Тот, который разговаривал со мной, сейчас же подошел к двери павильона, отпер ее ключом, который вынул из кармана, закрыл за собой дверь и скрылся; тем временем остальные двое влезли на лестницу. Старичок остался у дверцы кареты, кучер придерживал упряжку, а слуга верховых лошадей.
Вдруг из павильона послышались громкие крики, какая-то женщина подбежала к окну и открыла его, словно собираясь броситься вниз. Однако, заметив двух мужчин, она отскочила назад, а мужчины прыгнули в комнату.
Больше я ничего не видел, но услышал треск мебели, которую ломали. Женщина кричала и звала на помощь, но вскоре крики ее затихли. Трое мужчин подошли к окну. Двое из них спустились по лестнице, неся женщину на руках, и посадили ее в карету; маленький старичок влез в карету вслед за ней. Тот, который остался в павильоне, запер окно и минуту спустя вышел через дверь. Его два спутника уже сидели верхом и ждали его. Удостоверившись в том, что женщина находится в карете, он тоже вскочил в седло, слуга занял место рядом с кучером, коляска быстро отъехала под конвоем трех всадников, и все было кончено. После этого я ничего не видел и не слышал.
Потрясенный этой страшной вестью, дАртаньян остался недвижим и безмолвен: все демоны ярости и ревности бушевали в его сердце.
Господин, сказал старик, на которого это немое отчаяние произвело, по-видимому, большее впечатление, чем могли бы произвести крики и слезы, право же, не надо так сокрушаться! Ведь они не убили вашу милую, и это главное.
Знаете ли вы хоть приблизительно, спросил дАртаньян, что за человек руководил этой адской экспедицией?
Нет, я не знаю его.
Но раз вы с ним говорили, значит, вы могли и видеть его.
Ах, вы спрашиваете о его приметах?
Да.
Высокий, худой, смуглый, черные усы, черные глаза, по наружности дворянин.
Так, вскричал дАртаньян, это он! Это опять он! Должно быть, это мой злой дух! А другой?
Который?
Маленький.
О, тот не знатный человек, ручаюсь за это. При нем не было шпаги, и остальные обращались с ним без всякого уважения.
Какой-нибудь лакей, пробормотал дАртаньян. Ах, бедняжка, бедняжка! Что они с ней сделали?
Вы обещали не выдавать меня, сказал старик.
И повторяю вам свое обещание. Будьте спокойны я дворянин. У дворянина только одно слово, и я уже дал вам его.
С сокрушенным сердцем дАртаньян снова направился к парому. Минутами он не верил в то, что женщина, о которой рассказывал старик, была г-жа Бонасье, и надеялся завтра же увидеть ее в Лувре; минутами ему приходило в голову, что, быть может, у нее была интрига с кем-то другим и ревнивый любовник застиг ее и похитил. Он терялся в догадках, терзался, приходил в отчаяние.
О, если б мои друзья были со мною! вскричал он. У меня, по крайней мере, была бы хоть какая-нибудь надежда найти ее. Но кто знает, что сталось с ними самими!
Было около полуночи; теперь надо было отыскать Планше. ДАртаньян стучался у всех кабачков, где виднелся хотя бы слабый свет, Планше не оказалось ни в одном из них.
В шестом по счету кабаке дАртаньян рассудил, что поиски его почти безнадежны. Он велел своему слуге ждать его лишь в шесть часов утра, и, где бы тот ни находился сейчас, он имел на то полное право.
К тому же молодому человеку пришло в голову, что, оставаясь поблизости от места происшествия, он может скорее раздобыть какие-нибудь сведения об этой таинственной истории. Итак, в шестом кабачке, как мы уже говорили, дАртаньян задержался, спросил бутылку лучшего вина, устроился в самом темном углу и решил дожидаться здесь утра; однако и на этот раз его надежды были обмануты, и хотя он слушал весьма внимательно, но посреди божбы, шуток и ругательств, которыми обменивались между собой мастеровые, лакеи и возчики, составлявшие почтенное общество, где он находился, он не услыхал ничего такого, что могло бы навести его на след бедной похищенной женщины. Итак, он вынужден был, допив, от нечего делать и не желая возбудить подозрения, свою бутылку, поудобнее усесться в своем углу и кое-как заснуть. ДАртаньяну, как мы помним, было двадцать лет, а в этом возрасте сон имеет неоспоримые права, о которых он властно заявляет даже самым безутешным сердцам.
Около шести часов утра дАртаньян проснулся с тем неприятным чувством, каким обычно сопровождается начало дня после дурно проведенной ночи. Сборы его были недолги; он ощупал себя, чтобы убедиться, что никто не обокрал его во время сна, и, обнаружив свое кольцо на пальце, кошелек в кармане и пистолеты за поясом, встал, заплатил за вино и вышел, надеясь, что утром поиски слуги окажутся более удачными, чем ночью. Действительно, первое, что он разглядел сквозь сырой сероватый туман, был честный Планше, ожидавший его с двумя лошадьми на поводу у дверей маленького, убогого кабачка, мимо которого дАртаньян накануне прошел, даже не заподозрив его существования.
XXV
ПОРТОС
Вместо того чтобы проехать прямо к себе, дАртаньян сошел с лошади у дверей г-на де Тревиля и торопливо взбежал по лестнице. На этот раз он решил рассказать ему обо всем, что произошло. Несомненно, г-н де Тревиль мог подать ему добрый совет по поводу всей этой истории; кроме того, г-н де Тревиль ежедневно виделся с королевой, и, быть может, ему удалось бы получить у ее величества какие-нибудь сведения о бедной женщине, которая, очевидно, расплачивалась теперь за преданность своей госпоже.
