Третий пленум ЦК КПК 12-го созыва, состоявшийся в Пекине в 1984 году, в качестве главной цели преобразований назвал создание «плановой товарной экономики» иными словами, рыночной экономики. Это стало поворотным событием в истории китайских экономических реформ. Пленум закрепил завоевания периферийных революций, произошедших в Китае после смерти Мао Цзэдуна, и официально признал законность частного сектора в рамках социалистической экономики. Модернизация социалистической экономики укрепление государственного сектора больше не была главным лозунгом реформы. На XIII съезде КПК 1987 года Чжао Цзыян, бывший в то время генеральным секретарем ЦК КПК, официально провозгласил курс на строительство «социализма с китайской спецификой», предложенный Дэн Сяопином еще в 1982 году[112]. Новая идеология горячо приветствовала введение рыночных механизмов и терпимо относилась к частному сектору. Рыночная экономика должна была постепенно вытеснить централизованное планирование, частная собственность хотя бы отчасти сравняться в правах с общественной. Никто не ожидал, что за первое десятилетие реформ в китайской экономике произойдут столь разительные перемены.
Глава 4
Птица в клетке: рыночная реформа при социализме
Экономическая реформа в Китае в начале 1980-х годов представляла собой «историю двух экономик» стагнирующего госсектора и быстрорастущего негосударственного сектора. Последний возник на обочине китайской экономики во время периферийных революций. Честолюбивые предприниматели быстро поняли, что перед ними открываются новые, еще не изученные или недостаточно проработанные экономические возможности, и поспешили ими воспользоваться. Поскольку на протяжении многих десятилетий в социалистической экономике сохранялся уклон в сторону тяжелой промышленности, в стране существовал дефицит основных потребительских товаров и услуг. О этим надо было что-то делать. В начале 1980-х предприниматели начали предлагать товары, чтобы удовлетворить накопившиеся у населения потребности, и это оказалось крайне прибыльным бизнесом. Самозанятые парикмахеры, к примеру, имели больший доход, чем хирурги в государственных больницах. Лоточники, торговавшие лапшой и закусками, зарабатывали больше ученых-ядерщиков. Лавочники, владельцы небольших магазинов и частных ресторанов многие из них вышли из рядов «ожидающей трудоустройства молодежи» в 1980-х годах принадлежали к числу самых состоятельных китайцев. Вполне закономерно, что количество семейных и единоличных предприятий увеличилось с 140 тысяч в 1978 году до 310 тысяч в 1979-м, 806 тысяч в 1980-м и достигло 2,6 миллиона в 1981 году (Ma Licheng 2005: 150152). Горожане получили товары и услуги, которые государственные учреждения не могли им предложить.
Третий пленум ЦК КПК 12-го созыва, состоявшийся в Пекине в 1984 году, в качестве главной цели преобразований назвал создание «плановой товарной экономики» иными словами, рыночной экономики. Это стало поворотным событием в истории китайских экономических реформ. Пленум закрепил завоевания периферийных революций, произошедших в Китае после смерти Мао Цзэдуна, и официально признал законность частного сектора в рамках социалистической экономики. Модернизация социалистической экономики укрепление государственного сектора больше не была главным лозунгом реформы. На XIII съезде КПК 1987 года Чжао Цзыян, бывший в то время генеральным секретарем ЦК КПК, официально провозгласил курс на строительство «социализма с китайской спецификой», предложенный Дэн Сяопином еще в 1982 году[112]. Новая идеология горячо приветствовала введение рыночных механизмов и терпимо относилась к частному сектору. Рыночная экономика должна была постепенно вытеснить централизованное планирование, частная собственность хотя бы отчасти сравняться в правах с общественной. Никто не ожидал, что за первое десятилетие реформ в китайской экономике произойдут столь разительные перемены.
Глава 4
Птица в клетке: рыночная реформа при социализме
Экономическая реформа в Китае в начале 1980-х годов представляла собой «историю двух экономик» стагнирующего госсектора и быстрорастущего негосударственного сектора. Последний возник на обочине китайской экономики во время периферийных революций. Честолюбивые предприниматели быстро поняли, что перед ними открываются новые, еще не изученные или недостаточно проработанные экономические возможности, и поспешили ими воспользоваться. Поскольку на протяжении многих десятилетий в социалистической экономике сохранялся уклон в сторону тяжелой промышленности, в стране существовал дефицит основных потребительских товаров и услуг. О этим надо было что-то делать. В начале 1980-х предприниматели начали предлагать товары, чтобы удовлетворить накопившиеся у населения потребности, и это оказалось крайне прибыльным бизнесом. Самозанятые парикмахеры, к примеру, имели больший доход, чем хирурги в государственных больницах. Лоточники, торговавшие лапшой и закусками, зарабатывали больше ученых-ядерщиков. Лавочники, владельцы небольших магазинов и частных ресторанов многие из них вышли из рядов «ожидающей трудоустройства молодежи» в 1980-х годах принадлежали к числу самых состоятельных китайцев. Вполне закономерно, что количество семейных и единоличных предприятий увеличилось с 140 тысяч в 1978 году до 310 тысяч в 1979-м, 806 тысяч в 1980-м и достигло 2,6 миллиона в 1981 году (Ma Licheng 2005: 150152). Горожане получили товары и услуги, которые государственные учреждения не могли им предложить.
