Выпалив все это одним духом, Ульяна с размаху швырнула Ваську во двор, а потом с грохотом захлопнула щелястую дверь.
Васька угодил в середину огромной грязной лужи, которая уже успела разлиться посреди двора. Рядом вскипали пузыри: дождь хлестал немилосердно, а громы и молнии чередовались с устрашающим упорством, причем огненные стрелы втыкались в землю практически рядом с лужей.
Да что ж он вытворяет, этот Илья-пророк?! Черт за кошкой прячется?! Нашел тоже кошку!
При очередной вспышке молнии Васька заметил неподалеку, в заросшем заброшенном огороде, какое-то строение. Оно казалось еще более кособоким и невзрачным, чем домишко Марфы Ибрагимовны, однако все же это были какие-никакие стены, какая-никакая крыша!
Васька кинулся в огород, немедленно угодив в джунгли из крапивы, полыни, лебеды и каких-то других сорняков, которым он не ведал названия.
И вот наконец исхлестанный травой Васька проворно взобрался на покосившееся крылечко и прижался всем телом к двери. Она громко, протяжно скрипнула и Васька ввалился в какое-то помещение, пахнущее запустением и сыростью.
Вокруг царила темнота, однако темнота Ваське с некоторых пор стала не помеха. Ведь все кошки никталопы, то есть могут одинаково хорошо видеть и днем и ночью. Приобрел это умение и Васька Тимофеев, и, похоже, на сегодняшний день это было единственное благо, которое принесло ему случившееся с ним превращение!
Честно, он вполне обошелся бы без этого блага, только бы удалось вернуться домой!
И наконец хоть чего-нибудь поесть
Например, тушенного с картошкой мяса или пару-троечку куриных котлет с рисом. Обыкновенная вареная курица из супа с вермишелью тоже прошла бы на ура.
От таких мыслей есть захотелось еще сильней даже в дрожь бросило! Однако его трясло не только от голода, но и от холода. Он совершенно вымок а вытереться-то было нечем.
Последовать примеру кота-мальчика и начать вылизываться Васька даже не собирался. Он чувствовал себя человеком и хотел нормально, по-человечески вытереться полотенцем!
От таких мыслей есть захотелось еще сильней даже в дрожь бросило! Однако его трясло не только от голода, но и от холода. Он совершенно вымок а вытереться-то было нечем.
Последовать примеру кота-мальчика и начать вылизываться Васька даже не собирался. Он чувствовал себя человеком и хотел нормально, по-человечески вытереться полотенцем!
И вдруг он сообразил, что за странный слабый запах царит в этой сараюшке. Пахло березовыми вениками!
И впрямь возле пыльной, давным-давно остывшей каменки[1] и в самом деле была навалена груда старых-престарых березовых веников.
Значит, это не просто сараюшка, а старая заброшенная баня А вдруг кто-нибудь из ее прежних посетителей забыл здесь свое полотенчико?
Васька обшарил все: заглянул в старые рассохшиеся деревянные ведра, протиснулся даже за большую кадку, стоявшую под стеной и почему-то полную воды, но ничего не нашел.
Осталась неисследованной только куча березовых веников возле каменки.
Он подошел и осторожно пошевелил лапкой ближайший веник. Тот высох так, что листья посыпались рыжей трухой и Васька расчихался.
Почудилось ему или в самом деле что-то прошуршало там, за вениками, в углу? Небось притаившаяся мышка размышляет, в какую сторону кинуться наутек, чтобы спастись от кошачьих зубов
Напрасно она трясется! Васька-человек мышей не боялся, а Васька-кот совершенно не рассматривал их в качестве пищи.
Еще не хватало всякую гадость есть! Да еще и сырую!
Не бойся, мышка, я тебя не трону! буркнул он и решительно полез было в гущу веников, как вдруг услышал, что там кто-то резко и тяжело дышит, словно стараясь сдержать и скрыть себя, но это ему плохо удается.