Господин де Тревиль выслушал рассказ молодого человека с серьезностью, говорившей о том, что он видит в этом приключении нечто большее, чем любовную интригу.
Гм произнес он, когда дАртаньян кончил. Совершенно очевидно, что тут не обошлось без его высокопреосвященства.
Но что же делать? спросил дАртаньян.
Ничего, покамест решительно ничего, кроме одного возможно скорее уехать из Парижа, о чем я уже говорил вам. Я увижу королеву, расскажу ей подробности исчезновения бедной женщины она, конечно, не знает об этом. Эти подробности дадут ей какую-то нить, и, быть может, когда вы вернетесь, я смогу сообщить вам добрые вести. Положитесь на меня.
ДАртаньян знал, что г-н де Тревиль, хоть он и гасконец, не имел привычки обещать, но, если уж ему случалось пообещать что-либо, он делал больше, чем обещал. Итак, молодой человек поклонился ему, исполненный благодарности за прошлое и за будущее, а почтенный капитан, который, со своей стороны, принимал живое участие в этом храбром и решительном юноше, дружески пожал ему руку и пожелал счастливого пути.
Решив немедленно привести советы г-на де Тревиля в исполнение, дАртаньян отправился на улицу Могильщиков, чтобы присмотреть за укладкой чемодана. Подойдя к дому, он увидел г-на Бонасье, стоявшего в халате на пороге двери. Все, что осторожный Планше говорил ему накануне о коварных свойствах их хозяина, припомнилось сейчас дАртаньяну, и он взглянул на него с большим вниманием, чем когда бы то ни было прежде. В самом деле, помимо желтоватой болезненной бледности, говорящей о разлитии желчи и, возможно, имеющей случайную причину, дАртаньян заметил в расположении складок его лица что-то предательское и хитрое. Мошенник смеется не так, как честный человек; лицемер плачет не теми слезами, какими плачет человек искренний. Всякая фальшь это маска, и, как бы хорошо ни была сделана эта маска, всегда можно отличить ее от истинного лица, если внимательно присмотреться.
И вот дАртаньяну показалось, что Бонасье носит маску, и притом препротивную маску.
Поэтому, поддаваясь своему отвращению к этому человеку, он хотел пройти мимо, не заговаривая с ним, но, как и накануне, г-н Бонасье сам окликнул его.
Так, так, молодой человек, сказал он. Кажется, мы недурно проводим ночи? Уже семь часов утра, черт побери! Как видно, вы немного переиначили обычай и возвращаетесь домой тогда, когда другие только выходят из дому.
Вот вам не сделаешь подобного упрека, мэтр Бонасье, ответил юноша, вы просто образец степенности. Правда, когда имеешь молодую и красивую жену, незачем пускаться в погоню за счастьем: счастье само приходит в дом. Не так ли, господин Бонасье?
Бонасье побледнел как полотно и криво улыбнулся.
Ха-ха, вы большой шутник! сказал он. Однако где же это, черт побери, вы шатались сегодня ночью, мой юный друг? Как видно, проселочные дороги не слишком удобны для прогулок.
ДАртаньян опустил глаза на свои сапоги, доверху покрытые грязью, но при этом его взгляд случайно перенесся на башмаки и чулки галантерейщика; казалось, они побывали в одной той же луже: пятна на тех и других были совершенно одинаковы.
Бонасье побледнел как полотно и криво улыбнулся.
Ха-ха, вы большой шутник! сказал он. Однако где же это, черт побери, вы шатались сегодня ночью, мой юный друг? Как видно, проселочные дороги не слишком удобны для прогулок.
ДАртаньян опустил глаза на свои сапоги, доверху покрытые грязью, но при этом его взгляд случайно перенесся на башмаки и чулки галантерейщика; казалось, они побывали в одной той же луже: пятна на тех и других были совершенно одинаковы.
И тут одна мысль внезапно поразила дАртаньяна. Этот толстый человек, низенький, с проседью, этот одетый в темное платье, похожий на лакея старик, с которым так пренебрежительно обращались вооруженные всадники, сопровождавшие карету, был сам Бонасье. Муж руководил похищением жены.
ДАртаньяном овладело страшное желание схватить галантерейщика за горло и задушить его, но, как мы уже говорили, это был весьма осторожный юноша, и он сдержал свой порыв. Однако лицо его так заметно изменилось, что Бонасье испугался и попятился было назад, но он стоял как раз у той створки двери, которая была закрыта, и это препятствие вынудило его остаться на месте.
Вы изволите шутить, милейший, сказал дАртаньян, но мне кажется, что если мои сапоги нуждаются в чистке, то ваши чулки и башмаки тоже требуют щетки. Неужели и вы, мэтр Бонасье, гуляли где-то в поисках приключений? Ну, знаете, это было бы непростительно для человека вашего возраста, у которого вдобавок такая молодая и красивая жена!
О нет, упаси меня Бог! отвечал Бонасье. Я ездил вчера в Сен-Манде, чтобы навести справки об одной служанке она мне совершенно необходима, а так как дороги сейчас плохие, я и принес оттуда всю эту грязь, которую еще не успел отчистить.
Место, которое Бонасье указал в качестве цели своего странствия, было лишним доказательством, подтверждавшим подозрение дАртаньяна. Бонасье назвал Сен-Манде потому, что Сен-Манде и Сен-Клу находятся в совершенно противоположных концах.