Как! Тебя повесят?
Меня уже повесили, господин барон, вот до чего дошло мое усердие! Возможно, что сведения о том, в какой именно день меня повесили, будут противоречивыми. Но кто поверит этим грабителям, которым выгодно скрыть истину? Итак, господин барон, весело и решительно продолжал наглец, учтите, что я принял все меры предосторожности и что с таким бывалым человеком, как я, господин барон никогда не попадет впросак. Я повторяю: в этой бумаге вы подтвердите сущую истину! Я вам и в самом деле служил немалый срок, многие ваши люди могут это засвидетельствовать и вы мне пожаловали десять тысяч экю так закончил Арно свою великолепную речь. Угодно ли вам взять эту бумагу?
Коннетабль не удержался от улыбки.
Ладно, плут, но в конце
Арно дю Тиль его перебил:
Господин барон, вас удерживает только формальность, но разве для высоких умов формальность что-нибудь значит? Подписывайте без церемонии! И он положил на стол перед Монморанси бумагу, на которой не хватало только подписи и печати.
Но все-таки как же имя того, кто держит Диану де Кастро в плену? В каком же городе?
Имя за имя, господин барон. Поставьте свою подпись внизу и узнаете остальное.
Идет, согласился Монморанси и изобразил на бумаге размашистую каракулю, которая заменяла ему подпись.
А печать, господин барон?
Вот она. Теперь доволен?
Как если бы получил от вас десять тысяч экю.
Ладно. Где же Диана?
Она в Кале, во власти лорда Уэнтуорса, сказал Арно, протягивая руку за пергаментом.
Погоди, сказал он, а где виконт дЭксмес?
В Кале, во власти лорда Уэнтуорса.
Значит, они встречаются?
Ничуть, господин барон. Он живет у городского оружейника, а она в губернаторском особняке. Виконт дЭксмес не имеет ни малейшего понятия могу в том поклясться, что его любезная так близко от него!
Я спешу в Лувр, сказал коннетабль, вручая ему документ.
А я в Артиг, ликующе вскричал Арно. Желаю успеха, господин барон, постарайтесь быть коннетаблем уже не на шутку.
И тебе успеха, плут! Постарайся, чтоб тебя не повесили всерьез!
И они разошлись, каждый в свою сторону.
IV
РУЖЬЯ ПЬЕРА ПЕКУА, ВЕРЕВКИ ЖАНА ПЕКУА И СЛЕЗЫ БАБЕТТЫ ПЕКУА
Прошел уже месяц, а в Кале ничего не переменилось. Пьер Пекуа все так же изготовлял ружья; Жан Пекуа вернулся к ткацкому делу и от нечего делать плел веревки какой-то невероятной длины; Бабетта Пекуа проливала слезы. Что же касается Габриэля, то он переживал как раз те стадии, о которых говорил Арно дю Тиль коннетаблю. Первые пятнадцать дней он действительно ждал терпеливо, но потом начал терять терпение. Его визиты к лорду Уэнтуорсу стали редки и крайне коротки. Некогда дружеские отношения резко охладились с того дня, коща Габриэль невзначай вторгся в так называемые личные дела губернатора. Между тем сам губернатор становился день ото дня все угрюмее. И беспокоило его вовсе не то, что после отъезда Арно дю Тиля к нему приезжали один за другим целых три посланца от короля Франции. Все трое (первый учтиво, второй с колкими намеками, третий с угрозами) требовали одного и того же: освобождения герцогини де Кастро, заранее соглашаясь на тот выкуп, который назначит губернатор Кале. И всем троим он давал один и тот же ответ: он намерен держать герцогиню как заложницу на случай какого-нибудь особо важного обмена; если же будет установлен мир, он вернет ее королю без всякого выкупа. Он твердо придерживался своих прав и за крепкими стенами Кале пренебрегал гневом Генриха II. И все-таки не эта забота тяготила его. Нет, больше всего удручало его возраставшее оскорбительное безразличие прекрасной пленницы. Ни его покорность, ни предупредительность не могли смягчить ее презрения и высокомерия. А если он осмеливался заикнуться о своей любви, то в ответ встречал лишь скорбный, презрительный взгляд, который уязвлял его в самое сердце. Он не дерзнул сказать ей ни о том письме, с которым она обратилась к Габриэлю, ни о тех попытках, которые предпринимал король для ее освобождения. Не дерзнул потому, что слишком боялся услышать горький упрек из этих прекрасных и жестоких уст.
