В конце ноября 1921 г. в Сремских Карловцах состоялся Русский Всезаграничный Церковный Собор, на котором был избран новый состав РВЦУ Заграницей во главе с митрополитом Антонием Храповицким, подтвердивший своё каноническое подчинение св. Патриарху Тихону, приняты постановления об организации епархиального и приходского управления за границей, которые основывались на аналогичных постановлениях Поместного Собора 19171918 гг.
На Всезаграничном Соборе было принято послание чадам Русской Православной Церкви в рассеянии и изгнании сущим, содержавшее требование возвращения «на всероссийский престол Помазанника, сильного любовью народной, законного Православного Царя из дома Романовых». Через два месяца от имени Собора было оглашено послание к Мировой (Генуэзской) конференции, призывавшее европейские правительства поддержать вооружённую борьбу против большевицкой России. Эти деяния Всезаграничного Собора вынудили Патриарха Тихона в условиях резко ужесточившихся весной 1922 г. церковных гонений в России издать указ от 5 мая 1922 г., в котором он впервые официально определил свою точку зрения на организацию церковной власти в русской эмиграции. Назвав два упомянутых выше послания «актами, не выражающими официальный голос Русской Православной Церкви», Святейший Патриарх Тихон, Синод и Высший Церковный Совет постановили «ввиду допущенных Русским Церковным Управлением Заграницей означенных политических от имени Церкви выступлений, и, принимая во внимание, что за назначением тем же Управлением преосвященного митрополита Евлогия заведующим русскими православными церквами за границей собственно для ВЦУ там не остается уже области, в которой оно могло бы проявить свою деятельность, означенное ВЦУ упразднить, сохранив временное управление русскими заграничными приходами за митрополитом Евлогием» (Церковные ведомости. 1922. 12/13. С. 67).
Митрополит Евлогий не решился, однако, занять место авторитетнейшего митрополита Антония во главе русской церковной иерархии за границей и продолжал управлять лишь русскими церковными приходами в Западной Европе. В сентябре 1922 г. на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви Заграницей и был образован Синод «с обязательным участием митрополита Евлогия», которому (т. е. Синоду) передавались «все права и полномочия Русского Высшего Церковного Управления Заграницей». Председателем Синода с этого времени и до своей кончины в 1936 г. постоянно оставался митрополит Антоний. Так вне пределов России возник орган высшей церковной власти, который и по сей день возглавляет одну из двух главных церковных юрисдикций русской зарубежной диаспоры.
Стремление действовавшего в Сремских Карловцах Зарубежного Синода осуществлять управление церковными приходами не только на территории Балканских стран и в Маньчжурии, но и в Западно-Европейском митрополичьем округе митрополита Евлогия и в Северо-Американской епархии митрополита Платона вызывало напряжённость в их взаимоотношениях. В результате, в январе 1927 г. Зарубежный Синод издал определение о запрещении в священнослужении митрополита Евлогия, несмотря на то, что он являлся единственным епископом Русского зарубежья, полномочия которого как правящего архиерея Русской Православной Церкви Заграницей были даны Патриархом Тихоном и признавались впоследствии Патриаршим Местоблюстителем митрополитом Петром и Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митрополитом Сергием. Митрополит Евлогий, поддержанный весьма многочисленными и авторитетными священнослужителями и мирянами Западно-Европейского митрополичьего округа, отказался признавать решение Зарубежного Синода, и их канонические отношения оказались расторгнутыми на многие десятилетия.
Раскол в Русской Православной Церкви Заграницей ещё более обострился летом 1927 г., когда, в связи с различным отношением двух групп русской эмиграции к постановлению митрополита Сергия от 1 июля 1927 г., требовавшему от русских зарубежных епископов подписки о лояльности советскому правительству, обе церковные группы оказались на различных позициях уже не только по отношению друг к другу, но и по отношению к Московской Патриархии (см. 3.2.5).
После опубликования в июле 1927 г. «Декларации» митрополита Сергия, обозначившей во многих отношениях изменившийся курс его политики по отношению к большевицкому режиму, Архиерейский Собор Русской Православной Церкви Заграницей принял 9 сентября 1927 г. Окружное послание, в котором заявлялось о разрыве канонических отношений с руководством Московской Патриархии в лице Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия и о сохранении подчинения лишь арестованному Патриаршему Местоблюстителю митрополиту Петру.
После опубликования в июле 1927 г. «Декларации» митрополита Сергия, обозначившей во многих отношениях изменившийся курс его политики по отношению к большевицкому режиму, Архиерейский Собор Русской Православной Церкви Заграницей принял 9 сентября 1927 г. Окружное послание, в котором заявлялось о разрыве канонических отношений с руководством Московской Патриархии в лице Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия и о сохранении подчинения лишь арестованному Патриаршему Местоблюстителю митрополиту Петру.
Подвергавшийся все более усиливавшемуся давлению ГПУ митрополит Сергий был вынужден 24 декабря 1930 г. издать постановление о запрещении в священнослужении митрополита Евлогия, участвовавшего в молебствованиях европейских христиан о Русской Православной Церкви, гонимой в большевицкой России. Не имея после этого дальнейшей возможности сохранять каноническое общение с Московской Патриархией и опираясь на поддержку епископата Западно-Европейского митрополичьего округа, митрополит Евлогий в феврале 1931 г. перешёл со своим духовенством и паствой в юрисдикцию Вселенского Патриарха, который образовал особый, сохранявший традиции русской церковной жизни Западно-Европейский Экзархат во главе с митрополитом Евлогием. Именно этот существующий и поныне в нескольких странах Западной Европы Экзархат Вселенского Патриархата стал второй основной церковной юрисдикционной группой Русского Зарубежья.
