Правление просто не может делать что-то во вред гражданам. Это же люди, которые призваны заботиться о том, чтобы Городу было хорошо. Ведь он, сапожник, делает свою работу хорошо, не будет же он специально шить плохие ботинки и сапоги, тогда у него никто их покупать не станет. И если власти говорят о том, что опасность со стороны моря существует, значит, она существует. Они, конечно, могли принять отцовский корабль за вражеский. Могли не разобраться в том, что заплутавшие путешественники прибыли с самыми добрыми намерениями. Но ведь это совсем не значит, что к острову не могут приблизиться настоящие враги. И тогда Смотрители действительно могут спасти Город от разорения.
Кому верить? У кого спросить? Как узнать правду? И стоит ли это делать? Может, все-таки продолжать жить как раньше? Работа у него всегда будет, есть отличные друзья, со временем и семья появится. Не нарушая законов города, можно вполне счастливо прожить здесь всю жизнь. Надо просто делать то, что делаешь. Каждому свое. Он, Ганс, сапожник, значит, его дело шить и чинить сапоги.
Он со вздохом заметил, что очередная заплата никак не крепится на разваливающиеся под его руками ботинки плотника, грубая кожа вся искорежилась от постоянных дождей и просушек, совсем потеряла гибкость: трескается, а не гнется, сколько ни смазывай. Плотнику еще прошлой зимой стоило бы заказать новые. Как они эту-то зиму перенесли загадка. Видимо, совсем нет денег. Тут взгляд Ганса упал на рядом стоящие, ждущие своей очереди сапоги чиновника. Те были почти новыми, лишь подошва чуть отклеилась у самого мыска. Этот чиновник заказывает по несколько пар сапог за сезон, всегда выбирает лучшие кожи, они мягче, легче на ноге, поэтому снос у них быстрее, а стоят дорого. Откуда ж у чиновника столько денег? Впервые у Ганса возник этот вопрос. И ему очень не понравилось, что внятного ответа в голове никак не рождалось. Впервые простая мастеровая работа не отвлекала его от мыслей, а рождала все новые, еще более беспокоящие. Похоже, стоит прогуляться.
Лодка рыбака все равно теперь будет ждать завтрашнего утра. Ганс решил зайти в «Тугое пузо», давно он не навещал своих друзей. «Пузо» еще не набилось до отказа, как это всегда случалось ближе к вечеру, но вся компания была уже в сборе. Клаус балагурил, Стефан смеялся, Петер налегал на пиво.
Смотрите, кто наконец вышел из спячки! Ганс, дружище, нам так тебя не хватало! Как я рад, что ты снова с нами! Клаус выскочил из-за стола и принялся обнимать и тискать Ганса, как будто хотел убедиться, что тот действительно с ними: из плоти и крови. Что ж с тобой было? Мы боялись, что у тебя что-то с головой случилось, вон и Стефан рассказывал, что ты ему странные вопросы задавал. Зимой, брат, сам понимаешь, здесь у многих с головой плоховато становится. Эти зимние шторма и постоянная темень кого хочешь с ума сведут. Но я же говорил, что наш Ганс к весне в себя придет? Говорил? И вот пожалуйста! Бодр, здоров и прекрасен!
Ладно тебе. Ганс слегка смутился и сел рядом с Клаусом, который с готовностью отдал ему свою, уже далеко не первую, кружку пива. Расскажите лучше, что у вас нового.
Да что нового? Я вот влюбился снова, тут есть такая фея, я тебя с ней непременно познакомлю, у нее, правда, папаша строгий, так что, может, придется жениться, но это мы еще посмотрим Глаза у Клауса загорелись, губы расплылись в мечтательной улыбке. А еще на Стефана упала большая ветка, ветер был сильный, ветка надломилась, а тут как раз Стефан проходил, ну и она ему по плечу ка-а-ак хряснет, ухо еще содрала. Да, Стефан? Покажи Гансу свое ухо. И еще Петер с Эриком сильно подрались, насилу разняли, думали, поубивают друг друга. Сейчас уже и не вспомнить, из-за чего сцепились-то Петер, чего не поделили, с чего у вас тогда все началось?
