Земное время 2 2016 - Коллектив авторов 9 стр.

А с русскими судьба столкнула шведов в том же 1700 году. В конце сентября 9 кораблей и два фрегата шведов выдвинулись в сторону эстонского города Пернов (Пярну). А оттуда 8 тысяч шведов направились под Нарву, где уже пытался взять крепость Петр I, со своим 32-тысячным войском. Соотношение сил было явно не в пользу шведов, примерно 1:4, но полководческая наглость не знает границ Карл XII не скрывал своей уверенности в том, что ему удастся победить. Шведы ломанули так, что быстро смяли центр русских. Во многом благодаря особому построению кавалерии всадники держались очень тесно и атаковали на полном скаку. Пехота не теряла времени на стрельбу, самое большее она делала один залп, а затем начиналась стремительная атака с обнаженными мечами. «Меч это не шут»  любимое выражение Карла XII.

Кстати, ему пришлось в этом сражении несладко. Он попал в болотину, завяз с конем в трясине, потерял сапог и шпагу, благо подоспела свита. Пуля на излете угодила ему в галстук. Пушечное ядро убило под ним лошадь. Но король даже не побледнел, упиваясь и собственной отвагой, и одержанной победой.

Ура, мы ломим?

Чуть позже именно эта легкая с виду победа сыграла плохую шутку. Он поспешно отказался от заключения мира с Россией, полагая Петра I колоссом на глиняных ногах. А в честь победы в Нарве была даже выбита сатирическая медаль, на которой был изображен русский царь, убегающий из-под Нарвы во все лопатки.

Как известно в русские земли Карл XII вторгся весной 1708 года. Но русская армия старательно избегала сражения, заманивая шведов вглубь страны, предпочитая партизанские «покусывания». И только спустя полтора года произошло знаменитое Полтавское сражение, в ходе которого раненному в ногу Карлу XII, извините за каламбур, с трудом удалось унести ноги. Вместе с Мазепой они скрылись в турецких владениях.

Выкурили огнем

У гостеприимных янычар противники Москвы просидели около 6 лет, пока, наконец, капризы короля в изгнании не надоели турецкому султану. Он указал на порог. Но Карл XII посчитал, что приказ султана ему не указ, и даже устроил «мамаево побоище» янычар, которые собрались было выполнить приказ своего владыки. Со своим малочисленным отрядом шведский король отбивался долго. Но сила солому ломит турки подожгли дом и схватили короля на выходе.

Возвращение на родину в 1715 году было далеко не триумфальным. В Швеции король не был целых 15 лет и очень поразился тому, что страна оказалась полностью разорена. Как тут не вспомнить известную русскую народную песню: «Не ходил бы ты, Ванек, во солдаты»

Первым делом король решил атаковать соседнюю Норвегию. Но военная удача отвернулась от него. Поднакопив силенки, Карл XII решил «отмстить ненавистным норвегам». 30 ноября 1718 года во время осады норвежской крепости Фредерикхалль в голову короля ударила мушкетная пуля. Генералам, окружавшим короля, показалось, что прилетела она именно из шведских рядов. Но панику поднимать они не стали.

А через пару месяцев им пришлось расплатиться сполна: отступающая шведская армия была застигнута снежной бурей и резкими морозами. Примерно половина солдат замерзла. Их останки, выставленные в музее армии в Стокгольме,  зрелище не для слабонервных.

А был ли мальчик?

С тех пор прошло без малого 300 лет. Сегодня Швецией правит король Карл XVI Густав. Очень симпатичный и миролюбивый. Народ буквально обожает и его, и королеву Сильвию. На рубеже ХХ и XXI веков король очень удачно сыграл на бирже, увеличив свое состояние за один только год на 43 %. Такой король «свой в доску» нравится подданным. Не то, что воинственный сорвиголова Карл XII.