Это определенно была не мышка.
Может, крыса? Крыс Васька Тимофеев тоже не боялся, но это когда было! Тогда он мог какую угодно крысу пинком отогнать, а сейчас какая угодно крыса его запросто напополам перекусит
Васька попятился, однако было поздно!
Раздалось ужасное храпение, хохот, вой и свист, такие громкие, что Васька чуть не оглох, а потом старые веники разлетелись в разные стороны, из них что-то выскочило, схватило Ваську за загривок, подняло в воздух, с силой размахнулось им и швырнуло в стену.
Васька дернулся всем телом, пытаясь замедлить свой полет или хотя бы изменить его траекторию, чтобы не разбиться всмятку.
Фокус удался, потому что он не влип в стену, а только слегка задел ее, а потом
Потом он с громким плеском свалился в кадку, полную воды, и камнем пошел ко дну! Как будто сорвался с вышки в бассейн!
Не далее как два месяца назад, незадолго до окончания учебного года, Василий Тимофеев участвовал в районных соревнованиях среди шестиклассников по плаванию и даже занял призовое третье место. Сейчас было покруче соревнований надо было жизнь спасать!
На всякий случай он нырнул и затаился на дне. Вдруг этот, который швырнул Ваську в воду, тоже плюхнется в бочку и начнет его топить? Тогда придется нападать первым
Однако в бочку никто не плюхался. Пора выбираться на поверхность, тем более что воздуха осталось не много.
Васька вынырнул, доплыл (правда не слишком стильно, а так себе, довольно неуклюже подгребая под себя лапками) до бортика этого странного бассейна, в смысле до края бочки, и, зацепившись когтями, выбрался на него.
Наконец Васька спрыгнул на пол, отряхнулся, потряс головой и внезапно услышал рядом надтреснутый, скрипучий и шепелявый голосишко:
Так я и знал, что никакой ты не кот!
Васька прижался спиной к кадке, чтобы защитить тылы, затравленно огляделся и ошалело помотал головой, не в силах поверить глазам.
Перед ним стоял обросший полуседой бородой человек, до того маленький, сухонький и несуразный, что хотелось назвать его «человечком» или вовсе «человечишком», а бороду его «бородкой» или вовсе «бороденкой». Был он чуть сгорблен, кривобок, кривоног, бос и почти гол, если не считать некоторого количества пожухлых дубовых и березовых листьев, которые, наверное, отвалились от веников и словно бы прилипли к его телу, образуя подобие одежды. Зато на его голову была нахлобучена большая ушанка серая от времени, пыли и плесени, с длинными обтрепанными завязками, которые образовывали на макушке легкомысленный бантик.
Незнакомец был настолько неказист и невзрачен, что трудно было поверить, будто это именно он недавно издавал посвист, вполне достойный Соловья-разбойника, Одихмантьева сына.
Никакой ты не кот! повторил человечек своим скрипучим и шепелявым голосишком. Зрак круглый, вкруг очей ресницы торчат, нырять да плавать умеешь Кот немедля ко дну пошел бы, в такую глубь канув! Человек ты! Но кто же тебя так изурочил, болезный? Которая из нашенских ведьм?
Слово «изурочить» совершенно непонятное, конечно! вдруг самым болезненным образом напомнило Ваське о школьных уроках, попасть на которые он сможет когда-нибудь еще или нет совершенно неведомо.
Странно, конечно, устроен человек Раньше Васька пользовался бы любой возможностью избавиться от этих самых уроков, а сейчас вдруг осознал, что это неотъемлемая часть его прежней, человеческой жизни, которую он всю со всем плохим и хорошим, невыносимым и отличным, всю потерял! И это осознание совершенно пришибло Ваську. Стало, так сказать, соломинкой, которая сломала спину верблюда, последней каплей, переполнившей чашу страданий и все, что накопилось в его душе в этот ужасный, ужаснейший день вдруг пролилось слезами.