На протяжении многих десятилетий Русская Православная Церковь Заграницей и Западно-Европейский Экзархат Вселенского Патриархата будут поддерживать многообразное развитие церковной жизни русской зарубежной диаспоры, сочетавшее в себе строгое следование традиции с подлинно творческим дерзновением. В качестве одного из многочисленных примеров можно привести деятельность созданного в 1925 г. в Париже Свято-Сергиевского Богословского института, который на четверть века стал ведущим богословским учебным заведением всего православного мира. В стенах этого учебного заведения в 1930-е гг. плодотворно трудились как сформировавшиеся еще в русской дореволюционной высшей школе учёные, подобные протоиерею Сергию Булгакову, протопресвитеру Василию Зеньковскому, Антону Ивановичу Карташеву и Георгию Федотову, так и богословы, проявившие себя уже в эмиграции, подобно епископу Кассиану (Безобразову), архимандриту Киприану (Керну), протопресвитеру Николаю Афанасьеву и протоиерею Георгию Флоровскому.
Никон (Рклицкий), архиепископ. Жизнеописание блаженнейшего Антония, митрополита Киевского и Галицкого. Изд. Северо-Американской и Канадской епархии. 1961.
Преподобный Сергий в Париже. История Парижского Свято-Сергиевского Православного Богословского института / Отв. ред. протопресвитер Б. Бобринский. СПб., 2010.
3.1.16. Общественно-политические движения Русского Зарубежья
В 1921 г. еще существовали элементы общероссийского Белого центра: Совет послов в Париже, Русский совет под председательством Врангеля в Константинополе. Подавляющее большинство эмиграции соглашалось с Иваном Буниным, который свою знаменитую речь «Миссия русской эмиграции», произнесенную 16 февраля 1924 г. в Париже, закончил словами: «Да будет нашей миссией не сдаваться ни соблазнам, ни окрикам. Это глубоко важно и вообще для неправедного времени сего, и для будущих праведных путей самой же России. <> Говорили скорбно и трогательно говорили на древней Руси: «Подождем, православные, когда Бог переменит орду». Давайте подождем и мы. Подождем соглашаться на новый «похабный мир» с нынешней ордой».
Сразу наметились основные политические размежевания на классические три направления правых, левых и центристов, но со специфическими оттенками нации без территории и политиков без власти. Одни военные круги во главе с генералом Кутеповым стояли за сохранение организованной воинской силы, пусть и разоруженной, в надежде возобновить в любой форме военные действия против большевиков «Весенний поход»; другие левые кадеты, позицию которых выражала парижская газета «Последние новости», руководимая П.Н. Милюковым, считали эту позицию самообманом, третьи правые кадеты (берлинская газета «Руль» В. Набокова и С. Гессена и в 19251927 гг. парижская газета «Возрождение» П. Струве), не отказываясь от идеалов Белого движения, полагали более целесообразным вести борьбу словом и делом и не рассчитывать на весьма маловероятную западную интервенцию для освобождения России.
Размежевание коснулось и представлений о политическом строе будущей освобожденной России: одни были за реставрацию не только монархии, но и династии Романовых, другие за восстановление монархического принципа, но в зависимости от волеизъявления народа, третьи за республиканский строй. Разногласия проявились и в оценке большевицкой власти. Способна ли она со временем эволюционировать в демократическом направлении и, если да, то в силу каких факторов: внешних, под напором западного и эмигрантского сопротивления, или внутренних, под давлением экономических законов (так полагал П. Милюков) или возрождения национального самосознания народа и власти.
Вера в эволюцию и в то, что большевицкая власть отчасти уже является и, во всяком случае, должна стать национальной, породила целый ряд движений, призывавших к прекращению всякой борьбы с большевиками и за возвращение эмигрантов в Россию для деятельного участия в ее жизни. Первый призыв в этом духе прозвучал еще до окончания Гражданской войны в берлинском кружке «Мир и труд», возглавлявшемся профессором уголовного права В. Станкевичем, но без большого успеха.
Более широкую деятельность развило Сменовеховство, возникшее тоже в среде правоведов в Харбине и в Праге. Осенью 1921 г. в Праге вышел нашумевший сборник-манифест «Смена вех», объявивший, что патриотизм требует не борьбы с советской властью, а ее поддержки. Затем под тем же названием стал выходить еженедельник, за которым последовала в Берлине газета «Накануне», литературным сотрудником которой стал Алексей Николаевич Толстой. Лидер сменовеховцев Н.В. Устрялов в Харбине призывал эмигрантов смириться с фактами и возвращаться, чтобы восстанавливать страну. Ставя на первое место величие государства, он полагал, что большевики этой цели служат, и верил в постепенное их перерождение. Сменовеховство, в которое входили бывшие сотрудники и Керенского (кн. В. Львов) и Деникина (генерал Носков), получило сочувственный отклик на конгрессе ВКП(б) в Москве. Большинство идеологов этой одной из первых попыток создания национал-большевизма вернулись в СССР и там, через несколько лет, были истреблены большевиками. Сталин внимательно изучал идеи Устрялова и использовал их в середине 1930-х гг., разрабатывая идеологию «советского патриотизма», но его самого приказал в 1937 г. расстрелять.