мне близка. И не потому что я какой-то особенный А почему 1 это кстати, я не особенный? Конечно особенный!

Во-первых, я так сам считал. Во-вторых, так считали многие, кто меня знал, а знали многие. Как я этого добился? Внимание, рассказываю, как добыть славу в пятнадцать-семнадцать лет.

Я довольно быстро понял, что в ситуации, когда в моей компании выдающихся бойцов нет, да и сам я не Илья Муромец, необходимо что-то противопоставить кодлам себе подобных. Я решил вырубать всегда самого борзого. Такая тактика не безболезненно, но приносила свои плоды. А слухи, обрастаемые небылицами, мгновенно распространяются среди подростков сами собой.

Были, конечно, и негативные стороны, но мама уже знала названия необходимых медикаментов, способы их применения и дозы, а таз для ночного блевания после очередного сотрясения мозга всегда стоял под кроватью. Желтый.

Когда после провальных выпускных экзаменов в школе стало ясно, что ни в какое Суворовское училище я не попаду, отец устроил меня в радиотехнический колледж, откуда я в свою очередь был изгнан за систематические прогулы и поведение, недостойное гордого звания радиотехника. Вместо лекций я посещал актовый зал, где мы с друзьями почти каждый день что-то репетировали. У меня была дама сердца, пусть она была не со мной, но песни придумывались, и когда-нибудь она обязательно должна была обо мне узнать и, вырывая волосы со своей головы, воскликнуть: «Боже, как же я была слепа!» Да. Так я думал.

В этот пубертатный период меня начала буквально преследовать одна особа. Я мало интересовался девушками, за исключением той единственной, о которой я уже неоднократно упоминал.

И тем не менее

Женька тренировалась у Ришата и была его любимицей. Когда я появился на тренировках, Ришат стал больше времени уделять мне, а не ей, как было прежде. Она стала ревновать и, разумеется, все больше интересоваться новеньким. Девушка была стройная, красивая и дерзкая. Женька была мастером провокации. Она везде была звездой с талией пятьдесят пять сантиметров, я же был к ней равнодушен. Мой прозорливый читатель может без труда выстроить причинно-следственную связь наших дальнейших отношений.

Да, да, она приходила ко мне с толпой поклонников и звала гулять, подружилась с моими родителями, очаровала их своей заботливостью и хозяйственностью, нашла общий язык с моими друзьями, когда было нужно, она картинно падала в обмороки, в общем, как все звезды, актрисой она была прекрасной. Через год мы стали встречаться, но шахматные партии ее темперамента на этом не закончились.

Одним солнечным утром она пришла ко мне с подругой и позвала гулять в парк Якутова, простирающийся сразу за пустырем, примыкающим к свалке на окраине нашего двора.

Что такое был парк Якутова, образца 1990 года? Парк Якутова это было место, в которое стекалась вся подростковая шушера с прилегающих районов. Оттуда «правильные пацаны» выдвигались на рынок «шакалить» (вымогать деньги, пояснение для тех, у кого не было детства) и туда же возвращались с добычей и рассказами о своих подвигах. С Моряковки подтягивались учащиеся «» школы, из которой можно было перевестись только в детскую колонию или интернат для недоразвитых. Нижегородка не уступала своих позиций в формировании туристических групп в парк. Виднейшие деятели гоп-стопа с Карлухи были делегированы на пикники, где мечтавшие уйти в зону устраивали банкеты для тех, кто только что из зоны пришел. Все эти партизанские отряды пили водку в кустах вокруг живописного озера. Особо успешные в этих кругах «торчали».