- Получается, - прохрипел он и замолчал. Выходит, барон рассказывал сказку, когда рядом с ним была..., а точнее был И ведь девушка вела себя совершенно естественно, лишь поначалу волновалась. Его внутренний волк неявственно чувствовал, что-то стороннее, но Но ничего определенного.
- Не может быть!
Белый варвар развернулся, чтобы толкнуть дверь и потребовать ответа, как неожиданно получил удар под дых. В глазах потемнело, когда Лерф вопреки всем сопротивлениям оттащил его в сторону. Скрутил главу стаи, как щенка и с утробным рыком втолкнул в глухой коридор справа.
- Что значит «не трогать»? - рявкнул Стафрд на неприкрытую угрозу своего помощника. Бесов волк, после настойки Аришки стал в разы сильнее и жестче. - Некромант сейчас там или не там!
Рычание Лерфа отразилось от стен эхом:
«Его уже с ней нет. Ушел»
- Она жива? - спросил хрипло, дивясь, как сдавило горло и в груди шевельнулось отчаяние.
От оборотня последовал кивок, подтверждающий, жива.
- Прекрасно. Тогда мы просто с ней поговорим. - Барон расправил напряженные плечи и сделал шаг к двери: - Дай, пройти.
Лерф не сдвинулся с места, он плавно опустился на одно колено, все так же перекрывая вход спиной, и почтительно склонил голову. Утробное рычание идущее из горла молчаливого премного позабавило барона.
«Позвольте забрать Аришу, обещаю хранить и беречь девушку. Только не убивайте ее»
- Что?
Убивать ее Стафорд был не намерен. Во всяком случае, пока не добьется правды и признания. А там, если подумать, то после искреннего раскаяния в обмане, можно для нее и другое наказание избрать. Лишь бы более с некромантом не играла.
Лерф же понял его превратно:
«Вы знаете методы борьбы с одержимыми, они известны и мне. И вопреки правилам, прошу позвольте, пока не поздно, я заберу ее в горы. Построю для нее дом недалеко от поселения Увыра».
- Уже договорился? - улыбнулся варвар.
Могучий оборотень вскинул голову и недоверчиво уставился на главу белой стаи, выркнул:
«Это дело пары минут»
- Представляю, как ты поставишь в известность Хотского!
Усмешка барона, насторожила молчаливого больше, чем что-либо другое, он подался вперед и заверил рыком через крепко сжатые зубы:
«Клянусь, вы о ней не услышите!»
- А если я не соглашусь, что тогда? - забавляясь ситуацией, протянул Белый варвар.
«Вы отсюда не выйдите», - так же спокойно заверил его Лерф.
Стафорд тихо хохотнул, потер лицо и улыбнулся, глядя на порождение нежных рук Аришки. Надо же, а ведь раньше этот ошрамованный волк так же был предан барону Горы мог свернуть, лишь бы спасти его седую шкуру. А теперь готов свернуть ему, варвару, шею, лишь бы он не коснулся кареглазой малышки и ей не навредил. Прискорбно.
- Уж лучше бы и далее калекой был и сейчас не лез не в свое дело! - фыркнул глава белой стаи. - Встань.
Тот не сдвинулся с места и морду в полуобороте оскалил:
Тот не сдвинулся с места и морду в полуобороте оскалил:
«Она спасла мне жизнь, я тоже самое сделаю для нее».
- Лерф, угомони свои инстинкты. Я обязан ей жизнью более двух раз и убивать, не намерен. - Произнес он жестко. - А теперь встань и объясни, что значат твои слова: «пока не поздно».
***
Благодать вокруг, но наслаждаться ею у меня сил нет. Иссякли. К дальним провинциям Адара наша процессия прибыли в обед, а потому в сказочном подлеске устроили привал, точно рассчитав, что ночью уже будем во дворце. Красота. Осеннее золото блещет на фоне свинцового неба и красные цветущие богуллии раскрывшимися маковками реют на ветру. Ветер холодный завывает в вершинах осин, птицы переговариваются тревожно, ожидают ночью грозу, а следом за ней коварный мороз. Знаменательная особенность здешней природы, напугать сухой грозой и морозом ударить поутру. И дня не пройдет деревья сбросят листву окончательно, оголив темные ветки и единственным украшением столицы останутся черепичные красные крыши и очаровательные резные башенки.