И когда папарацци из шведских газет усаживаются на ветки деревьев, чтобы покадрово передать читателям суть личной жизни кронпринцессы Виктории, они мысленно благодарят судьбу за то, что им не нужно «щелкать» Карла XII. Иначе не сносить им головы

Но и из его жизни можно вынести урок всегда правильно оценивай свои силы. Бахвальство и самоуверенность плохие союзники в жизни

Владимир Вахрамеев

(МАПП / Россия / Калининград)

Писатель, журналист. Член Союза журналистов России, международной федерации журналистов, МАПП (литовское отделение). Лауреат премии «Журналист года-2014» в номинации «Память». Родился в Вологде в семье военнослужащего. Годы детства и отрочества связаны с Ригой, где его отец в послевоенные годы возглавлял Дом работников искусств Латвийской ССР. Встречам с великими и известными в мире и Латвии людьми посвящены многие страницы трилогии «Опаленные ложью» (20092013 г.г.). Выпускник старейшего военно-учебного заведения Вильнюса (Литва) опубликовал в СМИ сотни статей, очерков, интервью и рассказов. В содружестве с литовской поэтессой Эльвирой Поздней (член МАПП) выпущен сборник «Я не хотел бы всех печалить» памяти калининградского поэта-актера В.Петровского.

ЖИЗНЬ ЧЕРЕЗ ОБЩЕНИЕ К ПОЗНАНИЮ

Главы из трилогии «Опаленные ложью»

Годы, годы, годы Они, словно километровые столбы вдоль железнодорожного полотна, неумолимо завершают свой бег на конечной станции. Глядя из окна «поезда жизни» на их череду, невольно думаешь, что таблички на этих столбах, будто лица друзей и близких, напоминают о прошедших годах, многочисленных встречах и разлуках. Наиболее точно, как мне кажется, это состояние выразил поэт-фронтовик Анатолий Рыбочкин: «Гадай, не гадай, а случится, / Что станешь тяжел на подъем / Мелькают, мелькают страницы / Той книги, что жизнью зовем». Этот элегантный и энциклопедически образованный человек в начале 60-ых годов двадцатого столетия руководил литературным объединением при Вильнюсском гарнизонном Доме офицеров. Его участниками были офицеры, сверхсрочнослужащие, члены их семей, а также двое курсантов Артур-Казимир Прибыльский и я. На наши заседания постоянно приглашались преподаватели госуниверситета, известные писатели, поэты и журналисты. Они обменивались опытом, читали лекции по различным аспектам литературной деятельности. На этих занятиях много внимания уделялось обучению основам журналистики, привитию чувства любви к русскому языку и подвергались частенько суровой критике наши юношеские, полные романтизма и максимализма, литературные творения. Ни одно заседание не обходилось без жарких и продолжительных споров. Касались они не только современной поэзии и новинок прозы, но и жизненных проблем, различных ситуаций. Эти годы «хрущевской оттепели», споров физиков и лириков стали годами формирования в нашем сознании и душах критического отношения к себе, своим поступкам. Для меня и моего друга Артура (или, как его называли близкие, Кази) эти встречи сыграли важную роль в определении жизненного пути. Выбор между физиками и лириками мы сделали в пользу гуманитариев. Оба в последующем стали журналистами.

ЖИЗНЬ ЧЕРЕЗ ОБЩЕНИЕ К ПОЗНАНИЮ

Главы из трилогии «Опаленные ложью»

Годы, годы, годы Они, словно километровые столбы вдоль железнодорожного полотна, неумолимо завершают свой бег на конечной станции. Глядя из окна «поезда жизни» на их череду, невольно думаешь, что таблички на этих столбах, будто лица друзей и близких, напоминают о прошедших годах, многочисленных встречах и разлуках. Наиболее точно, как мне кажется, это состояние выразил поэт-фронтовик Анатолий Рыбочкин: «Гадай, не гадай, а случится, / Что станешь тяжел на подъем / Мелькают, мелькают страницы / Той книги, что жизнью зовем». Этот элегантный и энциклопедически образованный человек в начале 60-ых годов двадцатого столетия руководил литературным объединением при Вильнюсском гарнизонном Доме офицеров. Его участниками были офицеры, сверхсрочнослужащие, члены их семей, а также двое курсантов Артур-Казимир Прибыльский и я. На наши заседания постоянно приглашались преподаватели госуниверситета, известные писатели, поэты и журналисты. Они обменивались опытом, читали лекции по различным аспектам литературной деятельности. На этих занятиях много внимания уделялось обучению основам журналистики, привитию чувства любви к русскому языку и подвергались частенько суровой критике наши юношеские, полные романтизма и максимализма, литературные творения. Ни одно заседание не обходилось без жарких и продолжительных споров. Касались они не только современной поэзии и новинок прозы, но и жизненных проблем, различных ситуаций. Эти годы «хрущевской оттепели», споров физиков и лириков стали годами формирования в нашем сознании и душах критического отношения к себе, своим поступкам. Для меня и моего друга Артура (или, как его называли близкие, Кази) эти встречи сыграли важную роль в определении жизненного пути. Выбор между физиками и лириками мы сделали в пользу гуманитариев. Оба в последующем стали журналистами.