Да из-за Правления. Петер с мрачной синевой под глазом выглядел героем, отдавшим все силы на борьбу за справедливость.
Ганс насторожился. Почему-то теперь это слово заставляло что-то в его животе неприятно сжиматься.
Ну, это Эрика, ты же знаешь, взяли плотником на новое строительство, пили еще тогда по этому поводу. Ты тогда тоже, кстати, был. Ну и навалял я тогда, знатно подрались.
И что на новом строительстве? Ганс не хотел, чтобы разговор уплыл в сторону.
Приказано строить деревянную вышку, судя по чертежам, очень высокую. Рабочие стали спорить между собой, зачем она нужна Правлению.
Большинство, конечно, думают, чтобы врага с моря быстрее заметить. А Эрик им и говорит: «Туман же, все равно не видно ни черта, хоть снизу, хоть сверху смотри. Все море в непроглядном тумане». Они ему тогда, мол, для чего же еще? Ведь денег немерено вышка будет стоить. А Эрик возьми да и скажи: «Чтобы за островом наблюдать, следить за всеми горожанами, чтобы четко знать, кто, где и что делает. А для того чтобы сквозь туман видеть, они еще фонарь изобрели мощный очень, им можно посветить, и весь город как на ладони». Я ему и говорю: «Зачем за нами следить-то? Мы что, враги какие-нибудь?». А он как засмеется и говорит: «Чудной ты, Петер. Конечно, за нами следить, за кем еще-то? Мы ж для Правления самые что ни на есть враги, особенно если из повиновения выйдем!». Ну и как тебе такая глупость? Конечно, я ему звезданул между глаз. Это ж выдумать надо, мы враги! Я его бью, а он орет: «Да ты дитя малое, веришь всему, что они выдумали, а они нас, как овец» За «дитя малое» и убить тогда мог, хорошо еще, что разняли нас. А то так и убил бы Овцы какие-то Напридумывал глупость всякую и еще на Правление наезжает!
Приказано строить деревянную вышку, судя по чертежам, очень высокую. Рабочие стали спорить между собой, зачем она нужна Правлению.
Большинство, конечно, думают, чтобы врага с моря быстрее заметить. А Эрик им и говорит: «Туман же, все равно не видно ни черта, хоть снизу, хоть сверху смотри. Все море в непроглядном тумане». Они ему тогда, мол, для чего же еще? Ведь денег немерено вышка будет стоить. А Эрик возьми да и скажи: «Чтобы за островом наблюдать, следить за всеми горожанами, чтобы четко знать, кто, где и что делает. А для того чтобы сквозь туман видеть, они еще фонарь изобрели мощный очень, им можно посветить, и весь город как на ладони». Я ему и говорю: «Зачем за нами следить-то? Мы что, враги какие-нибудь?». А он как засмеется и говорит: «Чудной ты, Петер. Конечно, за нами следить, за кем еще-то? Мы ж для Правления самые что ни на есть враги, особенно если из повиновения выйдем!». Ну и как тебе такая глупость? Конечно, я ему звезданул между глаз. Это ж выдумать надо, мы враги! Я его бью, а он орет: «Да ты дитя малое, веришь всему, что они выдумали, а они нас, как овец» За «дитя малое» и убить тогда мог, хорошо еще, что разняли нас. А то так и убил бы Овцы какие-то Напридумывал глупость всякую и еще на Правление наезжает!
А ты-то сам как думаешь, для чего вышка? Гансу становилось все неуютнее и беспокойнее.
Как для чего? Конечно, чтобы врагов вовремя заметить! Ведь если они мощный фонарь изобрели, тогда они им и в море светить могут, а значит, быстрее врагов увидеть. Что тут непонятного?
А ты, Стефан, как считаешь?
