Ручаюсь вам, сир, что будет очень интересно.
Что ж, пойдем, решился король, сделав над собой усилие и поднимаясь с кресла.
Герцог взял плащ короля и подал ему шпагу, затем, вооружившись подсвечником с толстой восковой свечой, он прошел вперед и повел по галерее его смиреннейшее величество, тащившееся за ним, волоча ногу.
XIII
СПАЛЬНЯ
Хотя, как сказал дЭпернон, было всего десять часов, в Лувре царила мертвая тишина. Снаружи неистовствовал ветер, и от этого даже шаги часовых и скрип подъемных мостов были едва слышны.
Действительно, меньше чем за пять минут король и его спутник дошли до апартаментов, выходивших на улицу Астрюс: она сохранила это название даже после того, как был воздвигнут Сен-Жермен-ЛОсеруа.
Из кошеля, висевшего у пояса, герцог достал ключ, спустился на несколько ступенек вниз, перешел через дворик и отпер дверь под аркой, скрытую за уже желтевшими кустами ежевики и высокой густой травой.
Шагов десять пришлось пройти по темной дорожке до внутреннего двора, в углу которого громоздилась каменная лестница.
Лестница эта выводила в просторную комнату или, вернее, в огромный коридор.
У дЭпернона был ключ и от коридора.
Он тихонько открыл дверь и обратил внимание Генриха на необычную обстановку, с самого начала поражавшую глаз.
В коридоре стояло сорок пять кроватей на каждой из них спал человек.
Король взглянул на кровати, на спящих и, обратившись к герцогу, спросил с тревожным любопытством:
Кто это такие?
Сегодня они спят, но завтра спать уже не будут, то есть будут, но по очереди.
А почему?
Чтобы спокойно спали вы, ваше величество.
Это все твои друзья?
Я их отобрал, как зерно на гумне. Это бесстрашные телохранители, которые будут сопутствовать вашему величеству неотступно, как тень. Все это дворяне, имеющие право находиться всюду, где находится ваше величество, и они не подпустят к вам никого ближе, чем на расстояние клинка шпаги.
Это ты придумал, дЭпернон?
Ну да, Бог мой, я один, сир.
Это вызовет всеобщий смех.
Не смех это вызовет страх.
Значит, твои дворяне такие грозные?
Эту стаю псов, сир, вы можете направить на любую дичь. Они будут знать только вас, иметь дело только с вашим величеством и только у вас просить света, тепла, жизни.
Ноя же на этом разорюсь!
Ноя же на этом разорюсь!
Разве король может разориться?
Я с трудом оплачиваю своих швейцарцев.
Посмотрите хорошенько на этих пришельцев, сир, и скажите мне: придется ли, по вашему мнению, много на них тратиться?
Король окинул взглядом длинную спальню, достойную внимания даже монарха, привыкшего к самым причудливым архитектурным затеям.
Продолговатый зал был по всей длине разделен перегородкой, по одну сторону которой архитектор устроил сорок пять альковов, расположенных, словно келейки, один подле другого и открывавшихся в тот самый проход, где стояли король и дЭпернон.
Каждый альков соединялся дверью с отдельной комнатой. Благодаря такому хитроумному устройству каждый дворянин, отправляясь на службу, выходил через альков, а семейными и личными делами мог заняться в примыкавшей к алькову комнате. В каждой комнате была дверь на галерею, проходившую вдоль всей наружной стены.
Король не сразу понял все эти тонкости.
Почему ты показал мне их спящими? спросил он.
Я полагал, что так вашему величеству легче будет произвести смотр. На каждом из этих альковов имеется номер: под тем же номером числится и обитатель алькова. Таким образом, каждый, когда понадобится, может быть вызван и по имени, и просто по номеру.
Придумано довольно хорошо, сказал король, в особенности если ключ ко всей этой арифметике будет только у нас. Но ведь несчастные задохнутся, если все время будут жить в этой конуре?
Если вашему величеству угодно, мы сделаем обход и осмотрим помещение каждого из них.
Черт побери! Ну и мебельный склад ты мне устроил, дЭпернон! заметил король, бросив взгляд на стулья, куда спящие сложили свою убогую одежонку. Если я стану хранить здесь лохмотья этих парней, Париж здорово посмеется.
Что верно, то верно, сир, ответил герцог, мои сорок пять гасконцев не слишком роскошно одеты. Однако, ваше величество, будь все они герцогами и пэрами
Да, понимаю, с улыбкой сказал король, они обошлись бы мне гораздо дороже.
Вот именно.
Сколько же они будут мне стоить? Если недорого, это меня, возможно, убедит. Ибо внешний вид у них не очень-то привлекательный.
Ваше величество, я знаю, что они несколько отощали и загорели на нашем южном солнце. Но я был таким же худым и смуглым: они пополнеют и побелеют, как и я.
Гм! хмыкнул Генрих, искоса взглянув на дЭпернона.
Наступило молчание, вскоре прерванное королем:
Эти твои дворяне храпят, словно церковные певчие.
По одному этому не следует о них судить, сир: видите ли, сегодня вечером их очень хорошо накормили.
Послушай-ка, один что-то говорит во сне, сказал король, с любопытством прислушиваясь.
В самом деле?
Да, что это он говорит? Послушай.
И правда, один гасконец, чьи руки и голова свисали с кровати, а рот был приоткрыт, что-то бормотал во сне.
Король на цыпочках подошел к нему.
