Жена Ника - Нанита подбила его на ту рискованную охоту, в самом ядре мощной аномалии. Я попыталась отговорить обоих. Но слишком горяча кровь молодых охотников, слишком велик азарт, слишком сильна власть адреналина.
Я не винила страстную Наниту. У нас сложились неплохие отношения. Родителей девушка потеряла ещё совсем юной, незадолго до своего восемндацатилетия. Страшная автокатастрофа оборвала жизнь ее отца сразу, ещё на трассе, а мама умерла спустя сутки, в больнице. Нанита привязалась ко мне, если не как к родной, то как к близкой женщине. Заходила в гости, жарила гречневые оладьи и делилась тем, что наболело. Мы пили черный чай с малиновыми листьями, ели Нанитину выпечку. И я слушала. А Нанита говорила.
Она очень хотела завести ребенка. Но ужасно боялась - сможет ли после всех ранений, переломов и травм. Удастся ли совместить материнство с ее-то «работой», с ее-то рисками. Я убеждала Наниту, что все сложится так, как надо - как распорядится судьба. И ни мне, ни ей, ни Нику не обмануть выдумщицу Фортуну.
Так оно и вышло. Вот только совсем не так, как я ожидала, и как надеялся сын.
Помню, как вернулась домой с бесплотных поисков, и многие месяцы просыпалась спозаранку. Глупо и по-детски ждала, что вот сейчас позвОнит Ник. Вбежит в дверь, залетит на кухню, обнимет, чмокнет в щеку и скажет, что выжил, просто затерялся в недрах аномалии. Я даже не думала, как будет он горевать о Наните, оплакивать ее и страдать по любимой. В моем воображении Ник прибегал счастливым, беспечным и озорным. Возвращал мне утраченное чувство глубокого счастья - простого и человеческого, ничем не заменимого.
С годами надежда таяла, как тает кусочек льда в морозилке, если отключить питание. Сначала очень медленно, недоверчиво, с нежеланием, а затем быстро и практически без следа. Только влага на глазах и бессонные ночи временами напоминали об ужасной потере.
Долгое время комната Ника была моим музеем, моей святыней. Я никого туда не впускала. Не позволяла сидеть на одном из просторных диванов - первое время Ник с Нанитой жили со мной. Не разрешала устраиваться в креслах со странной обивкой из шагреневой кожи, жутко модной в одно время. Никому не позволяла даже касаться статуэток на встроенной в стену полке. Три малахитовые птицы - ястреб, сова и сокол, величиной с ладонь, соседствовали там до сих пор.
Между ними чернел мини-монкс, а на полке ниже, напоминая гору цветастых пуговиц, сгрудились носители информации. Сотни три, размером с ноготь.
Я ни к чему не прикасалась. До поры до времени.
Но потом в мою жизнь стремительно ворвалась Магнолия. Словно ураган перевернула все с ног на голову и словно пробудила для новых приключений и целей. Чуть позже, медленно, но верно вошел в нее - Макс и привел Зандру. И комната Ника обрела вторую жизнь, стала нашим домашним лазаретом.
Птиц потеснил большой аптечный ящик со всем, что нужно для первой помощи. В диванах всегда лежало свежее белье, чтобы застелить, если потребуется.
А монкс транслировал мировые телеканалы - то, что нужно раненым для развлечения.
Я проверила друзей - они по-прежнему мирно спали. Приподняла одеяла и бросила взгляд на бинты - крови нет, сукровицы тоже. Белоснежные повязки сверкали почти стерильной чистотой. Все хорошо. По крайней мере, пока. Пожалуй, даже слишком хорошо.
Тихо прикрыв дверь, я выскользнула на кухню.
Сон не шел. Тревоги дня еще отзывались в груди неровным пульсом, сбивчивым дыханием, в теле - мелкой дрожью. Гудели от перенапряжения мышцы. Даже не вспомню, когда так свела икры, когда перетрудила ягодицы и плечи.
В голове не переставали роиться тревожные вопросы, навязчивые мысли, не умолкали ни на секунду.
Как мы могли скатиться до такой беспечности? Как позволили победить себя, почти уничтожить? Как рискнули отправиться на охоту столь плохо подготовленными?
Куда делся Макс? Чего он так долго? Ведь обещал сообщить, что с жертвой воорга, как только доберется до места происшествия. Сейчас не времена моей молодости, когда в километровых пробках улитками позли допотопные авто, трехэтажно чертыхались водители. По небу в любой конец города домчат за минуты. Автопилот довезет, разбудит, если ненароком прикорнул в пути.
Что же такое этот красавчик? Откуда он свалился на мою голову в ночь нашего знакомства? Он прыгнул сверху, из окна или с крыши. Зачем? Что он там делал?
Я кожей чувствовала, что могу ему верить. Даже не кожей, всем нутром индиго. И точно также ощущала - Мейзамир скрывает нечто важное, страшное, то, что наверняка придется мне не по душе.
Луна пошла на убыль. На ее серпе, словно одежда на крючке повисли тяжелые серые тучи. Завтра прольется дождь. Опять. Осень навязчиво напоминала о себе, вытесняя лето на целый год.
Пестрые огни неспящего города вызывали Луну на турнир. И каждый фонарь, каждая витрина перетягивали внимание на себя, доказывали зрителям, насколько они важнее и ярче. Но светило и не думало с ними соревноваться. Серп небесного фонаря завис над землей, свысока глядя на суету человеческого города.
Я заварила свежий чай, и присела в кресло, к столу.
Такой же, как в гостиной - пластиковый, с ракушками, в приглушенном свете красной люстры, он казался настоящим кусочком моря. Аквариумом, который я давно хотела завести, в память о далекой и беззаботной молодости. Но так и не собралась
Я заварила свежий чай, и присела в кресло, к столу.
Такой же, как в гостиной - пластиковый, с ракушками, в приглушенном свете красной люстры, он казался настоящим кусочком моря. Аквариумом, который я давно хотела завести, в память о далекой и беззаботной молодости. Но так и не собралась
Что же будет?
Еслена
Я провела на кухне, за чашкой чая почти весь остаток ночи.
И чем дальше двигалась стрелка антикварных ходиков на стене, тем чаще билось сердце и тем реже удавалось вдохнуть.
Макс как сквозь землю провалился.
Каждые полчаса я непременно проверяла Магнолию и Зандра. Раненые спали на удивление спокойно, ни кровь, ни сукровица так и не окропили белоснежные бинты повязок. Что бы ни сделал с ними Мейзамир, это гораздо сильнее, эффективней волшебного дара исцеления подруги, самых новых человеческих лекарств.
Когда рассвет нитками лучей проскользнул в гостевую комнату, начал посвистывать в щелях неуемный осенний ветер, я не выдержала. Глупо и без жизненной необходимости тратя последнюю энергию, включила аурное зрение и обомлела.
Таких как я называли индиго, потому что ауру нашу опоясывал ободок этого удивительного, редкого цвета. Сейчас я не узнала бы индиго в Магнолии и Зандре, как бы ни приглядывалась, как бы ни изучала их энергетику.
Поверх ауры охотников солнечными протуберанцами взвивались в воздух золотистые лучи. Вздрагивали, словно флаги на ветру, вытягивались, словно поддернутые чьей-то рукой. Такого я ещё не видела, не встречала. Возле ран и вокруг них золотые лепестки лучей сходились вместе пышными бутонами, в треть человеческого роста вышиной.
Заглядевшись на невиданное зрелище, я поздно ощутила, как закружилась голова, пол ушел из-под ног, а колени предательски подогнулись.
Я начала оседать. Аурное зрение выключилось, пустота в голове звенела и болью отдавалась в висках, перед глазами заплясали белесые шарики. Я сильно перетратила энергию и медленно уплывала в небытие. Хорошо, если все закончится только коротким обмороком Черт! Вот дура! Надо же было поддаться любопытству, сомнениям и забыть о самом главном - заботе о раненых товарищах. Кто поможет им, если я распластаюсь на полу без сознания? Кто подаст воды, лекарство? Воспоминания подвели меня, притупили чувство самосохранения, погрузили в странную, незаметную для самой себя прострацию И вот на же тебе! Отдача, которой уже не избежать, ничем не предотвратить Где же Макс, когда он так нужен? Где его черти носят?
Несколько сдавленных мужских возгласов раздались уже в кромешной тьме. Меня бережно подхватили чьи-то сильные руки, унесли куда-то, и сознание заволокла мгла.
Но не успела я отключиться, как яркий свет смыл черноту так, как тугая струя воды смывает грязь с замызганных окон. Первое, что увидела - бледное лицо красавчика, с зелеными кругами под глазами, и губы, что шептали то ли мольбы, то ли проклятья на незнакомом мне языке.
- Да, ты опять не закрыла дверь на замок, - невесело усмехнулся он. - Рад, что мы соседи. С такой техникой безопасности тебе следует бояться не только чудовищ.
Я лежала на собственной кровати, в собственной спальне. А Мейзамир расположился на корточках, на полу.
Губы его странно дрогнули, а лицо начало медленно наливаться краской.
Заалели щеки, лихорадочно засияли ультрамариновые глаза. Синяки под ними исчезли бесследно, и кожа опять стала до противного идеальной.
- А-а Зачем ты пришел? - я ожидала, что подняться будет адски сложно. Голова продолжит кружиться, а руки - трястись от слабости. Но вместо этого ловко подскочила на кровати, и села, как ни в чем ни бывало. Казалось, я отлично выспалась, хорошо подкрепилась, подзарядилась энергией, и несколько недель отдохнула в пансионате. Вдали от потрясений, в спокойствии и комфорте.
Голова была на диво светлой, ясной, тело на редкость сильным, послушным.
- Я накачал тебя своей энергией, - нехотя, почти шепотом признался красавчик, заметив удивление на моем лице. - Также, как и твоих друзей, - в голосе его промелькнула то ли горечь, то ли досада. Но исчезла быстрее, чем я успела уловить оттенок интонации.
- Зачем? Я и сама бы восстановилась, - пробубнила себе под нос, пряча глаза от настырного, немигающего взгляда Мейзамира. Странное смущение охватило меня, бросилось жаром к щекам, опалило уши и грудь. Сама не понимая, что со мной, я лишь слушала неровный бой сердца, а он все ускорялся и ускорялся.
Мейзамир молчал, застыв неподвижно, как статуя. Его чувственные губы приоткрылись, заалели ярче пунцовых щек. Горячая ладонь красавчика осторожно скользнула по моей коленке. И снова по моему телу побежало тепло, устремилось вниз живота, собралось там спазмом.
Словно посчитав жест слишком интимным, слишком поспешным, нескромным, Мейзамир отдернул руку, и чуть склонив голову вправо, исследовал мое лицо.
Ненадолго в комнате повисла тишина, исполненная невысказанных чувств, эмоций. Они рвались на свободу, и, не находя выхода, нагнетали электричество между нами с красавчиком.