Но иллюзия всеобщей щедрости была прекрасна.
Улыбчивая девушка в белом полотенце, повязанном поверх праздничной одежды, вручила мне завернутое в кусок лепешки лакомство с мясом, соусом и маринованными овощами. Я охотно улыбнулся ей в ответ, особенно когда взгляд ее наткнулся на аграф и золотые браслеты с императорским символом, и выражение лица стало подобострастно-испуганным.
В ваше заведение можно заглянуть, чтоб кхм культурно отдохнуть?
Конечно! выдохнула она восторженно. Для императорского бойца у нас всегда будет место и самое вкусное пиво на этой улице! И шествие из наших окон будет видно замечательно.
Шествие?
Да, вечернее шествие.
Я решил не переспрашивать мало ли, вдруг это любой местный знает. Конечно, я никогда не притворялся, будто здесь родился, но и на лишние вопросы отвечать совсем неохота. Поэтому просто вошел в дверь, на которую она мне указывала гостеприимным жестом. В зале оказалось не так много посетителей, как можно было ожидать, видимо, большинство гуляло в свое удовольствие. Возможно, поэтому рядом со мной материализовался здешний работник с огромным подносом всевозможного угощения, которое я еще даже не успел заказывать.
За счет заведения многоуважаемому императорскому гладиатору. И расставил на столе тарелки и миски. Угодно вина, пива, медового, шиповникового, можжевелового напитка? Далее он скороговоркой назвал еще с десяток местных напитков.
Пива. И горячего. Я устал.
Пива. И горячего. Я устал.
Понимаю. На меня посмотрели с еще большим интересом и тут же приволокли огромную деревянную кружку с великолепной пенной шапкой. Угодно ли пересесть вот сюда, к окну? Шествие начинается.
Что за шествие? Теперь, когда я уже втянул в себя первые глотки благословенного напитка, можно было и поболтать, если уж придется, и на вопросы поотвечать.
Шествие ликов. Господин не здешний? Должно быть, у господина на родине не приняты карнавалы.
Карнавалы бывают. Самые разные. И в виде шествий тоже. Я припомнил кадры с бразильских карнавалов, представил себе тех художественно раздетых женщин на здешних улицах и усмехнулся. Впрочем, может, они б и поняли, ведь танцовщицы у них тоже одеваются облегченно.
Вот. Любой праздник это шалость, право и возможность одеться не так, как принято, разукраситься сверх того, что позволено, спрятать свое лицо и показаться не тем, кто ты есть. Храм это поощряет, чтоб люди не забывали, как зыбко их положение и как надо ценить то, что у тебя есть.
Да-да, я понял.
В шествии иной раз принимают участие даже знатные дамы те из них, кому не запретят старшие родственники. Впрочем, их лиц никто не видит, и иной раз они идут на такие вольности, так вызывающе одеваются, что если б кто из их круга узнал, женихов у дам бы по убавилось. Но таких причудливых костюмов не увидишь в обычной жизни. И очень много танцовщиц. О, вот они! И махнул в распахнутое широкое окно, через которое можно было созерцать едва ли не всю улицу.
Я не то чтобы ожидал увидеть целый табун полуобнаженных леди, но был несколько разочарован, обнаружив, что откровенные по местным меркам наряды не слишком-то откровенны. То одна, то другая женщина из толпы показывала ножку из разреза, да, может быть, слишком глубокое декольте, но что в этом особенного? Лица каждой были скрыты либо кружевными густыми вуалями, либо перьями, свисающими с головных уборов. Плывшие по сторонам процессии танцовщицы были обнажены намного значительнее Ах, да! Цеховое право, дающее отпущение греха недостаточно закрытой одежды.
Впрочем, и само по себе зрелище оказалось достаточно ярким и пышным, чтоб не жалеть излишне о скромности местных дам. Кстати, вон та, чье лицо лишь наполовину скрыто перьями, очень даже ничего. Какая грудь!.. Она прошла совсем рядом с окном, на край которого я облокотил руку с кружкой и, конечно же, с браслетом, и, оценив блистательную императорскую награду, завлекательно улыбнулась мне. Похоже, гладиаторы здесь пользуются щедрой женской благосклонностью.
Ковыряясь в угощении и поощряюще поглядывая в окно на женщин, участвующих в шествии, я вдруг поймал себя на том, что как-то очень органично и спокойно воспринимаю себя в этом мире. Кажется, даже готов смириться с тем, что не будет у меня больше никакой другой родины. Удивившись самому себе, я постарался припомнить родной двор, где вырос, школу, куда ходил не только на быстро опротивевшие уроки, но и на самбо, и скверик, где первый раз поцеловался с одноклассницей, хоть и не первой красавицей, но тоже хорошенькой, пользовавшейся вниманием парней.
Вспомнил встречи и тусовки, вспомнил крышу дома, которую мы осваивали с друзьями и на спор стояли на краю, и мост, с которого прыгали, и озеро в лесу, где первый раз ставили палатку, делая многоопытный вид. Для меня много значили и некоторые городские закоулки, где я с нетерпением ждал свою первую девушку, которой, помнится, увлекся до головокружения. Вспоминать о них, осознавая, что едва ли увижу эти места вновь, было больно.
