Перед началом похода главный военный советник обратился к Чжоу Эньлаю (в этот момент председатель Военной комиссии ЦИК КПК) с просьбой «передать запрос ЦК как решать политический вопрос: во время Северного похода помогать Чан Кайши или ослаблять его». Поступивший ответ был более чем двусмысленный: «В Северном походе наша политическая линия следующая: мы против Чан Кайши и не против Чан Кайши».
Итак, Северный поход НРА начался вопреки усилиям Москвы не допустить его осуществления в ближайшей перспективе. В августе 1926 г. в советской среде Кантона шли дискуссии в отношении Чан Кайши, а фактически шли поиски пути, как убрать его с политической арены, если он не повернет влево, на что почти не оставалось никакой надежды.
Для усиления руководства КПК со стороны Коминтерна непосредственно в Китае, а также в Корее и Японии в соответствии с мартовским и апрельским постановлениями Политбюро ЦК ВКП(б) было создано Дальневосточное бюро (Даль-бюро) ИККИ, которое начало свою работу в Шанхае 19 июня 1926 г. Дальбюро являлось опорным пунктом Коминтерна на Дальнем Востоке и было задумано как орган, направлявший работу по линии Коминтерна, Профинтерна (представитель Профинтерна являлся одновременно и секретарем Тихоокеанского секретариата профсоюзов ТОС) и Коммунистического интернационала молодежи. С этой целью в состав его руководящего ядра, получившего название «русская делегация», были включены представители всех этих организаций, одновременно предполагалось вхождение представителей зарубежных компартий. Действовало Дальбюро вполне легально. В первый состав Дальневосточного бюро Исполкома Коминтерна вошли представитель ИККИ Г. Н. Войтинский (председатель), М. Г Рафес91 (секретарь), представитель Испол-бюро Профинтерна Т. Г. Мандалян92, представители Исполкома КИМ Н. М. Насонов93 и Н. А. Фокин94.
Для усиления руководства КПК со стороны Коминтерна непосредственно в Китае, а также в Корее и Японии в соответствии с мартовским и апрельским постановлениями Политбюро ЦК ВКП(б) было создано Дальневосточное бюро (Даль-бюро) ИККИ, которое начало свою работу в Шанхае 19 июня 1926 г. Дальбюро являлось опорным пунктом Коминтерна на Дальнем Востоке и было задумано как орган, направлявший работу по линии Коминтерна, Профинтерна (представитель Профинтерна являлся одновременно и секретарем Тихоокеанского секретариата профсоюзов ТОС) и Коммунистического интернационала молодежи. С этой целью в состав его руководящего ядра, получившего название «русская делегация», были включены представители всех этих организаций, одновременно предполагалось вхождение представителей зарубежных компартий. Действовало Дальбюро вполне легально. В первый состав Дальневосточного бюро Исполкома Коминтерна вошли представитель ИККИ Г. Н. Войтинский (председатель), М. Г Рафес91 (секретарь), представитель Испол-бюро Профинтерна Т. Г. Мандалян92, представители Исполкома КИМ Н. М. Насонов93 и Н. А. Фокин94.
Таким образом, с началом деятельности Дальбюро в Китае наряду с аппаратами Л. М. Карахана в Пекине и М. М. Бородина первоначально в Кантоне возник еще один центр руководства коммунистическим движением в Шанхае.
События на фронте развивались стремительно. В августе 1926 г. войска НРА завершили освобождение всей провинции Хунань и двигались в направлении долины Янцзы. В течение октября ноября 1926 г. провинции Хубэй (кроме северозападной части) и Цзянси были освобождены от войск милитаристов У Пэйфу и Сунь Чуаньфана. Успехам Северного похода способствовал ряд обстоятельств. Основными из них являлись: лучшая организация, дисциплина, боевой дух ряда корпусов, которые составляли ядро НРА, по сравнению с армиями милитаристов У Пэйфу и Сунь Чуаньфана, в которых массовое дезертирство и переход крупных частей на сторону войск НРА во время похода были нередким явлением. Разработанный В. К. Блюхером план стратегических операций явно контрастировал с разобщенностью, отсутствием координации и внутренней междоусобицей противника.
После отзыва полпреда Л. М. Карахана в октябре 1926 г. М. М. Бородин становится главной политической фигурой Москвы в Китае, которому подчинялись все советские представители в стране, включая Дальбюро ИККИ.
По мере продвижения НРА на Север в нее вливались все новые и новые воинские части местных милитаристов, из которых формировались дополнительные армейские корпуса НРА, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Эти части подлежали срочной реорганизации с целью их централизованного подчинения и единства снабжения, в том числе и финансового. В случае противодействия реорганизации эти части подлежали роспуску. Однако на деле все было не так просто. Ко времени выхода частей НРА к Янцзы ее состав увеличился почти в семь раз. Ставшие под знамена Национально-революционной армии военные руководители не готовы были играть подчиненную роль по отношению к основному ядру НРА, которое возглавлял Чан Кайши. Генералы-милитаристы, примкнувшие к НРА, рассчитывали поживиться в случае победы гоминьдановцев над своими врагами (с армией повторилась та же ситуация, которая была в Гуандуне в 1925 г., правда, в пределах одной провинции). Но территорий, которые предполагалось завоевать, явно не хватало, чтобы раздать их в качестве призового фонда попутчикам-милитаристам.