В первый раз, когда я приезжала сюда, мне было лет десять, а может быть и меньше, и башенки с вылепленными на них людьми запомнились ярко. Каждый раз, когда отец брал меня с собой в столицу, я с нетерпением ждала, когда же на горизонте появятся первые шпили. Радостным было это ожидание, восхитительным. Но вот сейчас, закутавшись в шкуру, я грелась у костра и с тоской смотрела на далекие стены Адара.
Не хочу туда ехать, не хочу
- Тоскуешь по дому? - рядом присел Увыр, он подал мне чашу с яблочным соком и хитро прищурился: - Или боишься чего-то?
- Опасаюсь неизвестности, - поблагодарила за напиток. Пить, впрочем, как и есть мне совсем не хотелось, зато руки погрею. И я обняла ладонями чашку, стараясь унять внутреннюю дрожь и тревогу.
- И не дрожи. Твоя участь решена.
- С чего ты взял?
- Это видно в каждом взгляде барона, брошенном на тебя.
- В каждом - повторила тихо и потупилась.
- Знаешь ли, Таис поначалу на меня смотрела так же, как варвар на тебя, вот только сейчас присмирела, успокоилась
Да с Вильмой ему повезло. Нашли друг друга два воителя, и даже не скажешь, что поначалу бесека передергивало от одного лишь упоминания о совместных прогулках по осенним просторам. Вот только ошибается Хотский относительно Стафорда. Взгляды барон кидает хмурые, с еле сдерживаемым раздражением или же упреком. Словно бы знает, почему я к нему подходить не хочу и, глядя на шпили столицы, тоскую.
- А еще Лерф на тебя волком смотрит, и не от того, что сам он оборотень.
От упоминания молчаливого, вздрогнула и оглянулась, увидеть его не увидела, но насторожилась:
- А его интереса я и не заметила.
- Не мудрено, он все время позади тебя держится, - Увыр с улыбкой похлопал меня по плечу. - Барон тебя в обиду не даст, но я все же, спрошу: Ариш, ты им случаем волчьей ягоды никуда не подсыпала или как?
Все! Если он смотрит на меня исподтишка, так что бесеки замечают, надо рассказать. Надо подойти и рассказать все до последнего слова. Поведать о договоре с мертвецом и своем условии, а еще от нас обоих попросить помощи. Или для начала попросить прощения?
Веселый голос наемника вырвал меня из размышлений:
- Не хочешь сознаваться? Так и скажи, подсыпала, но не сознаюсь
- Увыр, прости, я не в настроении шутить. Скажи прямо, что не так?
- Они от тебя не отходят далее чем на десять шагов. Как в танце. Если одному нужно уехать, к тебе приближается второй, и наоборот. - Горный наемник потер колючий подбородок, хмыкнул глумливо. - Танцоры
- Сторожат, - поняла я.
- И еще оба напрягаются, если кто-то подходит. Вот и я чуть ногу не сломал от такого-то внимания. А сейчас спиной чувствую, как во мне дыру прожигают. Глазищи не прищуривай, правду говорю.
Улыбнулась:
- Держись, ты же наемник.
- И держусь, но пожаловаться сестренке можно, - подмигнул.
- Можно, - решительно вернула ему чашу и поднялась.
Если взглядами прожигают, несомненно, о чем-то догадываются. Чувствуют, они же оборотни. Боже, как страшно! Ведь с одержимыми у них разговор короткий, но честный. Смерть без мучений, и все на том. Так что ждать приезда в столицу смысла больше нет, или я от волнения умру, или они убьют учуяв отголоски Наз Завайя.
