Как и НЭП в экономике, языковая политика большевиков была тактическим временным отступлением и пропагандистским маневром. Большинство российских инородцев вовсе не владело или очень плохо владело русским. Поэтому пропаганду среди них коммунистических идей возможно было вести только на национальном языке. Иначе народы, как калмыки или якуты, окажутся не охваченными большевицкой идеологией и, следовательно, чуждыми и враждебными «советской власти», которая привлекала к себе не делами, а словами. Поскольку пропаганда в то время главным образом велась через печатное слово, инородцев надо было научить читать на родном языке и создать большевицкую национальную интеллигенцию, которая бы могла писать и говорить на этом языке то, что надо московским коммунистам. Чтобы исключить всякое воздействие национальных традиционных идей, возрождение национализма, столь опасного и даже непереборимого коммунистической пропагандой (как убедились большевики, столкнувшись во время Гражданской войны с национализмом польским, финским, грузинским), коммунисты уничтожали физически своих конкурентов культурный слой всех народов, а простонародье отрывали от культуры предков, меняя алфавит и сжигая книги. Поскольку в 1920-е гг. коммунистические вожди были ориентированы на создание всемирной коммунистической «республики», они кириллице предпочитали латиницу. Вскоре их предпочтения изменятся. Но стратегической целью большевиков оставалась не национальная форма культуры с коммунистическим содержанием, а полная денационализация, превращение русского, якута, азербайджанца, поляка в «советского человека», не сознающего своего родства ни с каким народом, ни с какой национальной историей, ни с какой общностью, полностью преданного «коммунистической партии и советскому правительству».
«Развитие национальных культур и языков в период диктатуры пролетариата в одной стране может допускаться, но только ради создания условий для их последующего отмирания и слияния культур и языков в единую социалистическую культуру и в единый общий язык, когда социализм одержит полную победу во всем мире», указывал Сталин на ХIV съезде ВКП(б) в 1930 г. Такой была цель коммунистов национальное развитие для полной денационализации всего человечества. Не больше, не меньше.
Национальный вопрос и Советская Россия. М.: Госиздат, 1921.
E.Carrere DEncausse. The Great Challenge: Nationalities and the Bolshevik State. 19171930. N.Y., 1991.
Ethnic Minorities in the Soviet Union. N. Y.: Praeger, 1968.
J. Ornstein. Soviet Language Policy: Continuity and Changе // Ethnic Minorities in the Soviet Union. N. Y., 1968.
Language planning in the Soviet Union / Ed. by M. Kirkwood. L., 1989.
Terry Martin. The Affirmative Action Empire: Nations and Nationalism in the Soviet Union, 19231939. Ithaca, N.Y.: Cornell University Press, 2001.
3.1.5. Внешняя политика большевиков
Завершение Гражданской войны и переход к хозяйственному строительству в мирных условиях объективно требовали перестройки всей системы внешней политики СССР. Однако курс большевиков на международной арене оставался воинственно-агрессивным. Лидеры партии и Коминтерна продолжали активно использовать любую возможность для организации вооруженных восстаний в разных уголках мира с целью расширения зоны коммунистического господства. Большевицкая внешняя политика продолжает двигаться по двум проложенным Лениным параллельным колеям. Наркоминдел под руководством Г.В. Чичерина обеспечивал дипломатическую защиту большевицкого государства, а Коминтерн под руководством Г.Е. Зиновьева работал над свержением правительств «буржуазных стран».
Своим главным врагом в то время большевики считали «английский империализм» и, следуя ленинской тактике лавирования, делали все возможное для его ослабления. В конце 1923 начале 1924 г. Г.В. Чичерин стал даже ратовать за создание некой «континентальной системы» в Европе. Имелось в виду наладить партнерские отношения не только с Германией, но и с Францией, где, как полагали большевики, были сильны антибританские настроения. Резко враждебное отношение проявляли большевики и к созданной в 1919 г. Лиге Наций, в которой доминировала Англия. Особое раздражение вызывала у них 16-я статья Устава Лиги, которая обязывала стран-участниц прибегать к санкциям, включая военные действия, против любой страны-агрессора, если Совет Лиги Наций выскажется за это.
Однако в связи с победой на выборах в Великобритании партии лейбористов, симпатизировавшей большевикам, именно Англия стала второй после Германии крупной западной державой, которая de jure признала большевицкий режим. Произошло это 2 февраля 1924 г. Через шесть дней СССР признала фашистская Италия, а после этого дипломатические отношения с Советским Союзом поспешили установить более 20 стран, в том числе Китай, Франция и Япония. Только Соединенные Штаты, а также ряд небольших государств (например, Югославия) долгое время отказывались признавать Советский Союз. США изменили свою позицию лишь в 1933 г.
Однако в связи с победой на выборах в Великобритании партии лейбористов, симпатизировавшей большевикам, именно Англия стала второй после Германии крупной западной державой, которая de jure признала большевицкий режим. Произошло это 2 февраля 1924 г. Через шесть дней СССР признала фашистская Италия, а после этого дипломатические отношения с Советским Союзом поспешили установить более 20 стран, в том числе Китай, Франция и Япония. Только Соединенные Штаты, а также ряд небольших государств (например, Югославия) долгое время отказывались признавать Советский Союз. США изменили свою позицию лишь в 1933 г.
Западные и восточные страны устанавливали дипломатические отношения с СССР, как будто бы он был таким же государством, как все остальные, а не провозглашал своей целью захват всего мира и не вёл постоянной Гражданской войны против собственного народа. Западные государства были недовольны конфискацией имущества их граждан и отказом большевиков платить по царским долгам, но в «мировую советскую республику», о которой прямо говорила советская Конституция 1924 г., они верить не желали, считая агрессивную социально-политическую риторику большевиков «только фразой». А о страдающих народах России и вовсе не вспоминали, полагая, что каждый народ достоин того правительства, которое имеет.
