Па начала Брианна. И замерла, охваченная сомнением. Как к нему обращаться? Папой для нее всегда был Фрэнк Рэндалл, и называть так другого человека было бы предательством по отношению к нему. Джейми? Тоже нет. А «отец» звучит слишком строго
Он заметил, что Брианна растерялась, и пришел на помощь.
Можешь называть меня па. Если, конечно, не возражаешь.
Па, сказала она, чувствуя, как улыбка вновь заиграла на лице, это по-гэльски?
Нет. Это просто.
И тут же все стало просто. Он протянул к ней руки, они обнялись. Брианна ошиблась, решив, что он меньше, чем она представляла. Он был настолько велик, и руки у него были такими сильными, что она даже вообразить себе не могла.
Все, что случилось после, было словно во сне. В сознании Брианны, затуманенном переживаниями и усталостью, цепь последующих событий запечатлелась скорее как ряд образов, похожих на кадры хроники, нежели как движущийся поток жизни.
Серые глаза Лиззи мигают от яркого света, она совсем маленькая и бледная в руках крепкого черного возницы с невероятным шотландским акцентом. Повозка, груженная древесиной и стеклом. Гладкие бока лошадей и скрип деревянных колес. Голос отца нашептывает на ухо про хижину, выстроенную высоко на горном хребте, и объясняет, что хочет сделать сюрприз Клэр и застеклить окна.
Но ты, конечно, станешь главным сюрпризом, девочка моя! И радостный смех, от которого у нее внутри начинает вибрировать.
Длинная пыльная лента дороги, ведущей вниз. Брианна засыпает, положив голову ему на плечо. Она вдыхает незнакомый запах его кожи, непривычно длинные волосы щекочут ей лицо, когда он поворачивает голову.
Большой просторный дом, наполненный ароматом пчелиного воска и цветов. Высокая женщина с лицом Брианны. Остекленевший взгляд голубых глаз, смотрящих сквозь нее. Прохладные руки с длинными пальцами с любопытством ощупывают ее лицо, гладят по волосам.
Лиззи, просит Брианна.
И красивая женщина склоняется над Лиззи, бормоча:
Хинин!
Ее черные руки на желтоватой фарфоровой коже Лиззи.
Руки, так много рук. Все устраивается, словно по волшебству. Под ласковое журчание голосов Брианну передают из рук в руки. Ее раздевают и моют, прежде чем она успевает возразить, на нее льют ароматную воду, нежными пальцами втирают в волосы лавандовое мыло. Льняные полотенца. Маленькая чернокожая девушка вытирает ей ноги и посыпает их тальком.
Чистое хлопковое платье. Она шлепает босиком по натертым, отполированным до блеска полам и видит, как зажигается радостью отцовский взгляд. Еда кексы, печенье, мармелад и булочки и горячий сладкий чай, от которого кровь веселее бежит по жилам.
Усталое лицо приветливой блондинки кажется знакомым, отец называет ее Марсали. Лиззи, вымытая и завернутая в одеяло, сжимает в ручонках чашку с дымящимся напитком; она напоминает затоптанный цветок, вновь начинающий оживать.
Какие-то люди, которые все приезжают, рокот беседы, и фразы, время от времени звучащие сквозь туман в голове:
У Кэмпбелла доводы разумнее
Па, ты видел Фергуса? Как у него дела?
«Па?» озадаченно думает Брианна сквозь сон, возмущенная тем, что кто-то смеет называть его так, потому что потому что
Голос тети, звучащий издалека:
Бедная девочка спит на ходу. Улисс, отнеси ее в постель.
А потом сильные руки, которые поднимают ее, точно перышко, запах свечного воска, исходящий от темнокожего дворецкого, аромат свежих опилок и ставший родным запах отца. Брианна сдается и окончательно засыпает, уронив голову ему на грудь.
Имя Фергус Фрейзер напоминало имя члена шотландского клана. Но выглядел он, как французский аристократ. Французский аристократ на пути к гильотине, добавила про себя Брианна.
Темноволосый и стройный, не очень высокий мужчина неторопливо прошел по залу и повернулся лицом к присутствующим, спесиво задрав нос. Поношенная одежда, небритый подбородок и большой фиолетовый синяк под глазом, однако выражение лица высокомерное и презрительное. Даже изогнутый металлический крюк вместо руки лишь сообщал его облику дух романтического авантюризма.
Увидев его, Марсали, испустив короткий вздох и поджав губы, прошептала Джейми с Брианной:
Что они с ним сделали, сволочи!
Ничего страшного. Джейми махнул рукой, и Марсали откинулась назад, сердито глядя на судебного пристава и на шерифа.
Им повезло, они сумели сесть. В небольшом зале набилось много народу, остальные с ропотом толкались в коридоре, порядок поддерживался только благодаря присутствию солдат в красных мундирах, которые охраняли двери. Еще двое солдат вытянулись по стойке «смирно» у скамьи подсудимых, какой-то офицер сидел в углу позади них.
Брианна заметила, что офицер взирал на Джейми Фрейзера с тайным злорадством. У нее зашевелились волосы от страха, но отец выдержал пристальный взгляд того человека и равнодушно отвернулся.
Прибывший судья занял свое место, и по завершении обычных ритуалов начался сам процесс. Присяжные отсутствовали, на заседании был только сам судья и его помощники.
Брианна мало что вынесла из разговора накануне, хотя за завтраком ей удалось наконец запомнить, кто есть кто. Чернокожую молодую женщину звали Федрой, она была одной из рабынь Иокасты. Высокий славный мальчик с очаровательной улыбкой племянник Джейми Иэн (мой двоюродный брат, подумала Брианна с тем же легким трепетом, что ощутила при знакомстве с родней в Лаллиброхе). Красивая блондинка Марсали жена Фергуса, а Фергус, конечно, тот самый французский сирота, которого Джейми неофициально усыновил в Париже перед восстанием Стюарта.
