Хорошо. Я верю вам. Вы, кажется, славный молодой человек. И от вашей преданности, быть может, зависит ваше будущее.
Я не требую обещаний и честно сделаю все, что будет в моих силах, чтобы послужить королю и быть приятным королеве, сказал дАртаньян. Располагайте мною как другом.
Но куда вы спрячете меня на это время?
Нет ли у вас человека, к которому бы господин де Ла Порт мог за вами прийти?
Нет, я не хочу никого посвящать в это дело.
Подождите, произнес дАртаньян. Мы рядом с домом Атоса Да, правильно.
Кто это Атос?
Один из моих друзей.
Но если он дома и увидит меня?
Его нет дома, и, пропустив вас в квартиру, я ключ унесу с собой.
А если он вернется?
Он не вернется. В крайнем случае ему скажут, что я привел женщину и эта женщина находится у него.
Но это может меня очень сильно скомпрометировать, понимаете ли вы это?
Какое вам дело! Никто вас там не знает. И к тому же мы находимся в таком положении, что можем пренебречь приличиями.
Хорошо. Пойдемте же к вашему другу. Где он живет?
На улице Феру, в двух шагах отсюда.
Идем.
И они побежали дальше. Атоса, как и предвидел дАртаньян, не было дома. ДАртаньян взял ключ, который ему, как другу Атоса, всегда беспрекословно давали, поднялся по лестнице и впустил г-жу Бонасье в маленькую квартирку, уже описанную нами выше.
Располагайтесь как дома, сказал он. Погодите: заприте дверь изнутри и никому не отпирайте иначе, как если постучат три раза вот так. И он стукнул три раза два раза подряд, и довольно сильно, третий раз после паузы и слабее.
Хорошо, сказала г-жа Бонасье. Теперь моя очередь дать вам наставление.
Слушаю вас.
Отправляйтесь в Лувр и постучитесь у калитки, выходящей на улицу Эшель. Попросите Жермена.
Хорошо. А затем?
Он спросит, что вам угодно, и вместо ответа вы скажете два слова: "Тур" и "Брюссель". Тогда он исполнит ваше приказание.
Что же я прикажу ему?
Вызвать господина де Ла Порта, камердинера королевы.
А когда он вызовет его и господин де Ла Порт выйдет?
Вы пошлете его ко мне.
Прекрасно. Но где и когда я увижу вас снова?
А вам очень хочется встретиться со мной опять?
Конечно!
Тогда предоставьте мне позаботиться об этом и будьте спокойны.
Я полагаюсь на ваше слово.
Можете положиться.
ДАртаньян поклонился г-же Бонасье, бросив ей самый влюбленный взгляд, каким только можно было охватить всю ее маленькую фигурку, и, пока сходил с лестницы, услышал, как дверь позади него захлопнулась и ключ дважды повернулся в замке. Мигом добежал он до Лувра. Подходя к калитке с улицы Эшель, он услышал, как пробило десять часов. Все события, только что описанные нами, промелькнули за какие-нибудь полчаса.
Все произошло так, как говорила г-жа Бонасье. Услышав пароль, Жермен поклонился. Не прошло и десяти минут, как Ла Порт был уже в комнате привратника. ДАртаньян в двух словах рассказал ему обо всем, что произошло, и сообщил, где находится г-жа Бонасье. Ла Порт дважды повторил адрес и поспешил к выходу. Но, не сделав и двух шагов, он вдруг вернулся.
Молодой человек, сказал он, обращаясь к дАртаньяну, разрешите дать вам совет.
Какой именно?
То, что произошло, может доставить вам неприятности.
Вы думаете?
Да. Нет ли у вас друга, у которого отстают часы?
Ну, что же дальше?
Навестите его, с тем чтобы потом он мог засвидетельствовать, что в половине десятого вы находились у него. Юристы называют это алиби.
