Прекрасное имя! Старичок-психиатр аж ахнул от восторга. Означает: «Сердце Родины». Сердце Родины, родившее нежную и добрую. Как красиво!
Старичок мечтательно уставился в окно, мимо Оксаны Анатольевны, которая наблюдала за происходящим с некоторым недоумением. Но решила ни во что не вмешиваться. В конце концов психиатр вот он. Пусть и разбирается.
А я Пето Бердианович.
Он протянул Автандилу руку. Так и не вставая с пола. Потапыч слегка наклонил мужика, всё так же удерживая его за воротник. Рукопожатие состоялось.
Нет, я давно уже Пётр Валерианович, конечно же. Но на самом деле я Пето Бердианович. Пето камень. Бердиа дарованный богом. Забавно. Камень, дарованный богом. Моя семья живёт в России с тысячу восемьсот первого года. Переехали аккурат после упразднения династии Багратидов по их же, заметьте, просьбе. И перехода Грузии под протекторат Российской империи. Но вы грузин, вы знаете нашу историю. У нас сохранилась традиция называть детей грузинскими именами. Предки и потомки очень трепетно, да-с Так что по паспорту я Пето Бердианович. А так Пётр Валерианович. Удобней. НаверноеПоздравляю вас, Автандил! Вы стали дедом. Быть дедом это прекрасно! Я когда первый раз стал дедом
Да у неё мужа нет! Учёба не окончена! Мать с ума сойдёт! Перебил Автандил старичка-психиатра. Было видно, что он уже куда спокойней. Хотя горячка ещё не прошла. Квартиру ей снимали в центре города, как человеку! Ничего для неё не жалели!
Когда я первый раз стал дедом, безмятежно продолжил седенький сухой психиатр, у моей дочери не было мужа. И когда я второй раз стал дедом у моей дочери не было мужа. И даже когда я третий раз стал дедом у моей дочери всё ещё не было мужа. Скоро я четвёртый раз стану дедом и
И у вашей дочери всё ещё нет мужа! Рассмеялась Оксана Анатольевна.
Именно, деточка! Именно! Радостно отозвался он. Первенький мой внук брюнет такой кареглазый, прекрасно рисует, очень добрый мальчик. Хотите, я покажу вам его рисунки?
Он вынул из кармана халата айфон, оживил, открыл нужное приложение и протянул Оксане: посмотрите! Это же новый Нико Пиросмани!
Я вижу, что не Резо Габриадзе! Хмыкнула Поцелуева, вскользь пролистывая косорылых собачек, плоских человечков и страшно кривые фрукты.
Да уж, конечно! Резо конъюктурщик и подражатель! А у моего первенького внука свой стиль! Второй мой внук он прекрасно танцует. Он так исполняет картули! Что вы! Картули это Он посмотрел на Автандила.
Грузинский народный парный свадебный танец. Пробурчал тот старичку. Да отпусти ты! Это относилось уже к дюжему санитару.
Санитар вопросительно посмотрел на старичка-психиатра. Тот кивнул. Потапыч выпустил мужика и тот как-то сразу беспомощно опал плечами.
Грузинский народный парный свадебный танец. Пробурчал тот старичку. Да отпусти ты! Это относилось уже к дюжему санитару.
Санитар вопросительно посмотрел на старичка-психиатра. Тот кивнул. Потапыч выпустил мужика и тот как-то сразу беспомощно опал плечами.
Вы садитесь, садитесь! Старичок-психиатр постучал ладошкой по полу рядом с собой. В ногах правды нет.
Автандил опустился рядом, приняв ту же странную позу по-турецки. Старичок похлопал его по плечу.
Придон Сулаберидзе! Не меньше! Позвольте? он протянул Оксане руку она с радостью отдала старичку его айфон. Вот, смотрите! он быстро нашёл в айфоне видео, включил просмотр и протянул незадачливому грузину. В палате телефонно загудели дудки. Автандил беспомощно пялился в экран. Тощий малыш лет пяти яростно перебирал ножками с совершенно зверским выражением лица.
И какая разница, что для моей дочери никто так и не исполнил узаконенную пляску любви, если у меня есть такой шикарный внук, а?! Что скажете?!
Он пристально посмотрел на Автандила.
А моя крохотная внучка она уже сейчас гулит, как Тамара Гвердцители так «Арго» не исполняет, как моя крохотная Наночка гулит! Сейчас я вам Он снова взял свой айфон.
Нана вдруг жалостно обратился Автандил под кровать. Наночка! Тебя никто не будет ругать! Нана! Кто у меня?.. Внук или внучка?
Внучка, папочка. Внучка!
Нана очень шустро выползла из-под кровати и бросилась на шею отцу. Она заплакала. Он заплакал. Но это были слёзы радости, прощения и приятия.
Ну вот и хорошо. Вот и хорошо, старенький седенький психиатр снова похлопал Автандила по плечу. Санитар помог ему подняться. Вот и хорошо, вот и славно. Как есть моя семья проживает в Российской империи с тысячу восемьсот первого года и я безнадежно испорчен всем этим русским, я вам так скажу! Под счастливые всхлипы он обратился почему-то к Оксане Анатольевне: Не важно, чей бычок вскочил телёночек-то наш! Или как говорят у нас в Грузии: большое дерево сильный ветер любит. Хотя, может быть, это для другого случая.
Сюда тоже можно! кивнула Оксана.
Автандил наш явно не вчера с гор спустился. Просто горячи мы, грузины. Горячи. Но добры и нежны!
И отхооооодчивы! Совсем растёкся по полу новоявленный дедушка, обнимающий свою неразумную юную дочь, ставшую мамой.