Волна признаний СССР способствовала укреплению международного положения большевицкого режима, содействуя и развитию его внешнеторговых связей. Но основным советским торговым партнером на протяжении всех 1920-х гг. оставалась Германия, в отношениях с которой неизменно господствовал «дух Рапалло». Большевики энергично играли на объективных противоречиях, существовавших между Германией, задавленной репарациями, и странами-победительницами бывшей Антанты, и всеми возможными способами старались привлечь немецкое правительство на свою сторону.
В июле 1922 г. в Берлине им удалось даже подписать с немцами секретное соглашение о военном сотрудничестве, по которому советские коммунисты начали активно участвовать в воссоздании германской военной авиации и танковых войск. По этому соглашению Германия могла производить и испытывать в Советской России запрещенные ей Версальским договором виды оружия, обучать офицеров.
Командиры РККА А.И. Корк, А.И. Тодорский, В.К. Триандафиллов, М.Н. Тухачевский, И.П. Уборевич и др. и офицеры Рейхсвера генерал-майор П. фон Хассе, полковник О. фон Нидермайер, подполковник Г. Гудериан, майор В. Модель и др. участвовали в делегациях обмена для учёбы и повышения квалификации, манёврах, учениях, знакомстве с новой техникой сотрудничающих сторон. Контакты с Рейхсвером были полезны для РККА в узкопрофессиональном смысле, но в первую очередь их стоит рассматривать с политической точки зрения и возможных последствий для общей европейской безопасности.
В рамках советско-германского сотрудничества Германия получила возможность выпускать в Советском Союзе авиабомбы, танки, самолёты, средства химической войны и подводные лодки. В 1926 г. на закупки вооружений и боеприпасов в СССР расходовалось более 150 млн марок около трети годового бюджета Рейхсвера. На территории СССР действовали авиационная школа Рейхсвера в Липецке («4-я эскадрилья авиационной части Красного Воздушного Флота»), танковая школа в Казани (центр «Кама»), в перечне выпускников которой в 1929 г. был Г.В. Гудериан будущий мастер танковых атак Вермахта и генерал-полковник, а также особо засекреченная школа химической войны на Волге близ Вольска под Саратовым (центр «Томка»). На заводе ГАЗ 1 в Филях под Москвой с 1924 г. фирма «Юнкерс» выпускала в год по несколько военных самолётов. В Липецке отрабатывалась новая тактика воздушного боя и пикирования на цель.
До 1933 г., когда в результате прихода к власти нацистов началось свёртывание сотрудничества, в СССР были подготовлены 30 специалистов-командиров бронетанковых войск, около 130 первоклассных немецких пилотов и около 100 лётчиков-наблюдателей в качестве инструкторов и преподавательского персонала для кадров будущих Люфтваффе. Один из зарубежных историков П. Карелль так оценил значение авиационной школы в Липецке: «Если бы не Липецк, Гитлеру понадобилось бы ещё 10 лет для того, чтобы создать современную военную авиацию». Среди выпускников Липецкой школы был будущий генерал-фельдмаршал и один из высших командиров Люфтваффе Хуго Шперле.
Вместе с тем, когда председатель Совнаркома А.И. Рыков в феврале 1925 г. предложил немцам заключить военный союз против Польши, германское правительство отказалось. Не удалось большевикам склонить Германию и к отказу от сближения с Францией и от вступления в Лигу Наций.
Вместе с тем, когда председатель Совнаркома А.И. Рыков в феврале 1925 г. предложил немцам заключить военный союз против Польши, германское правительство отказалось. Не удалось большевикам склонить Германию и к отказу от сближения с Францией и от вступления в Лигу Наций.
В 1924 г. бывшие страны Антанты пошли на существенные уступки в вопросе о репарациях, решив предоставить Германии многомиллиардные кредиты на восстановление ее экономики и стабилизацию марки. Для реализации этой программы был выработан специальный план, названный в честь американского бизнесмена Чарльза Дауэса, председателя комитета экспертов Союзной комиссии по репарациям. План заложил основу экономического сближения Германии и держав-победительниц, что вызвало резкое недовольство большевиков, расценивших его как попытку создания единого империалистического блока против СССР.
Точно так же определили большевики и результаты состоявшейся в октябре 1925 г. в г. Локарно (Швейцария) международной конференции, на которой Германия подписала ряд соглашений с бывшими странами Антанты, в том числе Рейнский гарантийный пакт, обеспечивший неприкосновенность франко-германских и германо-бельгийских границ и обязательство решать все международные споры арбитражным путем, без применения силы или угрозы силой (в дипломатии этот принцип получил название «дух Локарно»). В ответ на это 24 апреля 1926 г. советское правительство подписало в Берлине договор с Германией о нейтралитете и ненападении на пять лет, добившись от немецкой стороны заверения в том, что Германия не будет участвовать в каких бы то ни было действиях Лиги Наций против СССР. Еще до этого, в октябре 1925 г. Германия предоставила СССР заём в 100 млн золотых марок. Германия стала ревностным защитником большевицкого режима и даже добилась принятия особого положения по борьбе с антисоветскими тенденциями в Лиге Наций. «Чемберлен считает, что в Локарно он окружил нас кольцом враждебных государств, писала в эти месяцы газета «Правда». Наоборот, это мы возьмем его в окружение трудящимися массами в его же собственном доме».