ДАртаньян нашел совет благоразумным и что было сил помчался к г-ну де Тревилю. Но, не заходя в гостиную, где, как всегда, было много народу, он попросил разрешения пройти в кабинет. Так как дАртаньян часто бывал здесь, просьбу его сразу же удовлетворили, и слуга отправился доложить г-ну де Тревилю, что его молодой земляк, желая сообщить нечто важное, просит принять его. Минут через пять г-н де Тревиль уже прошел в кабинет. Он спросил у дАртаньяна, чем он может быть ему полезен и чему он обязан его посещением в такой поздний час.
ДАртаньян нашел совет благоразумным и что было сил помчался к г-ну де Тревилю. Но, не заходя в гостиную, где, как всегда, было много народу, он попросил разрешения пройти в кабинет. Так как дАртаньян часто бывал здесь, просьбу его сразу же удовлетворили, и слуга отправился доложить г-ну де Тревилю, что его молодой земляк, желая сообщить нечто важное, просит принять его. Минут через пять г-н де Тревиль уже прошел в кабинет. Он спросил у дАртаньяна, чем он может быть ему полезен и чему он обязан его посещением в такой поздний час.
Простите, сударь! сказал дАртаньян, который, воспользовавшись минутами, пока оставался один, успел переставить часы на три четверти часа назад. Я думал, что в двадцать пять минут десятого еще не слишком поздно явиться к вам.
Двадцать пять минут десятого? воскликнул г-н де Тревиль, поворачиваясь к стенным часам. Да нет, не может быть!
Поглядите сами, сказал дАртаньян, и вы убедитесь.
Да, правильно, произнес де Тревиль. Я был уверен, что уже позднее. Но что же вам от меня нужно?
Тогда дАртаньян пустился в пространный рассказ о королеве. Он поделился своими тревогами по поводу ее положения, сообщил, что он слышал относительно замыслов кардинала, направленных против Бекингема, и речь его была полна такой уверенности и такого спокойствия, что де Тревиль не мог ему не поверить, тем более что и он сам, как мы-уже говорили, уловил нечто новое в отношениях между кардиналом, королем и королевой.
Когда пробило десять часов, дАртаньян расстался с г-ном де Тревилем, который, поблагодарив его за сообщенные ему сведения и посоветовав всегда верой и правдой служить королю и королеве, вернулся в гостиную.
Спустившись с лестницы, дАртаньян вдруг вспомнил, что забыл свою трость. Поэтому он быстро поднялся обратно, вошел в кабинет и тут же сразу передвинул стрелки на место, чтобы на следующее утро никто не мог заметить, что часы отставали. Уверенный теперь, что у него есть свидетель, готовый установить его алиби, он спустился вниз и вышел на улицу.
XI
ИНТРИГА ЗАВЯЗЫВАЕТСЯ
Выйдя от г-на де Тревиля, дАртаньян в задумчивости избрал самую длинную дорогу для возвращения домой.
О чем же думал молодой гасконец, так далеко уклоняясь от своего пути, поглядывая на звезды и то улыбаясь, то вздыхая? Он думал о г-же Бонасье. Ученику-мушкетеру эта молодая женщина казалась чуть ли не идеалом возлюбленной. Хорошенькая, полная таинственности, посвященная чуть ли не во все придворные интриги, которые налагали на ее прелестные черты особый отпечаток озабоченности, она казалась не слишком недоступной, что придает женщине несказанное очарование в глазах неопытного любовника. Кроме того, дАртаньян вырвал ее из рук этих демонов, собиравшихся обыскать ее и, быть может, подвергнуть истязаниям, и эта незабываемая услуга породила в ней чувство признательности, так легко переходящее в нечто более нежное.