Спасибо вам огромное! Говорила Оксана Анатольевна, провожая старичка-психиатра к его специализированной карете.
Ну что вы! Это всего лишь моя работа! К тому же приятная её часть. Мы с коллегой, он кивнул на огромного спокойного санитара, все сутки занимались таким Лучше вам и не знать, деточка! А тут всего лишь любящие друг друга отец и дочь. Казус недопонимания.
Но как же здорово, что вы грузином оказались!
Это вы нашего Петра Валерьяновича ещё таджиком не видали! Абдушукуром Файзиддиновичем! Впервые за всё время подал голос санитар.
Просто я старый добрый образованный еврей! Радушно развёл руками сухонький седенький врач-психиатр, обаятельно улыбнувшись Оксане.
Но рисунки, рисунки внука!
Люблю, милая, Нико Пиросмани. Ничего с собой поделать не могу. А при нынешнем развитии технологий разыскать в Интернете что угодно танец маленького мальчика или песни маленькой девочки занимает считанные секунды.
Но у вас же самого есть внуки?!
Есть. И внуки есть. И внучки. И незамужняя дочь. Тут всё абсолютная правда. От чистого сердца. Любая манипуляция во благо должна быть искренней и происходить от чистого сердца. Без души, так сказать, и помыслов высоких живых путей от сердца к сердцу нет, как сказал немец Гёте. Счастливо оставаться!
Оксана некоторое время смотрела вслед отъезжающей машине. «Были же люди! думала она. Почему были? есть!» Одна такая встреча с таким человеком стоит того, чтобы жить. Как быстро он всё сразу понял. Как быстро оценил-решил. Ему бы священником. Или переговорщиком. Ну? А психиатр он кто? Врачует души. Образумливает. Ведя из тьмы на свет. Словом можно убить, словом можно спасти
И не заметила как вернулась в кабинет, сварила кофе и
Оксана Анатольевна оглядела кабинет. Так и не научилась пока говорить о нём: «свой». Не её кабинет. И ремонт этот делался не для неё. Любящая Маргоша отделала всё в бежево-пыльном и бледно-зелёном для своей любимой Татьяны Георгиевны Мальцевой. И даже постер-репродукция анатомического рисунка Леонардо Да Винчи «Плод во чреве матери», вокруг которого некогда разыгралось столько страстей[3],был на месте. Этот рисунок никогда не нравился Оксане Анатольевне. Но снять она его не решалась. Не её собственность. Он как будто бы ждал хозяйку. Давал ощущение уверенности в том, что всё как бы понарошку. Что ты не заведующая огромным и ответственным обсервационным отделением большого родильного дома, входящего в состав огромной многопрофильной больницы. А всего лишь играешь в заведующую. А когда играешь ошибки не то, чтобы исключены В игре ошибки не фатальны.
Поцелуева смотрела в окно. На подоконнике всё ещё стояла пепельница Мальцевой. Оксана не курила. Но даже убрать эту пепельницу в шкаф не могла. Как-то раз Тимофеевна, убирая кабинет, убрала пепельницу в ящик стола Оксана Анатольевна долго, несправедливо и незаслуженно кричала на старую верную санитарку. Потом извинялась. Но пепельницу вернула на место. Как будто без пепельницы и без этого ужасного постера в чёрной рамке это был не кабинет заведующей, а просто помещение. Безжизненное помещение из поэтажного плана. Как будто эта дурацкая пепельница и ужасающий постер душа этого отделения Бред! Больной бред от недосыпа и перенапряжения!
В кабинет забежала встревоженная Разова.
Оксана Анатольевна! У других родов на дому позднее послеродовое кровотечение!
Поцелуева спокойно обернулась.
И чего суетишь? Анестезиолога и в манипуляционную на выскабливание.
Уже. Вы будете делать?
Ты будешь! Под моим контролем.
В глазах Тыдыбыра загорелся здоровый хирургический азарт.
Анастасия Евгеньевна очень изменилась. Достаточно будет сказать, что она похудела на тридцать килограммов. И оказалась великолепной тощей блондинкой с точёными чертами лица. Настоящей красавицей. Она не только похудела, но и пошла в спортзал. А главное стала жить отдельно от любящих мамы и папы. Соответственно без кулинарных изысков и, что важнее, излишеств любящей родительницы. Так что футболка с принтом «Не подменяй понятия», подаренная ей при вступлении в Общество анонимных врачей[4], теперь стала ей ну полный оверсайз. А ещё Анастасия Евгеньевна окончательно и бесповоротно влюбилась в уже не интерна Денисова. И это было очень печально. Поскольку уже не интерн Денисов не обращал на неё ни малейшего внимания. То есть как не обращал. Он дружил с Настей. И вот только сегодня ночью они вместе отстояли в ургентной операционной приёмного покоя главного корпуса. Они иногда вместе ходили в буфет. Пересекались, в общем, по работе и по жизни. Но он понятия не имел, что Настя Разова в него влюблена. Не то потому что не заметил метаморфозы. Не увидел, как смешливый блондинистый колобок-разбойник стал настоящей принцессой: стройной, красивой; и подающим большие надежды молодым специалистом. Не то потому что был из малочисленной породы однолюбов, которые уж лучше не будут ни с кем, чем станут не с той.
Но обо всём этом ординатор обсервационного отделения Анастасия Евгеньевна Разова не думала, большой акушерской кюреткой выскабливая послеродовую матку. Она целиком и полностью была сосредоточена на операции. И Оксане Анатольевне нравилось наблюдать эту профессиональную сосредоточенность. Мы это и наши ученики. Они наше продолжение. И если повезёт развитие.