Но Диана, не встречая больше своей камеристки, которой она доверила письмо, поняла наконец, что и эта отчаянная возможность ускользнула от нее. Однако она не теряла мужества: она ждала и молилась. Она надеялась на Бога и в крайнем случае на смерть.
В последний день октября крайний срок, который Габриэль назначил себе самому, он решил обратиться к лорду Уэнтуорсу с просьбой отправить в Париж другого посланца.
Около двух часов он вышел из дома Пекуа и направился прямо к особняку губернатора.
Лорд Уэнтуорс был как раз в это время занят и попросил Габриэля немного подождать. Зал, в котором находился Габриэль, выходил во внутренний двор. Габриэль подошел к окну, взглянул во двор и машинально провел пальцем по оконному стеклу. И вдруг его палец наткнулся на какие-то шероховатости на стекле. Видимо, кто-то нацарапал бриллиантом из кольца несколько букв. Габриэль внимательно пригляделся к ним и явственно разобрал написанные слова: Диана де Кастро.
Вот она, подпись, которой не хватало на том таинственном письме, что он получил в прошлом месяце!.. Будто пелена заволокла глаза Габриэлю. Чтобы не упасть, он прислонился к стене. Значит, тайное предчувствие не обмануло его. Диана, его невеста или его сестра, находится во власти бесчестного Уэнтуорса! Значит, именно этому чистому и нежному созданию он твердит о своей страсти!
В этот момент вошел лорд Уэнтуорс.
Как и в тот раз, Габриэль, не говоря ни слова, подвел его к окну и указал на уличающую подпись.
Губернатор сперва побледнел, но мгновенно овладел собой и спросил со всем присущим ему самообладанием:
И что же?
Не это ли имя вашей безумной родственницы, той самой, которую вам приходится здесь охранять? задал вопрос Габриэль.
Вполне возможно. А что дальше? спросил высокомерно лорд Уэнтуорс.
Если это так, милорд, то эта ваша дальняя родственница мне несколько знакома. Я неоднократно встречал ее в Лувре. Я предан ей, как всякий французский дворянин французской принцессе крови.
И что еще? повторил лорд Уэнтуорс.
А то, что я требую у вас отчета о вашем поведении и вашем отношении к пленнице столь высокого ранга.
А если, сударь, я вам откажу так же, как уже отказал королю Франции?
Королю Франции? удивился Габриэль.
Совершенно правильно, сударь, все так же хладнокровно ответил Уэнтуорс. Подобает ли англичанину давать отчет чужеземному властителю, особенно тоща, коща его страна в состоянии войны с этим властителем? Тоща, господин дЭксмес, не отказать ли мне заодно и вам?
Я вас заставлю мне дать ответ! воскликнул Габриэль.
И вы, без сомнения, надеетесь поразить меня той шпагой, которую вы сохранили благодаря моей любезности и которую я могу хоть сейчас потребовать у вас обратно?
О милорд, с бешенством выкрикнул Габриэль, вы мне заплатите за это!
Пусть так, сударь. Я не откажусь от своего долга, но не раньше, чем вы уплатите свой.
Черт возьми, я бессилен! в отчаянии воскликнул Габриэль, сжимая кулаки. Бессилен в тот миг, коща мне нужна сила Геркулеса!