ДАртаньян уже представлял себе насколько быстро летят мечты на крыльях воображения, как к нему приближается посланный от молодой женщины и вручает записку о предстоящем свидании, а в придачу к ней и золотую цепочку или перстень с алмазом. Мы говорили уже, что молодые люди тех времен принимали без стеснения подарки от своего короля. Добавим к этому, что в те времена не слишком требовательной морали они не выказывали чрезмерной гордости и по отношению к своим возлюбленным. Их дамы почти всегда оставляли им на память ценные и долговечные подарки, словно стараясь закрепить их неустойчивые чувства неразрушимой прочностью своих даров.
В те времена путь себе прокладывали с помощью женщин и не стыдились этого. Женщины, что были только красивы, дарили свою красоту, и отсюда, должно быть, произошла пословица "Самая прекрасная девушка может отдать лишь то, что имеет". Богатые же отдавали часть своих денег, и можно было назвать немало героев той щедрой на приключения эпохи, которые не добились бы ни чинов, ни побед на поле брани, если бы не набитые более или менее туго кошельки, которые возлюбленные привязывали к их седлу.
ДАртаньян был беден. Налет провинциальной нерешительности этот хрупкий цветок, этот пушок персика был быстро унесен вихрем не слишком-то нравственных советов, которыми три мушкетера снабжали своего друга. Подчиняясь странным обычаям своего времени, дАртаньян чувствовал себя в Париже словно в завоеванном городе, почти так, как чувствовал бы себя во Фландрии: испанцы там, женщины здесь. И там и тут был враг, с которым полагалось бороться, была контрибуция, которую полагалось наложить.
Все же мы должны сказать, что сейчас дАртаньяном руководило более благородное и бескорыстное чувство. Правда, галантерейщик говорил ему, что он богат. ДАртаньяну нетрудно было догадаться, что у такого простачка, каким был г-н Бонасье, кошельком, по всей вероятности, распоряжалась жена. Но все это нисколько не повлияло на те чувства, которые вспыхнули в нем при виде г-жи Бонасье, и любовь, зародившаяся в его сердце, была почти совершенно чужда какой-либо корысти. Мы говорим "почти", ибо мысль о том, что красивая, приветливая и остроумная молодая женщина к тому же и богата, не мешает увлечению, и даже наоборот усиливает его.
С достатком сопряжено множество аристократических забот и хлопот, которые приятно сочетаются с красотой. Тонкий, сверкающий белизной чулок, кружевной воротничок, изящная туфелька, красивая ленточка в волосах не превратят уродливую женщину в хорошенькую, но хорошенькую сделают красивой, не говоря уж о руках, которые от всего этого выигрывают. Руки женщины, чтобы остаться красивыми, должны быть праздными.
Кроме того, дАртаньян, как мы сразу сообщили читателю, отнюдь не был миллионером. Он, правда, надеялся когда-нибудь стать им, но срок, который он сам намечал для этой благоприятной перемены, был довольно отдаленный. А пока что за ужас видеть, как любимая женщина жаждет тысячи пустяков, которые составляют всю радость этих слабых существ, и не иметь возможности предложить ей эту тысячу пустяков! Если женщина богата, а любовник ее беден, она, по крайней мере, может сама купить себе то, чего он не имеет возможности ей преподнести. И, хотя приобретает она обычно все эти безделушки на деньги мужа, ему редко бывают за то признательны.
, ДАртаньян, готовясь стать нежнейшим любовником, оставался преданнейшим другом. Всецело увлеченный прелестной г-жой Бонасье, он не забывал и о своих приятелях. Она была женщина, с которой лестно было прогуляться по поляне Сен-Дени или по Сен-Жерменской ярмарке в сопровождении Атоса, Портоса и Арамиса. Перед ними дАртаньян был не прочь похвастать своей победой. Затем, после долгой прогулки, появляется аппетит. ДАртаньян с некоторого времени стал это замечать. Можно будет время от времени устраивать один из тех очаровательных обедов, когда рука касается руки, а нога ножки возлюбленной. И, наконец, в особо трудные минуты, когда положение становится безвыходным, дАртаньян будет иметь возможность выручать своих друзей.