Сельское хозяйство, на момент смерти Мао представлявшее собой самое слабое звено экономики, в 19791984 годах продемонстрировало впечатляющий рост производства на 6,7 % в год. Объем сельскохозяйственного производства вырос с 305 миллионов тонн в 1978 году до 407 миллионов тонн в 1984-м (Wu Li 1999: 886). Более того, благодаря условному одобрению частного фермерства в 1980 году китайские крестьяне постепенно освободились от колхозного ярма и впервые после земельной реформы получили относительную экономическую свободу. 18 июня 1980 года в провинции Оычуань была распущена первая народная коммуна. В конце 1982-го система производственной ответственности крестьянских дворов охватила более 80 % сельского населения, включая деревню Дачжай образцовую коммуну в эпоху Мао Цзэдуна. Спустя год показатель вырос до 95 %: в сельскохозяйственном секторе завершилась деколлективизация (Chung 2000; Shi Zhengfu 2008).
Самым быстрорастущим сектором китайской экономики на протяжении всех 1980-х годов были волостные и поселковые предприятия. Общая доля сельского населения, занятого на таких предприятиях, выросла с 9 % в 1978 году до более чем 14 % в 1984-м. К середине 1980-х годов на волостные и поселковые предприятия приходилось свыше половины всей продукции, произведенной сельским хозяйством, и четверть всего промышленного производства Китая (Xu Chenggang, Zhang Xiaobo 2008).
Напротив, реформа, которая должна была вдохнуть новую жизнь в государственные предприятия, начиная с 1978 года она являлась главной задачей китайского правительства принесла одни разочарования. В рамках реформы госпредприятия получили больше прав на самостоятельное принятие решений и удержание прибыли для собственных нужд. У директоров и рабочих выросли зарплаты и премии. Но каждое предприятие должно было согласовывать с надзирающим органом свои права и долю прибыли, которую ему следовало отдать государству. При этом соображения неэкономического характера (например, политическая власть) часто брали верх над экономической логикой. В результате эффективные предприятия вынуждены были отдавать государству значительную часть своей прибыли, в то время как нерентабельные пользовались государственными субсидиями. Как следствие, эффективные предприятия не всегда развивались, а убыточные в любом случае не разорялись. Вдобавок госпредприятия по-прежнему подвергались вмешательству со стороны разных государственных органов. Согласно китайской поговорке, за ними следило множество «свекровей». Далее, поскольку реформы осуществлялись в рамках унаследованной от Мао структуры децентрализованного управления, местные органы власти создавали разнообразные торговые барьеры, чтобы защитить подконтрольные предприятия в обмен на право влиять на их деятельность. Это сильно мешало реформе госпредприятий. На общенациональном уровне местный протекционизм толкал всю страну по направлению к феодальной экономике.
1
Почему не удалась реформа госпредприятий? Чтобы ответить на этот вопрос, следует подробно остановиться на дореформенной структуре китайской промышленности[113]. Из-за неоднократных попыток Мао Цзэдуна провести децентрализацию управление китайской экономикой редко осуществлялось по советскому образцу, предполагавшему, что производство, распределение, ценообразование и инвестиции подчинялись указам Госплана ведомства, отвечавшего за централизованное руководство. Государственные предприятия в Китае контролировались разноуровневыми органами власти, включая центральное правительство (министерства, подчинявшиеся Госсовету) и находившиеся на более низких уровнях провинциальные, окружные, муниципальные органы управления (в городах) и уездные власти (в сельской местности). Существовали городские коллективные предприятия и сельские хозяйства, которые принадлежали органам власти на более низких, чем муниципальный и уездный, уровнях. Кроме того, действовали две разные цепочки управления госпредприятиями вертикальная («тяотяо») и горизонтальная («куанкуан»). Во всех отраслях народного хозяйства вертикальная цепочка иерархии выстраивалась от центрального аппарата (министерства) вниз до местных отраслевых департаментов (провинциальных, муниципальных, уездных). Горизонтальная цепочка простиралась от Госсовета до провинциальных, муниципальных и уездных органов власти.
По вертикали власти государственный металлургический комбинат, например, входил в юрисдикцию министерства металлургии, если он контролировался центральным правительством, а потому считался предприятием центрального подчинения; предприятие входило в юрисдикцию провинциального (муниципального, уездного) департамента металлургии, если оно контролировалось провинциальными (муниципальными, уездными) властями и считалось провинциальным (муниципальным, уездным) госпредприятием. По горизонтали государственное предприятие курировалось центральным (провинциальным, муниципальным или уездным) правительством, если оно было центральным (провинциальным, муниципальным или уездным) предприятием. Прямая цепочка управления шла от центрального правительства вниз до провинциального, муниципального и уездного уровней. В результате система контроля над государственными предприятиями имела сетчатую структуру.