Он стоял в отдалении на скалистом обрыве, подставив лицо холодным ветрам, волевой и одинокий. Как шла к нему, плавно огибая камни и кусты, не помню, волновалась, а взяла Стафа за руку и успокоилась. Он не оборачиваясь, меня узнал, сжал ладошку, спросил глухо:
- Что случилось?
Возможно ли, чтобы с его голосом в мир окружающий меня ворвался запах осени, а в небе меж тяжелых облаков горящим росчерком мелькнул солнечный луч. Громче зашумела все еще золотая листва леса, что разросся под скалой, и дышать стало намного легче на ставшем сильнее ветру.
- Я должна с тобой поговорить.
- Слушаю.
Всего одно слово и дрожь, утихшая во мне, опять взбунтовалась, пропуская в сердце холод. Я выдернула руку из его пальцев и зажмурилась, прошептав:
- Только дай вначале слово, что не будешь рычать, распускать руки и
- Глаза открой и посмотри на меня, - потребовал оборотень. Неохотно повиновалась. Он стал к обрыву спиной, защищая от ветра, и заложив руки за спину, буравил черным тяжелым взглядом: - А теперь повтори все то, что ты сказала.
Повторила, неловко уточнив в конце: - И не будешь перебивать, пока я не завершу...
- Сказку? - дернул уголком губ, прищурился.
- Пока я не перестану говорить, - пролепетала совсем тихо, но он услышал.
- Допустим, я дам тебе слово и соглашусь, - барон поджал губы и помедлил, прежде чем огорошить вопросом: - Но кого из вас услышу?
От неожиданности отпустила шкуру, в которую куталась до сих пор, но соскальзывая вниз, она не достигла земли. Горячие руки оборотня схватили накидку, а вместе с ней и мои плечи. Он наклонился вперед, чтобы почти прорычать в мое лицо:
- Но больше всего мне интересно знать, кто из вас вчера был в той проклятой кровати?
От страха опять съежилась:
- Я была! И чуточку он.
В ответ отрешенное молчание, тяжелое и грозное.
Молчания я боюсь с детства. Отец молчал лишь, когда злился. В это время он метал ножи в стену до тех пор, пока лезвия не выстроятся в идеально ровную вертикальную линию, а жизнерадостность не вернется к нему. Поэтому звук ножа летящего в цель, мне нравится, а вот молчание ненавижу до дрожи. Наверное, еще и потому, что погрузилась в него с головой после похорон, в прошлую осень.
- Стаф, не молчи, прошу.
- Я слов не нахожу, Ар-р-риша.
В голову ничего другого не пришло, как предложить срывающимся голосом:
- По-о-ойдем, по-о-о-ищем?
- Нет.
И как за плечи держал, так и поднял, понес в сторону от обрыва к ближайшему раскидистому дереву. К стволу припер, словно безвольную куклу и потребовал рыком:
- Рассказывай! Что значит: «И немного он»? Ты впустила некроманта в себя? Я не с тобой разговаривал? - и с каждым вопросом его голос становится все более резким, хлестким. Неожиданно вспомнились его пощечины. Да уж, лучше бы молчал.
- Стаф, не кричи Со мной, он был всего лишь незримым наблюдателем. Я разрешила, потому что он требовал доказательств твоей, твоей сдержанности.
- Как у тебя ума хватило соглашаться?!
- Не рычи!
А вслед за моим требованием раздался звук удара и сухой треск грозы. И то ли гром в небе разразился, то ли молния ударила в скалу рядом с нами, но она осыпается, и Стафорд скривившись, отряхивает каменную крошку с рукава.
- Не рычу, - сквозь сжатые зубы сообщил он и, дернув рубашку на шее, порвал ворот. Вдохнул свободнее: - И очень внимательно слушаю.
Он-то может и слушает, но я уже боюсь говорить. И пусть рядом с ним тревога прошла, но ощущение неизбежного остается. Боже, если останусь жива, после того, как обо всем поведаю Стафорду, дай ему сил не убивать меня, умоляю.