Ни к чему себя мучить. Если мне здесь жить, значит, надо с этим свыкаться. И если вспоминать тяжело, мне придется не вспоминать. Если другого выхода нет, этот новый мир да станет для меня домом
Глава 5
Игра в свободу
Все менее и менее странной мне казалась эта жизнь, все более и более естественно я воспринимал обращаемые ко мне требования и даваемые указания. После шествия императорских гладиаторов, которым завершили празднество, я не мог не оценить, пожалуй, последний сомнительный штрих тех преимуществ, которые давало положение бойца. Меня, как удостоившегося двух наград, поставили в первый ряд
Количество людей, пялившихся на меня с открытыми ртами и оравших что-то невразумительно-восторженное, слегка напрягло. Конечно, побыть в положении звезды в этом тоже что-то было. Не удивился бы, если б узнал, что именно так у меня на родине приветствуют известных футболистов или призеров олимпийских игр мне самому не случалось толкаться среди публики в подобных случаях. Недоумевающий собственному оживлению, попытался убедить себя, что к удовольствию тут добавляется и сколько-то раздражения: кому, мол, может понравиться быть подобием выставочной собаки, на которую тыкают пальцем, хоть и с восторгом?
Но чувство это было фальшивым. Продиктованным представлением о том, как оно должно быть в моем положении.
Теперь у тебя прямой путь к успеху, сказал Исмал, поднявшись ко мне в тренировочный зал на следующее же утро после того, как всех нас увезли из столицы обратно в замок. Даже если ты не удержишься в числе императорских бойцов.
А что требуется, чтоб удержаться в их числе?
Только желание его величества. Он редко оставляет у себя на длительный срок чужаков, но такое случается. Мастер оглядел меня с сомнением. Правда, для того, чтоб император пожелал видеть тебя среди своих постоянных бойцов, тебе следует намного лучше на учиться владеть мечом. Пока ты им не владеешь никак.
А чуть позднее в залу спустилась девушка, имя которой, несмотря на его экзотичность, я запомнил с первого раза. Именно с нею я бился в последний раз. Оэфия и как-то там дальше. На этот раз она была одета не в тонкий кожаный доспех, а в свободную рубашку и широкие брюки, похожие на штаны-афгани. Так одевались женщины гладиаторы для тренировок, это я уже знал.
Привет, Серт, она подняла руку.
Привет, Оэфия.
Паль.
Это твоя фамилия?
Фамилия? Она рассмеялась. Я же не из благородных, откуда у меня фамильное имя. Паль прозвище. Так же, как и Серт Ты чужой тут, да?
Да, меньше трех месяцев здесь.
Не откажешься от спарринга?
Без проблем. Я смотрел, как она выбирает учебное оружие на стойках у стены. У тебя были какие-то неприятности из-за проигрыша?
Нет. Она обернулась в удивлении. Я же жива, сам видишь.
Ну мало ли, как у вас бывает.
У нас бывает очень просто. Или ты труп или тебе повезло.
Но ты здорово мне уступила.
Мда. Выбрав меч, Оэфия оценивающе оглядела меня. Мне и в голову не могло прийти, что ты такой изворотливый. Не зря тебя так зовут.
Не изворотливый я. Просто жизнелюбивый. И тоже выбрал меч, поняв, что она хочет вполне традиционной схватки.
Все мы здесь жизнелюбивы. Это не ответ. Кстати, что у тебя за техника?
Самбо. Самооборона без оружия.
Оно и видно Ну что ж Начнем?
Девушка поплыла боком, словно лебедушка, вознамерившаяся удивить публику своим необычным умением. Я «подхватил» ее прием и поплатился за это следование чужой задумке. Удар она нанесла из такого положения и так стремительно, что отреагировать я не успел. Отреагировали ребра слева, к счастью, не то, что было повреждено, однако и тут боль ударила в загривок. Когда же она отпустила, оказалось, что меча у меня в руке нет, а кончик ее клинка у моей груди, где-то напротив сердца.
Оэфия, сдвинув брови, посмотрела на меня.
Ну, подбирай. Она кивнула в ту сторону, где валялся мой меч. Давай попробуем с твоим почином. Атакуй.
Атаковал. Чуть менее, чем неуспешно. Меч, нацеленный на укол, рванул влево, словно живой, потом к земле. Рывок был мощный и неожиданный. Я не последовал за ним лишь потому, что в шею мне уперся чужой клинок. Счастье, что деревянный и не по кадыку.
Твою мать прохрипел я.
Девушка опустила руку с учебным оружием.
Черт побери, проговорила она медленно. Ты что вообще мечом не владеешь?
До появления в этом мире меч в руки не брал. Два месяца уже тренируюсь.
Э-э Гхм Два месяца? Большинство из нас начинает учиться владению мечом в возрасте трех-пяти лет. Самое позднее шести Это что-то невероятное! То есть человек, едва знающий, что такое меч, сумел одержать победу в схватке с элитным бойцом? Я с девяти лет на арене Отдаю должное и восхищаюсь, ты просто молодец. Но, как я поняла, расспросив Исмала, в твоих планах остаться в числе императорских гладиаторов?
Вообще-то хотел бы.
И как ты себе это представляешь? Да, верю, раз-другой ты выедешь на необычности своей техники, эффекте неожиданности и своей удачливости, однако, прости, это все не будет тебя выручать до бесконечности. До сей поры ты, как понимаю, в основном сталкивался с другими такими же чужаками, как и сам. Но теперь чаще будешь встречаться в бою с противниками намного серьезнее, чем предыдущие. Ты сможешь научиться сносно владеть мечом, но гладиаторы высшей марки дерутся намного лучше, чем сносно.