Если вы женщина, говорил тот, бегите! Бегите!
Ого! сказал Генрих. Он дамский угодник.
Что вы о нем скажете, ваше величество?
У него довольно приятное лицо.
ДЭпернон поднес к алькову свечу.
К тому же руки у него белые, а борода тщательно расчесана.
Это господин Эрнотон де Карменж, красивый малый, он далеко пойдет.
Бедняга, у него был какой-нибудь роман, и пришлось оставить дома возлюбленную.
Теперь он будет любить только своего короля. Мы вознаградим его за принесенную жертву.
Ого, рядом с этим, как его?..
Эрнотон де Карменж.
Да, да, рядом с ним престранная личность. Какая рубашка у этого номера тридцать первого! Можно подумать власяница кающегося грешника.
Это господин де Шалабр. Если он разорит ваше величество, то, ручаюсь, не без выгоды для себя.
А вон тот, с таким мрачным лицом? Видно, он грезит не о любви.
Какой номер, сир?
Номер двенадцать.
Острый клинок, железное сердце, отличная голова господин де Сент-Малин, ваше величество.
Да-да, если хорошенько подумать знаешь, Ла Валет, мысль твоя неплохая!
Еще бы! Судите сами, сир, какое впечатление произведут эти сторожевые псы, которые, словно тень, будут следить за вашим величеством. Этих молодцов никто никогда не видел, и при первом же представившемся случае они себя покажут!
Что ж, ты прав, мысль хорошая. Впрочем, подожди
Да, сир?
Полагаю, они будут следовать за мною, словно тень, не в этих лохмотьях? Я сам не так уж плох и хочу, чтобы моя тень или, вернее, мои тени не позорили меня своим видом.
Вот, ваше величество, мы и возвращаемся к вопросу о расходах.
А ты рассчитывал обойти его?
Нет, нисколько, напротив! Это ведь во всяком деле главное. Но и на этот счет у меня возникла одна мысль.
ДЭпсрнон, дЭпернон! покачал головой король.
Что поделаешь, государь, желание угодить вашему величеству подхлестывает мое воображение.
Ну, выкладывай свою мысль.
Так вот, если бы это зависело от меня, каждый из этих дворян завтра утром на табурете, где лежат его лохмотья, нашел бы кошель с тысячью экю: жалованье за первую половину года.
Тысяча экю за первое полугодие шесть тысяч ливров в год! Помилуйте, герцог, да вы спятили! Целый полк обошелся бы дешевле.
Вы забываете, сир, что им предстоит стать тенью вашего величества. А вы сами изволили сказать, что тени ваши должны быть пристойно одеты. Каждый из них обязан был бы часть денег употребить на одежду и вооружение, за которое было бы не стыдно вашему величеству. А уж что касается вопросов чести, гасконцев можно не держать на коротком поводке. Так вот, если на экипировку положить полторы тысячи ливров, то жалованье за первый год будет составлять четыре с половиной тысячи, а за второй и все последующие по три.
Это более приемлемо.
Значит, вы согласны, ваше величество?
Есть лишь одно затруднение, герцог.
Какое же?
Отсутствие денег.
Отсутствие денег?
Бог ты мой! Ведь ты лучше кого-либо другого знаешь, что я говорю правду: недаром ты до сих пор не смог получить денег по своему откупу.
Ваше величество, я нашел средство.
Достать деньги?
Да, сир, для вашей охраны.
Какой-нибудь новый ловкий способ выуживания грошей у народа, подумал король, искоса глядя на дЭпернона. Вслух же он спросил:
Что за средство?
Полгода назад был опубликован указ о налоге на дичь и рыбу.
Возможно, что такой указ был.
За первое полугодие поступило шестьдесят пять тысяч экю, и королевский казначей уже намеревался перевести их на счет своего ведомства. Я предупредил его, чтобы он этого не делал, так что деньги еще никуда не переведены. Казначей ожидает распоряжений вашего величества.
Я намеревался употребить их на военные расходы, герцог.
Ну что ж, совершенно верно, ваше величество. Для ведения войн прежде всего необходимы люди. Для королевства самое главное защита и безопасность особы короля. Все эти условия выполняются, когда деньги идут на королевскую охрану.
Доводы твои убедительны. Но по твоему расчету получается, что мы расходуем только сорок пять тысяч экю. На мои полки остается, таким образом, еще двадцать тысяч.
Простите, сир, если на то будет воля вашего величества, я найду применение и этим двадцати тысячам.
Ах, вот как!
Так точно, я возьму их в счет поступлений по моему откупу.
Так я и думал, сказал король. Ты организуешь мне охрану, чтобы поскорее получить свои денежки.
О ваше величество, как вы можете так говорить!
Но почему ты отобрал именно сорок пять человек? спросил король, думая о другом.
А вот почему. Три число изначально священное. К тому же оно удобно. Например, когда всадник имеет три лошади, ему никогда не приходится спешиваться: вторая заменяет первую, когда та притомится, да в запасе остается еще и третья на случай, если вторая заболеет или получит ранение. Вот и у вас будет охрана из дворян в количестве трижды пятнадцать человек: пятнадцать дежурят, тридцать отдыхают. Каждое дежурство по двенадцать часов. В течение этих двенадцати часов справа и слева от вас будет неизменно находиться по пять человек двое спереди и трое сзади. Пусть попробует кто-нибудь напасть на вас при такой охране!
Черт побери, герцог, придумано очень ловко, с чем тебя и поздравляю.