Я вижу, господин Шутихин, вы уже знаете, кто я таков.
Молодой человек кивнул.
Тогда не будем терять времени, его у нас действительно не много. Прошу вас назваться и рассказать мне, кто тот человек, с коим вы приехали в наш город, цель вашего приезда и планы на нынешний вечер.
Зовут меня Алексей Сергеевич Шутихин, родом из Ревеля, мой отец владеет там небольшим ювелирным делом. Я студент последнего курса Императорского Московского технического училища. Приехал сюда по делу. Изволите ли видеть, мой батюшка последние годы часто болеет. Врачи посоветовали ему сменить климат сырой воздух вредно влияет на легкие. И вот мой дальний родственник Александр Осмоловский познакомил меня со своим сокурсником Петром Ежецким
Мы с Иваном Владимировичем удивленно переглянулись Петр Ежецкий!
он так же учился в техническом училище, но курсом младше. Петр настойчиво порекомендовал для переезда ваш город, ссылаясь на то, что его окружают сосновые леса, а сосновый воздух чрезвычайно полезен для легких и сердца. Он наверное это знает, так как сам прожил здесь всю жизнь и имел дело с лесом его отец крупный местный лесопромышленник.
Третьего дня мы с Петром выехали сюда. По приезду, он предложил остановиться в трактире, что неподалеку отсюда. Он сказал, что в ссоре с отцом и не может предложить мне остановиться в его доме. Он же, Петр, для жительства присоветовал мне село Михайловку, где, по его словам, было прекрасное место и можно недорого купить усадьбу. Я согласился, но заметил, что для торговли отец хотел бы иметь дом в городе. Петр уверил меня, что его приятель недорого продает прекрасный дом на улице э-э-э
Шацкой, подсказал я.
Шутихин растерянно похлопал глазами:
Да-а, протянул он. Но откуда вам это известно?
После, дорогой Алексей Сергеевич, после. Продолжайте.
Чуть помешкав, Шутилин стал рассказывать далее:
Так вот. Петр заверил меня, что сегодня же разыщет своего приятеля и в вечор покажет мне дом под торговлю. А назавтра мы поедем в Михайловку подобрать усадьбу там у него есть на примете несколько, да и волостной старшина ему хорошо знаком.
После завтрака Петр уехал, а я прилег отдохнуть с дороги. Часа через два Петр вернулся и объявил мне быть готовым к девяти часам, поедем смотреть дом. Я было возразил, дескать, не поздно ли. Но Петр сказал, что приятель, что дом продает, назавтра спозаранку спешно уезжает. Я ответил, что буду ждать и Петр уехал.
Вот, собственно и все.
Девять часов! Они назначили дело на девять часов! не сдержался мой помощник.
Окончательно сбитый с толку Шутихин завертел головою и попытался встать.
В чем дело, господа? вопросил он встревоженно.
Вздохнув, я коротко рассказал ему о своих подозрениях.
Выслушав меня, юноша в отчаянии схватился за голову:
О, Боже! Я был на волосок от гибели! Благодарю вас, господа! Вы, воистину, спасли меня! Но Но что же мне делать теперь!?
Вам, Алексей Сергеевич, теперь надлежит всего лишь подождать в своем нумере в трактире, как и велено вам было Петром. И как он приедет, так делайте все, что он велит. Однако, как приедете к дому на Шацкой, попроситесь в уборную она в самом углу двора стоит. Вы же с Иваном Владимировичем почти одного складу и ростом одинаковы? Вот и преотлично! Ничего не бойтесь мы с Иваном Владимировичем озаботимся вашими врагами. Эй, Метальников! Проводи-ка господина Шутихина назад, да по-тихому.
И, когда едва не плачущая несостоявшаяся жертва удалилась, продолжил, оборотясь к помощнику: А мы с вами, господин коллежский регистратор, сделаем вот как!..
К вечеру непогода разыгралась не на шутку дождь все сильнее и сильнее хлестал струями по брусчатке мостовой, по крышам домов, по деревьям и кустам. Тучи плотно затянули небосвод, так что стемнело гораздо ранее обычного. Полицейские, притаившиеся за изгородью в кустах, уже изрядно промокли, когда к двухэтажному дому купчихи Дюжевой подъехала пролетка. Из нее вышли двое в плащах. Аккуратно, стараясь не запачкать штиблеты, они прошли по двору к черному ходу.
И, когда едва не плачущая несостоявшаяся жертва удалилась, продолжил, оборотясь к помощнику: А мы с вами, господин коллежский регистратор, сделаем вот как!..
К вечеру непогода разыгралась не на шутку дождь все сильнее и сильнее хлестал струями по брусчатке мостовой, по крышам домов, по деревьям и кустам. Тучи плотно затянули небосвод, так что стемнело гораздо ранее обычного. Полицейские, притаившиеся за изгородью в кустах, уже изрядно промокли, когда к двухэтажному дому купчихи Дюжевой подъехала пролетка. Из нее вышли двое в плащах. Аккуратно, стараясь не запачкать штиблеты, они прошли по двору к черному ходу.
У двери возникла какая-то задержка, послышалась невнятная перебранка. Потом тоненькая фигур отделилась и скоро прошла наискось по двору в угол, где темнела кособокая уборная. Толстяк нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Наконец, минут через пять, тонкая фигура, кутаясь в плащ, прошмыгнула назад.
Звякнули ключи и дверь, скрипнув петлями, отворилась. Двое юркнули в темноту коридора.
И сей же час от забора отделились неслышные тени и бесшумно скользнули вслед за господами в плащах.
В доме царила непроглядная тьма. Лишь впереди, там, где шли двое, мелькал тусклый свет фонаря.