Судья Конант, опрятный джентльмен средних лет, натянул парик, накинул мантию и приказал зачитать обвинение. Оно заключалось в следующем: Фергус Клодель Фрейзер, житель округа Роуэн, 4 августа 1769 года от Рождества господа нашего Иисуса Христа преступно напал на Хью Бероуна, помощника шерифа округа, и украл у него собственность, принадлежащую короне, каковая на законных основаниях находится теперь под стражей.
Указанный Хью, призванный к даче показаний, был долговязым дерганым парнем лет около тридцати. Он забормотал показания, уверяя, что при исполнении обязанностей столкнулся с ответчиком на Баффало-Трейл-Роуд. Ответчик сперва по-французски осыпал его бранью, а когда Бероун попытался уйти, последовал за ним, ударил его в лицо и забрал имущество короны, находившееся в распоряжении Бероуна, а именно лошадь с уздечкой и седлом.
По приглашению суда свидетель оттянул рот, демонстрируя с правой стороны зуб, сломанный во время нападения.
Судья Конант с интересом обозрел пенек, оставшийся от зуба, и обратился к заключенному:
Что ж А теперь, мистер Фрейзер, мы хотели бы услышать ваш рассказ об этом прискорбном происшествии.
Фергус опустил нос и окинул судью взглядом, полным глубокого презрения, каким мог бы пожаловать разве что таракана.
Фергус опустил нос и окинул судью взглядом, полным глубокого презрения, каким мог бы пожаловать разве что таракана.
Этот кусок дерьма, резко начал он, подошел
Мы просили бы заключенного воздержаться от оскорблений, холодно произнес судья Конант.
Этот помощник шерифа, продолжил Фергус, не меняя тон, подошел к моей жене, которая возвращалась с мельницы с маленьким сыном в седле. И этот помощник остановил ее и без церемоний вытащил из седла, сообщив, что изымает лошадь вместе со сбруей в счет уплаты налога. Он оставил ее с ребенком на руках в пяти милях от дома под палящим солнцем!
Фергус свирепо посмотрел на Бероуна; тот прищурился в ответ. Сидящая рядом с Брианной Марсали возмущенно фыркнула.
Какие налоговые обязательства вменял вам помощник шерифа?
Фергус залился румянцем.
Я ничего не должен! Он говорит, что за землю следует уплачивать три шиллинга каждый год в счет аренды, но это полная чушь! Моя земля освобождается от налога по условиям дарственной на землю, которую дал Джеймсу Фрейзеру губернатор Трион. Я так и сказал вонючему salaud[6], когда он явился в мой дом за деньгами.
Не знаю я ничего ни о какой дарственной! угрюмо заявил Бероун. Эти люди расскажут вам любую сказочку, лишь бы не платить. Вруны и бездельники!
Oreilles en feuille de chou!
По комнате пробежал смех, заглушив упрек судьи. Французского Брианны, усвоенного в школе, хватило лишь на то, чтобы перевести это как «уши из цветной капусты», и она тоже захихикала.
Судья поднял голову и посмотрел в зал.
Джеймс Фрейзер здесь?
Джейми встал и почтительно поклонился.
Здесь, милорд.
Дайте клятву свидетеля.
Джейми привели к присяге, и он подтвердил тот факт, что на самом деле является обладателем дарственной на землю. Дарственная была пожалована ему на условиях, согласованных с губернатором Трионом, указанные условия включают отмену требования об уплате земельной ренты в казну короны в течение десяти лет, каковой срок истекает через девять лет, а Фергус Фрейзер построил дом и выращивает сельскохозяйственные культуры на участке, предоставленном ему в соответствии с лицензией, выданной Джеймсом Александром Малкольмом Маккензи Фрейзером.
Сначала внимание Брианны было устремлено на отца, она не могла на него насмотреться. Он был самым высоким человеком в зале суда и, безусловно, самым красивым в белоснежной рубашке и темно-синем пальто, которое оттеняло его раскосые глаза и огненные волосы.
Затем ее отвлекло какое-то движение в углу, и она заметила, как офицер, которого она видела раньше, пристально смотрел уже не на Джейми, а на Хью Бероуна. Тот коротко кивнул и сел в ожидании, когда Фрейзер окончит давать показания.
Утверждение мистера Фрейзера об освобождении от налога справедливо, мистер Бероун, сказал судья. Его показания оправдывают подсудимого.
Чушь! выпалил Бероун. Задрав подбородок, он посмотрел на офицера, словно ища поддержки. У Джеймса Фрейзера нет письменного свидетельства.
По залу суда прошел возмущенный ропот. Похоже, присутствующие были возмущены тем, что слова Джейми подвергаются сомнению, и Брианна почувствовала неожиданный прилив гордости.
Джейми не выказал гнева, хотя и покраснел.
Ваша милость позволит мне Он сунул руку в карман пальто и достал сложенный лист пергамента, скрепленный печатью красного сургуча. Я уверен, что ваша милость знакомы с печатью губернатора, сказал он и положил бумагу на стол перед мистером Конантом.
Судья, приподняв бровь, внимательно посмотрел на печать, затем сломал ее, прочел документ и отложил его в сторону.
Это должным образом заверенный дубликат оригинальной дарственной на землю, провозгласил он, подписанный его превосходительством Уильямом Трионом.
Не может быть, выпалил Бероун. У него не было времени, чтобы добраться до Нью-Берна и обратно!
Судья смерил потерпевшего грозным взглядом и сказал: