Эта тварь исчезла навсегда, сказал Армитаж. Она распалась на элементы, из которых была сотворена, и больше ее не будет. В нормальном мире такое существо вообще невозможно. Лишь в самом малейшем отношении оно было материей в том смысле, как мы это понимаем. Оно было похоже на своего отца и большая его часть вернулась к нему в некую область или измерение вне нашей материальной Вселенной, в некую пучину, из которой вызвать его на миг на холмы могли только самые разнузданные и святотатственные ритуалы.
Наступила недолгая тишина, и в этот момент чувства бедного Кертиса Уэйтли наконец начали приходить в порядок; он с протяжным стоном поднял руки и обхватил свою голову. Память его, казалось, вернулась к тому моменту, когда он от потрясения потерял сознание, и увиденный в подзорную трубу кошмар вновь обрушился на него.
Ох, о боже, эта половина лица половина лица на самом верху это лицо с красными глазами и белесыми курчавыми волосами, и без подбородка, как Уэйтли Это был осьминог, стоногое существо, король пауков, все это вместе, но у них было почти человеческое лицо, там, вверху, и оно было похоже на лицо Колдуна Уэйтли, только только размерами оно было в ярды, целые ярды
Он замолчал в изнеможении, а вся группа местных жителей уставилась на него с замешательством, не превратившимся пока что в новый приступ ужаса. Только старый Завулон Уэйтли, то и дело припоминавший не к месту далекое прошлое, но пока что не проронивший ни слова, смог заговорить вслух:
Пятнадцать лет прошло, прошамкал он, с тех пор как я слышал от старика Уэйтли, что наступит день и мы все услышим, как дитя Лавинии прокричит имя своего отца с вершины Сторожевого холма
Но тут Джо Осборн перебил его, задав вопрос людям из Аркхема:
Что же это все-таки было и как молодой Колдун Уэйтли вызвал это из воздуха?
Армитаж, задумавшись, попытался объяснить.
Это было ну, это было проявление некоего могущества, которое относится не к нашей части мироздания, могущества, которое оказывает действие и проявляет себя согласно иным законам, чем те, что господствуют у нас. Людям незачем вызывать подобных существ оттуда; лишь исключительно безнравственные люди и наиболее жуткие секты пытаются совершить подобное. Этим могуществом отчасти обладал и сам Уилбуре Уэйтли в достаточной мере, чтобы превратиться в дьявольского и не по годам развитого монстра, и потому его смерть стала ужасающим зрелищем.
Я собираюсь предать огню его проклятый дневник, а вы поступите мудро, если взорвете динамитом этот каменный алтарь и разрушите все эти круги из каменных колонн на вершинах холмов. Такие сооружения служат для вызова существ, подобных тем, которых так любили Уэйтли, тварей, которых они собирались впустить, чтобы те изничтожили весь человеческий род, а саму Землю утащили в неведомое место для каких-то неведомых целей.
Что же касается той твари, которую мы только что отослали обратно семейство Уэйтли растило ее для выполнения самого страшного из того, что должно было произойти. Она росла быстро и стала такой огромной по той же причине, что и Уилбур но обогнала Уилбура в размерах и в скорости роста, поскольку в ней было больше потустороннего. Нет смысла задаваться вопросом, как Уилбур вызывал ее из воздуха. Он не вызывал это существо. Это был его брат-близнец, но гораздо более похожий на отца.
Хребты Безумия
I
Против своей воли начинаю я этот рассказ, меня вынуждает явное нежелание ученого мира прислушаться к моим советам, они жаждут доказательств. Не хотелось бы раскрывать причины, заставляющие меня сопротивляться грядущему покорению Антарктики попыткам растопить вечные льды и повсеместному бурению в поисках полезных ископаемых. Впрочем, советы мои и на этот раз могут оказаться ненужными.
Понимаю, что рассказ мой поселит в души многих сомнения в его правдивости, но скрой я самые экстравагантные и невероятные события, что останется от него? В мою пользу, однако, свидетельствуют неизвестные дотоле фотографии, в том числе и сделанные с воздуха, очень четкие и красноречивые. Хотя, конечно, и здесь найдутся сомневающиеся ведь некоторые ловкачи научились великолепно подделывать фото. Что касается зарисовок, то их-то уж наверняка сочтут мистификацией, хотя, думаю, искусствоведы основательно поломают голову над техникой загадочных рисунков.
Мне приходится надеяться лишь на понимание и поддержку тех немногих гениев науки, которые, с одной стороны, обладают большой независимостью мысли и способны оценить ужасающую убедительность предъявленных доказательств, сопоставив их с некоторыми таинственными первобытными мифами; а с другой имеют достаточный вес в научном мире, чтобы приостановить разработку всевозможных грандиозных программ освоения «хребтов безумия». Жаль, что ни я, ни мои коллеги, скромные труженики науки из провинциальных университетов, не можем считаться достаточными авторитетами в столь сложных и абсолютно фантастических областях бытия.
В строгом смысле слова мы и специалистами-то в них не являемся. Меня, например, Мискатоникский университет направил в Антарктику как геолога: с помощью замечательной буровой установки, сконструированной профессором нашего же университета Фрэнком X. Пибоди, мы должны были добыть с большой глубины образцы почвы и пород. Не стремясь прослыть пионером в других областях науки, я тем не менее надеялся, что это новое механическое устройство поможет мне многое разведать и увидеть в ином свете.
Как читатель, несомненно, знает из наших сообщений, установка Пибоди принципиально нова и пока не имеет себе равных. Ее незначительный вес, портативность и сочетание принципа артезианского действия бура с принципом вращающегося перфоратора дают возможность работать с породами разной твердости. Стальная бурильная коронка, складной хвостовик бура, бензиновый двигатель, разборная деревянная буровая вышка, принадлежности для взрывных работ, тросы, специальное устройство для удаления разрушенной породы, несколько секций бурильных труб шириной по пять дюймов, а длиной, в собранном виде, до тысячи футов, все это необходимое для работы снаряжение могло разместиться всего на трех санях, в каждые из которых впрягалось по семь собак. Ведь большинство металлических частей изготовлялись из легких алюминиевых сплавов. Четыре огромных самолета, сконструированных фирмой Дорнье для полетов на большой высоте в арктических условиях и снабженных специальными устройствами для подогрева горючего, а также для скорейшего запуска двигателя (последнее также изобретение Пибоди), могли доставить нашу экспедицию в полном составе из базы на краю ледникового барьера в любую нужную нам точку. А там можно передвигаться уже и на собаках.
Мы планировали исследовать за один антарктический сезон немного задержавшись, если потребуется, как можно больший район, сосредоточившись в основном у горных хребтов и на плато к югу от моря Росса. До нас в этих местах побывали Шеклтон, Амундсен, Скотт и Бэрд. Имея возможность часто менять стоянку и перелетать на большие расстояния, мы надеялись получить самый разнородный геологический материал. Особенно интересовал нас докембрийский период образцы антарктических пород этого времени малоизвестны научному миру. Хотелось также привезти с собой и куски отложений из верхних пластов, содержащих органические остатки, ведь знание ранней истории этого сурового, пустынного царства холода и смерти необычайно важно для науки о прошлом Земли. Известно, что в давние времена климат на антарктическом материке был теплым и даже тропическим, а растительный и животный мир богатым и разнообразным; теперь же из всего этого изобилия сохранились лишь лишайники, морская фауна, паукообразные и пингвины. Мы очень надеялись пополнить и уточнить информацию о былых формах жизни. В тех случаях, когда бурение покажет, что здесь находятся остатки фауны и флоры, мы взрывом увеличим отверстие и добудем образцы нужного размера и кондиции.
Из-за того, что внизу, на равнине, толща ледяного покрова равнялась миле, а то и двум, нам приходилось бурить скважины разной глубины на горных склонах. Мы не могли позволить себе терять время и бурить лед даже значительно меньшей толщины, хотя Пибоди и придумал, как растапливать его с помощью вмонтированных в перфоратор медных электродов, работающих от динамо-машины. После нескольких экспериментов мы отказались от такой затеи, а теперь именно этот отвергнутый нами метод собирается использовать, несмотря на все наши предостережения, будущая экспедиция Старкуэтера-Мура.
Из-за того, что внизу, на равнине, толща ледяного покрова равнялась миле, а то и двум, нам приходилось бурить скважины разной глубины на горных склонах. Мы не могли позволить себе терять время и бурить лед даже значительно меньшей толщины, хотя Пибоди и придумал, как растапливать его с помощью вмонтированных в перфоратор медных электродов, работающих от динамо-машины. После нескольких экспериментов мы отказались от такой затеи, а теперь именно этот отвергнутый нами метод собирается использовать, несмотря на все наши предостережения, будущая экспедиция Старкуэтера-Мура.
Об экспедиции Мискатоникского университета широкая общественность знала из наших телеграфных отчетов, публиковавшихся в «Аркхемской газете» и материалах «Ассошиэйтед Пресс», а позднее из статей Пибоди и моих. Среди ее членов были четыре представителя университета: Пибоди, биолог Лейк, физик Этвуд, он же метеоролог, и я, геолог и номинальный глава группы, а также шестнадцать помощников: семеро студентов последнего курса и девять опытных механиков. Двенадцать из шестнадцати могли управлять самолетом, и все, кроме двоих, были умелыми радистами. Восемь разбирались в навигации, умели пользоваться компасом и секстантом, в том числе Пибоди, Этвуд и я. Кроме того, на двух наших кораблях допотопных деревянных китобойцах, предназначенных для работы в арктических широтах и имеющих дополнительные паровые двигатели, были полностью укомплектованные команды.
Финансировали нашу экспедицию Фонд Натаниэля Дерби Пикмена, а также еще несколько спонсоров; сборы проходили очень тщательно, хотя особой рекламы не было. Собаки, сани, палатка с необходимым снаряжением, сборные части самолетов все перевозилось в Бостон и там грузилось на пароходы. Великолепной оснащенностью экспедиции мы во многом обязаны бесценному опыту наших недавних блестящих предшественников: мы придерживались их рекомендаций во всем, что касалось продовольствия, транспорта, разбивки лагеря и режима работы. Многочисленность таких предшественников и их заслуженная слава стали причиной того, что наша экспедиция, несмотря на ее значительные успехи, не привлекла особого внимания общественности.