А отчего мы в подвал-то полезли? раздался в темноте испуганный шепот.
Э-э-э, Алеша, да ты и вовсе в таких делах не понимаешь, простуженно сипя ответствовал его провожатый. Дом надобно с подвала начинать осматривать. Ведь фундамент самое главное в доме! Ежели фундамент плох, то и дом не долго простоит.
Наконец неверный свет прекратил свое метание по стенам двое остановились в большой комнате. Раздался кашель и тот же хриплый голос произнес:
Ну вот, мы и прибыли!
В ту же минуту фонарь погас, а на стене Это было просто не мыслимо! На стене в трепещущем светлом круге вдруг появился лик! Сперва нечеткий, но потом черты его стали проступать все явственней. И чем явственнее было видение, тем больший озноб пробирал спины замерших в оторопи людей. Вот проявились огромные, словно очерченные углем, глаза. Вот раздвинулись бескровные узкие губы и блеснули длинные мраморные клыки. Вот лик чуть повернулся и все увидели тонкие заостренные уши, покрытые длинной редкой шерстью. При этом комнату наполнил сперва едва уловимый свист и вздохи, переходящие в тонкий заунывный вой. Один из силуэтов, стоявших в комнате, охнул и отступил назад. Даже видавшие виды городовые оцепенели, от страшного видения. А оно меж тем все росло и росло. Вой же, достигнув наивысшей точки, вдруг резко перешел в клокочущий, злобный рык. И в то же мгновение чудовище оскалило ужасную пасть и кинулось вперед, воздев ужасно скрюченные руки с длинными загнутыми когтями!
Вперед! вдруг хлестнула громкая команда. Полицейские, вышколенные годами службы, сбросили сковывающую члены оторопь и загрохотали сапогами. Полдюжины фонарей взрезали тьму и ужасный лик сперва поблек, а потом и вовсе исчез. Страшные же звуки оборвались резкими воплями. Через мгновение все было кончено.
Иван Владимирович встряхнулся, сбрасывая капюшон плаща, и смущенно пробормотал:
Вот это да! Хоть и был оповещен, но не предполагал, что это столь кошмарное зрелище!
Дабы не рисковать здоровьем, а то и жизнью, Шутихина, коллежский регистратор заместо него спустился со злодеем в подвал. По прибытии к дому Дюжевой, Шутихин, как и было условлено, пошел в уборную. Там его поджидал мой помощник. Он скоро обменялся с Шутихиным плащами и уже под его видом сошел в подвал.
Прямо явление сатаны! нервно усмехнулся Пульхров, утирая со лба холодный пот.
Да уж. Не мудрено, что люди при виде сего ужаса Богу душу отдавали, либо ума лишались. Но, полно. Пойдемте на творцов этих монструозов посмотрим.
В первой комнате у большого, стоящего на тонких ножках, ящика корчился в крепких руках городовых худощавый господин. В свете фонарей мелькнули черные бакенбарды.
Михаил Николаевич, господин Пургин, полноте. Неужто не понимаете, что все для вас кончено?
Услыхав свое имя, преступник замер, вздохнул и хрипло выдавил:
Сдаюсь. Велите отпустить меня.
Я сделал знак и городовые ослабили хватку. Злодей потер онемевшие от крепких объятий члены и обреченно опустился на маленький раскладной стул.
Ваш подельщик Петр Ежецкий во всем признался. Так что и вам советую последовать его примеру.
Пургин с усмешкой кивнул:
Я сразу же понял, что сдал нас Петруша, жидкая душа. Эх, а какова задумка была!
Я сразу же понял, что сдал нас Петруша, жидкая душа. Эх, а какова задумка была!
Один из городовых, заметив стоявшую на полу керосиновую лампу, зажег ее. Свету прибавилось, и мы смогли рассмотреть странный аппарат. Это был довольно большой ящик, обшитый толстой грубой кожей с блестящими металлическими клепками по швам. Короткой трубой, толщиной дюймов в пять, он был, как нам показалось, прислонен к стене. Но присмотревшись, я заметил, что трубка расположена как раз напротив отверстия. На верхней крышке ящика возвышался округлый плоский с боков горб, толщиной в три дюйма. Под ним торчал небольшой штурвальчик с ручкой.
Это и есть ваш проэктор живых картинок? спросил я.
Пургин устало поднял голову, любовно погладил рукой ящик и не без гордости в голосе протянул:
Да. Гениальное изобретение одного безвестного француза. Хотя, господин Лепрене, покойный, едва узнал бы свое детище. Его усовершенствовал не менее гениальный и не менее безвестный одесский механик Тимчук. Теперь можно сколь угодно долго картинки крутить без вреда для пленки!
Какое замечательное изобретение вы, господин Пургин, поставили на служение злу! Ведь это чудо могло и так вам принести и деньги, и славу.
Могло, согласился преступник. Но для этого мне надо было тысячи три-четыре стартового капитала. Да и богатство мое изобретение мне бы дало не сразу. Вам ли, господин полицейский, не знать, сколь жадны наши бюрократы. Мигом бы с меня последние, пардон, панталоны сняли. Без протекции у нас в России любое дело на корню сохнет. А за границей мне, по некоторым причинам, его демонстрировать было б не с руки.
Конечно, ведь за убийство его изобретателя вам там не поздоровилось бы! язвительно заметил я.
Пургин хмыкнул:
Клевета, господин полицейский. Бездоказательная клевета. Я даже не стану тратить время на обиды. Как бы то ни было, демонстрация работы аппарата сего в России мне не принесла бы той прибыли, что я ожидал.