Н-да, вам, должно быть, и в самом деле досадно, что ваши руки скованы совестью и обычаем, но сознайтесь, для вас, военнопленного и данника, неплохо было бы получить свободу и избавиться от выкупа, перерезав горло своему противнику и кредитору.
Милорд, сказал Габриэль, стараясь успокоиться, вам небезызвестно, что месяц назад я отправил своего слугу в Париж за суммой, которая так вас интересует. Я не знаю, ранен ли Мартин Герр, убит ли в пути, несмотря на вашу охранную грамоту, украли ли у него деньги, которые он вез Я ничего толком не знаю. Ясно только одно: его еще нет. И поскольку вы не доверяете слову дворянина и не предлагаете мне самому ехать за выкупом, я пришел вас просить, чтобы вы позволили мне отправить в Париж другого гонца. Но теперь, милорд, вы уже не смеете мне отказать, ибо в ином случае я могу утверждать, что вы страшитесь моей свободы!
Интересно знать, кому вы сможете сказать здесь, в английском городе, где моя власть безгранична, а на вас все смотрят не иначе, как на пленника и врага?
Я это скажу во всеуслышание, милорд, всем, кто мыслит и чувствует, всем, кто благороден!.. Я скажу об этом вашим офицерам они-то разбираются в делах чести, вашим рабочим и они поймут и согласятся со мной!..
Но вы не подумали, сударь, холодно возразил лорд Уэнтуорс, о том, что, перед тем как вы начнете сеять раздор, я могу одним жестом швырнуть вас в темницу и, увы, вам придется обличать меня лишь перед стенами!
О! А ведь и верно, гром и молния! прошептал Габриэль, стискивая зубы и сжимая кулаки.
Человек страсти и вдохновения, он не мог преодолеть выдержки человека из стали.
И вдруг вырвавшееся ненароком слово круто изменило весь ход событий и сразу восстановило равенство между Габриэлем и Уэнтуорсом.
Диана, дорогая Диана! едва слышно проронил молодой человек.
Что вы сказали, сударь? вспыхнул лорд Уэнтуорс. Вы, кажется, произнесли "дорогая Диана"! Вы так сказали или мне показалось? Неужели и вы любите герцогиню де Кастро?
Да, я люблю ее! воскликнул Габриэль, но моя любовь столь чиста и непорочна, сколь ваша жестока и недостойна!
Так что же вы мне здесь болтали о принцессе крови и о заступничестве за угнетенных! закричал вне себя лорд Уэнтуорс. Значит, вы ее любите! И, конечно, вы тот, кого любит она! Вы тот, о ком она вспоминает, коща желает меня уязвить! А, значит, это вы!
И лорд Уэнтуорс, только что презрительный и высокомерный, теперь с каким-то почтительным трепетом взирал на того, кого любила Диана, а Габриэль при каждом слове соперника все выше поднимал голову.
И лорд Уэнтуорс, только что презрительный и высокомерный, теперь с каким-то почтительным трепетом взирал на того, кого любила Диана, а Габриэль при каждом слове соперника все выше поднимал голову.
Ах, значит, она любит меня! ликующе выкрикнул он. Она еще думает обо мне, вы сами так сказали! Если она меня зовет, я пойду, я помогу ей, я спасу ее! Что ж, милорд, возьмите мою шпагу, терзайте меня, свяжите, швырните в тюрьму я сумею назло всему миру, назло вам спасти и уберечь ее! О, если только она меня любит, я не боюсь вас, я смеюсь над вами! Будьте во всеоружии, я же, безоружный, смогу вас победить!..
Так и есть, так и есть, я это знаю бормотал совершенно подавленный лорд Уэнтуорс.
Зовите стражу, прикажите бросить меня в темницу, если вам угодно. Быть в тюрьме рядом с ней, в одно время с ней это ли не блаженство!
Наступило долгое молчание.
Вы обратились ко мне, снова заговорил лорд Уэнтуорс после некоторого колебания, с просьбой снарядить второго посланца в Париж за вашим выкупом?