Следствием численного увеличения армии в ходе экспедиции явились ее децентрализация и ослабление роли главкома. Чан Кайши из главнокомандующего фактически превратился в одного из генералов.
Наиболее крупную роль среди генералов-попутчиков играл хунаньский милитарист генерал Тан Шэнчжи95, примкнувший к НРА в апреле 1926 г. перед самым началом Северного похода и назначенный командиром 8-го армейского корпуса НРА. По свидетельству военного разведчика под прикрытием должности вице-консула в Ханькоу А. В. Бакулина96, Тан Шэнчжи «владеет землей в компании с несколькими буддийскими храмами и в то же время участвует в скупке земель с каким-то орденом миссионеров, состоит акционером многих торгово-промышленных компаний, в том числе и компании по содержанию публичных домов в Чанша. Имеет свой пароход на Янцзы, дома и отели в Чанша».
Вокруг Тан Шэнчжи стала формироваться так называемая баодинская группировка, которая отрицательно относилась к главкому и позволяла себе не исполнять его приказы. «Тан нужен и особенно сейчас, писал В. К. Блюхер. Он нужен как сила противодействия Цзяну (Чан Кайши. Авт.) но для этой роли он должен быть силен в меру Надо его заставить не мешать революционной работе. Нужно поставить его в такую объективную обстановку, где бы он выполнял свою рабочую роль в национально-революционном движении страны. Тан хитрый мужик, ему в рот два пальца класть не следует».
Вокруг Тан Шэнчжи стала формироваться так называемая баодинская группировка, которая отрицательно относилась к главкому и позволяла себе не исполнять его приказы. «Тан нужен и особенно сейчас, писал В. К. Блюхер. Он нужен как сила противодействия Цзяну (Чан Кайши. Авт.) но для этой роли он должен быть силен в меру Надо его заставить не мешать революционной работе. Нужно поставить его в такую объективную обстановку, где бы он выполнял свою рабочую роль в национально-революционном движении страны. Тан хитрый мужик, ему в рот два пальца класть не следует».
Итак, в качестве противовеса Чан Кайши выдвигался «революционер» Тан Шэнчжи, попутчик «до поворота», которого начинали поддерживать советские представители. Разумеется, о новой креатуре русских не мог не догадываться Чан Кайши, так как это было секретом Полишинеля. Во всяком случае, это подталкивало к решительным действиям.
А. В. Бакулин, оставивший свидетельство о китайском милитаристе, был назначен на крышевую должность в генконсульстве, уже находясь в стране с мая 1925 г. в составе южнокитайской группы военных советников в Кантоне. Подобная метаморфоза произошла с ним при формировании уханьского правительства в конце 1926 г.
В сентябре того же года Фэн Юйсян вернулся из СССР в Китай и заявил о присоединении своих сил к НРА. Советский Союз вновь оказал его национальным армиям поддержку, восстановив их боеспособность и обеспечив их выступление с северо-запада на соединение с НРА.
На повестке дня в Гоминьдане осенью 1926 г. значился вопрос о перемещении национального правительства из
Кантона в Ухань, в процессе обсуждения которого начался интенсивный процесс поляризации сил в Гоминьдане. К этому времени в Гоминьдане развернулось движение за возвращение находившегося «на лечении» за границей лидера левого крыла Гоминьдана Ван Цзинвэя и назначения его на пост главы правительства.
Чан Кайши настаивал на переводе резиденции правительства и ЦИК Гоминьдана в Наньчан. Он аргументировал это тем, что временное местонахождение столицы должно зависеть от стратегических планов и военных действий. А так как основные военные действия в то время разворачивались в нижнем течении Янцзы, то и национальному правительству пока следовало находиться в Наньчане.
Левые в Гоминьдане, и особенно коммунисты, настаивали на переводе правительства в Ухань, где заместителем командира дивизии был коммунист Е Тин97 и, как считали, ширилось рабочее движение. 1 января 1927 г. Ухань, являвшийся трехградьем из Ханькоу, Ханьяна и Учана, был провозглашен столицей Китая находившимися здесь отдельными членами национального правительства и ЦИК Гоминьдана. Чан Кайши остался в Наньчане, а вместе с ним и большая часть членов ЦИК Гоминьдана и национального правительства, которые так и не добрались до Уханя. Так стали складываться два политических центра: левых в Ухане и правых в Наньчане.
Для Москвы эта проблема оказалась неожиданной и, как показал дальнейший ход событий, неразрешимой. Развитие дальнейшего противостояния между Уханем и Наньчаном отражало углубляющийся кризис в Гоминьдане и национальном правительстве, возрастание военного фактора как в лице Чан Кайши, так и генералов в освобожденных провинциях, расшатывание единого фронта, постепенное ослабление позиций уханьского правительства.
9 января 1927 г. Политбюро ЦК ВКП(б) направило Бородину телеграмму, в которой как компромиссное решение предлагалось согласиться на пребывание главкома со штабом в Наньчане «ввиду фронта», «но Нацпра[вительство] и Цека» должны были находиться в Ухане.
Уханьское правительство опиралось на части НРА под командованием хунаньского милитариста генерала Тан Шэнчжи.