Я не знаю. Я только думаю, что Петер прав. Уж точно Правление за нас, горожан, и никак не против.
А почему ты так в этом уверен?
Что, и ты туда же, Ганс? Петер аж слегка привстал со скамейки. Ты что, тоже нас во враги записываешь?
Да ну что ты, сядь, я никого никуда не записываю. Я просто спрашиваю, как можно быть уверенным в том, чего точно не знаешь? Как ты понимаешь, что Правление о тебе заботится? Вот как?
Да что тут понимать! У тебя же дом есть, работа, да и враги пока не разорили город!
Может, и нет никаких врагов-то? Ты хоть раз их видел? Ну хоть одного?
Не видел, но они точно есть. Мне отец рассказывал, что когда мы были еще совсем маленькими детьми, будто приплывали тут одни лютые звери просто, под покровом ночи пробрались в Город, хотели всех жителей истребить, включая младенцев малых. Так Правление их обезвредило и уничтожило и даже жителям не стало рассказывать, чтобы народ не волновать. Вот такая была история. Отец мой врать не будет. Правда, Стефан? Наш батя, он не мастер истории сочинять. Раз рассказывает, значит, так все и было, и сомнений никаких!
Ну да Раз твой батя так говорит, то так все и было, промолвил Ганс, изо всех сил стараясь скрыть сарказм, а ты что, Клаус думаешь про это все?
А я, парни, не думаю. Я живу просто. Чего думать-то? Придут враги будем отбиваться. Не придут еще лучше. Хорошо живем-то? По-моему, просто здорово: родились здесь и живем! И что ни день, то радость! Зачем думать о плохом? Кто враги, кто за кем следит? Зачем все это? Пока в нашем городе такие девчонки, всегда есть повод для радости!
Они, увлеченные разговором, сначала не заметили, как в таверну вбежал Хилый и выпил прямо у стойки один за другим два стакана пива, держа их дрожащими руками. А потом, обращаясь ко всем и ни к кому, негромко и слегка заикаясь, произнес страшные слова, от которых все замолкли, и наступила жуткая тишина.
Тут, эта Эрика нашли. Мертвого. Он как будто со скалы упал Но странно как-то Эрик же самый ловкий из нас и высоты никогда не боялся Никто не видел, как он упал, только сейчас выловили. Мертвого.
Она проревела дома два часа, с остервенением содрав с себя обновки, расшвыряв их по комнате, отчего они, точно поверженные и раненые звери, залегли у порога, на диване и возле шкафа. Потом выпила валерьянки казалось, грудь у нее разрывается от обиды и боли. Ничто в тот вечер так и не принесло ей облегчения. Отчаянно хотелось только одного перестать существовать, поскольку существующая Анна доставляла ей слишком много боли, которую не переварить, не унять, не вытравить.
Утро пришло, заявив о себе ненавистным звоном будильника, а сил, чтобы поднять голову с подушки, не было. Не хотелось даже шевелиться. Она не могла найти хоть какой-то повод и смысл для того, чтобы открыть глаза и снова встретиться с этим опостылевшим миром.
Через два часа ее выдернул из небытия звонок мобильника.
Алло, Дерзкая? Это как понимать? Вы куда делись вчера? И почему сегодня вы не на рабочем месте? Учтите, я уже написал на вас докладную. И в отчете опять нашел две ошибки. Вы никогда не станете главным бухгалтером. Алло! Вы слышите меня?
Слышу, Феоктист Петрович.
Вы что, больны? Надеюсь, ваш больничный будет оформлен надлежащим образом.
Да я больна Очень Язык отказывался повиноваться, и ее слова были больше похожи на стон, что впечатлило даже толстокожего бухгалтера.
Ну, поправляйтесь. Только учтите, что за вчерашнюю половину рабочего дня вам все равно придется отчитаться, моя докладная уже на столе у главного. А в отчете я уж сам ошибки исправлю Или вы можете исправить и переслать мне назад?