Конечно, Ваське случалось плакать и в былые, человеческие дни, он знал вкус слез, но тогда эти слезы были так себе малосольные какие-то, а сейчас стали именно горькими и даже, можно сказать, горючими!
Васька чуть не захлебнулся слезищами, как вдруг почувствовал прикосновение чего-то мягонького к своему лицу, то есть к мордочке своей, мягонького, но такого пыльного, что он расчихался.
Открыл глаза и увидел, что облепленный листьями человечек пытается вытереть ему слезы какой-то чрезвычайно ветхой тряпицей.
Да будет тебе, котишко-оборотень! ласково проговорил человечек. Не бойся меня! Я ж только так пугаю для порядка. Раньше службу свою исправно нес: только соберись кто после полуночи в баньке моей попариться я его вмиг запарю до смерти. Или, скажем, ежели начнет кто словами непотребными крыть тоже живой от меня не уйдет. Да уж, давал я себе волюшку в былые времена! Чтобы задобрить меня, люди оставляли мне краюшку ржаного, густо присоленного хлебца, обмылок да ветошку. Вот, человечек помахал тряпицей, все, что осталось мне от тех незапамятных времен, когда люди банника почитали, боялись, уважали!
Кого-кого почитали? все еще всхлипывая, спросил Васька.
Да меня, кого же еще, пожал плечами человечек. Неужто не признал, котишко? Банник я здешний.
Банщик? растерянно переспросил Васька.
Банник, глупый ты оборотень! рассердился человечек. Хозяин местный. Вот это все мое владение, он обвел сухонькой рукой неказистое строение. Конечно, не бог весть что по сравнению с той избой, что у меня раньше была, да разве мог я с рыжей ведьмой Марфушкой сладить!.. Не по силам мне это оказалось!
С какой ведьмой Марфушкой? удивился Васька. Я знаю только ведьму Ульяну.
Ульяна, разрази ее гром небесный, ныне живет и здравствует, а ведьма Марфушка вершила свои черные дела лет полтораста назад, пояснил банник. А потом, после долгих мучений, преставилась. Померла, стало быть.
Это Марфа Ибрагимовна ведьма Марфушка, что ли? догадался Васька.
Она самая, кивнул банник. Первейшая ведьма была по всей округе! Чего только не вытворяла! Бывало, придет баба утром корову подоить, а у той вымя пустое, ни капли молока не выцедишь. А почему? Потому что Марфушка рыжей кошкой ночью скинется, в коровник заберется, к вымени присосется да все молочко до последней капельки и выцедит. Или по истой злобе перевяжет вымя своим рыжим волоском и корова доиться вовсе перестанет. Еще она большой мастерицей была заломы на полях делать. Слыхал, что такое залом?
Васька помотал головой.
Залом заломать это вернейший способ урожай загубить на корню, привести крестьянское хозяйство в полное сокрушение, словоохотливо начал объяснять банник.
Судя по всему, он давным-давно ни с кем не разговаривал и теперь радовался случаю хоть с каким-то случайно забредшим котом-оборотнем пообщаться:
Выйдет, бывало, ведьма в поле на вечерней заре и начнет колосья в узлы связывать. И творит она сие лихое дело благодаря своей колдовской силе с такой быстротой, что за ночь успеет два, а то и три поля испоганить. От залома колосья мигом гниют. Придет хозяин утром урожай собирать, а тот наполовину погублен. А сколько народу она испортила! Кому хомут наденет, на кого порчу наведет, кого сглазит, а то и попросту напакостит: скажем, спит человек с разинутым ртом так Марфушка заговором змею приманит и в рот ему запустит. Змея свернется у него в желудке да и живет там поживает. Страдальцу и невдомек, что за хворь на него напала, отчего его и тошнит, и мутит, и жизнь не мила А уж меня-то она как злодейски изурочила!