В последствии многие жизненные ситуации, истории и воспоминания легли на страницы трилогии «Опаленные ложью». В частности и эпизод в вагоне поезда «Рига Москва», который вез отца и меня на Всемирный Московский фестиваль молодежи и студентов. Споры в купе развернулись вокруг трехтомника, изданного к 25-тилетию со дня смерти классика латышской литературы Яниса Райниса, который подарили моему отцу студенты одного из ВУЗов столицы Латвии. Особый спор вызвало одно из стихотворений гения латышской поэзии. Речь шла о стихотворении, названного Янисом Райнисом, «Приметы переходного периода». Прежде всего спор вызвали строки, приведенные одним из друзей отца заядлого преферансиста и страстного поклонника поэзии:

Эти прекрасные строки Яниса Райниса я вспомнил сегодня не только потому, что они невероятно соответствуют нашей сегодняшней жизни, но и потому, что в сентябре этого года отмечается 150-летие со дня рождения гениального поэта Латвии. Воспользовавшись авторским правом я и рискнул представить некоторые из воспоминаний, приведенных в первой («белой») книге трилогии «Опаленные ложью». Малая часть их обобщена в этой главе и переносит читателя в жизнь послевоенной интеллигенции Латвии.

Являясь избирательной, детская память, вместе с тем, умудряется запечатлеть самые невероятные и неожиданные события и дни, которые остались в памяти навсегда. Нередко это бывает какой-то эпизод, короткая бытовая сценка или зарисовка, а иногда значительный отрезок жизни с реальными людьми и событиями. Рижане, представлявшие поколение тех, кто познал все ужасы войны, находились во второй половине 40-х начале 50-х годов в несколько других условиях, чем жители большинства городов и поселков Европейской части СССР. В отличии от разоренных войной городов России, Украины и Белоруссии, города и поселки Латвии остались нетронутыми военными смерчами. Развалины тех немногих разбитых рижских зданий уже за два-три послевоенных года были убраны либо восстановлены. Даже фонтан у величественного здания Национальной оперы начал функционировать в конце лета 1945 года. Не познали рижане в полной мере всех «прелестей» талонной системы на основные виды товаров и голод, царивший во многих районах огромнейшей страны. Позднее часто во многих советских изданиях приходилось сталкиваться с утверждением, что вся страна помогала восстанавливать разрушенное войной хозяйство республик Прибалтики. Не собираюсь оспаривать этот тезис, но прекрасно помню, что все продукты питания, реализуемые в магазинах и на городских рынках, были выращены, произведены или изготовлены в Латвии. Да и в 60-80-е годы прошлого столетия жители приграничных с республиками Прибалтики областей, прилавки магазинов которых отличались пустотой, закупали продукты питания в магазинах Литвы, Латвии и Эстонии. Население республик Прибалтики после тяжелой, кровопролитной войны представляло собой далеко не однородную, восторженную приходом советской власти, массу. Эти люди были разные по политическим пристрастиям, социальному положению, воспитанию и национальности. Среди них даже русские жители нередко по своим взглядам отличались друг от друга. Некоторые из них только после войны обосновались в Латвии, но быстро адаптировались в республике: выучили латышский язык, освоили и приняли, как должное и естественное, традиции и быт местного народа. Другие не захотели знать язык, нравы и психологию латышей, всячески пытались подстричь их под «советскую гребенку» и втиснуть в привычные и традиционные штампы. Большинство из них, как правило, обладали политической, административной и законодательной властью. Их «политика унтера Пришибеева», в конечном итоге, способствовала в начале 90-х годов прошлого столетия мгновенному выходу республик Прибалтики из состава СССР. Они «железной рукой» наводили порядок, расправлялись с неугодными и инакомыслящими людьми. Была и категория русских, которые либо издавна жили в Латвии, либо их сюда пригнала волна революции и гражданской войны. Вспомнил я об этих людях в связи с тем, что неоднократно встречал их в нашем доме или на даче.