Потом вернулись мама и папа. Папа сказал:
Знал бы, никогда не стал бы есть пуд соли с этим человеком! Предатель дружбы!
Всё-таки, по-моему, ты неправ, сказала мама. И пока не признаешь это, будешь злиться.
Никогда! О-о! Никогда! воскликнул папа и проверил мои тетрадки.
Перед сном я спросил, кто из его друзей оказался предателем дружбы.
Перед сном я спросил, кто из его друзей оказался предателем дружбы.
Дядя Сергей Сергеев, сказал папа.
Значит, выходит, пуд соли зря пропал?
Ещё есть какие-нибудь вопросы? сухо поинтересовался папа.
У нас была договорённость: для того чтобы не теребить папу каждые десять минут разными вопросами, я должен был их копить целый день и вечером задавать все сразу.
Что такое пигмей? спросил я.
На этот вопрос я отвечу завтра, сказал папа. Всё остальное ясно?
А почему дядя Сергей Сергеев предатель? Что он сделал?
Станешь взрослым поймёшь! сказал папа. И зря ты обижаешься на прозвище Двапортфеля. Прекрасное и очень редкое прозвище. Такие бывают только у индейцев. Помнишь, я читал про одного индейца? Его звали «Он Красит Волосы В Рыжий Цвет». Так что не обижайся.
А у тебя в первом классе какое было прозвище?
Булка. Меня звали Булкой, потому что я любил есть на уроках. Потом отвык. Ну, спи, сказал папа
21
Утром перед школой я так и сделал, как задумал: привязал Кыша. Поставил рядом миску молока, блюдце с водой и отрезал кусок колбасы.
Не вздумай перегрызть верёвку, сказал я ему. Мне тоже приходится как привязанному сидеть за партой по сорок пять минут. А переменки маленькие. На уроке, если повернёшься не так, сразу тебе замечание делают. И до звонка из класса никуда не выйдешь. Понял?
«Рр-ы! Ничего я не понял. Иди уж, а то опять опоздаешь!» сказал Кыш, и я пошёл в школу, но на этот раз не опоздал.
Мотор экскаватора завели без меня. Он пыхтел, пуская в небо синие колечки, а машинист прилаживал к стреле вместо ковша огромную железяку, похожую на бомбу
В классе на меня сразу набросилась Снежка:
Ты почему вчера от всех убежал и меня бросил?
Кыш был голодный и очень бедокурил, сказал я ей.
Больше так не делай. Надо прощаться.
Когда начался урок, Снежка сказала мне:
Давай поспорим, что я сейчас на уроке саблю проглочу и съем!
А на что поспорим? спросил я, даже не успев подумать, откуда у Снежки взялась сабля.
То, что их глотают некоторые люди, я знал из рассказов папы про цирк.
На любое желание давай спорить, сказала Снежка. «Американка» называется такой спор.
Вета Павловна как раз в этот момент смотрела в другую сторону. Мы ударили по рукам, а Оля Данова, по прозвищу Ога, разняла наши руки.
Снежка вытащила из портфеля какой-то предмет, завёрнутый в жирную бумагу, и положила его на коленки.
Может, не надо глотать на уроке? Подождём переменки, шепнул я.
Я позавтракать не успела, сказала Снежка и достала кусочек булки. С хлебом сабля вкусней. Ну, смотри!
Я раскрыл рот от волнения, а Снежка вынула из бумаги что-то ржаво-сине-серебристое, только без ручки. Она откусила кусок, пожевала и проглотила. Потом откусила ещё кусок и с набитым ртом сказала:
Это сабля, но только жареная рыба. Не догадался? Ты проиграл!
Я захохотал на весь класс, и к нашей парте тут же подошла Вета Павловна:
Сероглазов! Ты почему смеёшься? Встань!
Мне смешно стало, сказал я правду, потому что обещал папе никогда не врать учителям.
Почему смешно? Молчишь? Садись. Снежана Соколова, встань. Что у вас здесь происходит?
Снежка быстро успела всё проглотить и сказала:
Можно, я вам на ухо объясню?
Нет, нельзя. Нехорошо при всех шептаться и некрасиво.
Тогда Снежка бесстрашно рассказала, как поспорила со мной, что съест на уроке саблю с хлебом, потому что не успела дома позавтракать, и показала всему классу недоеденный кусок этой заморской рыбы.
А ещё в магазине есть рыба жареный капитан, добавила Снежка, и все ребята и Вета Павловна долго смеялись.
Но вдруг Вета Павловна нахмурилась, села за стол, задумалась и спросила:
Кто мне ответит: что такое дисциплина?
Это когда нужно обязательно делать то, что заставляют, подняв руку, оттараторила Снежка.
Так вот что: заставляют это не то слово, сказала Вета Павловна. Мне очень не хочется заставлять вас учиться, заставлять внимательно меня слушать, а не есть жареную саблю. Заставлять чисто писать, хорошо считать и читать. Вы должны сами понимаете! сами хорошо учиться и хорошо себя вести. А для чего вам нужно хорошо учиться? Кто нам скажет? Пожалуйста, Миша Львов!
Хорошо учиться нужно, чтобы всё знать, сказал Тигра.
А почему тебе хочется всё знать?
Интересно, сказал Тигра.
А для чего нужна хорошая дисциплина? (Многие ребята подняли руки.) Нам ответит Оля Данова.
Плохая дисциплина мешает учиться, тихо сказала Ога, которая разнимала наши руки при споре.
Снежана Соколова! Теперь тебе ясно, что такое дисциплина?
Я догадалась, сказала Снежка. Это когда сама себя заставляешь обязательно сделать что-нибудь хорошее.
Молодец! Кстати, ты могла спросить разрешения, и я позволила бы тебе тихонько съесть жареную саблю. И мы не потеряли бы из-за неё столько времени. Сероглазов, а тебе ясно, почему нельзя ни с того ни с сего смеяться на уроке?
Чтобы не мешать другим учиться, если хотя бы и смешно, ответил я.
Молодец! Садись.
Вета Павловна продолжала урок.
«Вот если бы она сообщила папе и маме, что я молодец, совсем было бы хорошо», подумал я.
22
На переменке Тигра подошёл ко мне и спросил:
Двапортфеля! Ну, как твой щенок?
Он, наверно, забылся, когда сказал Двапортфеля, и испуганно посмотрел на рассердившуюся Снежку. Но я без обиды ответил Тигре:
Щенок хороший. Весёлый. Только дисциплины у него мало. Делает не всё, что заставляешь.
Э-эх! почему-то сказал Тигра и убежал в коридор.
Снежке я объяснил, что у меня прозвище редкое. Оно как у индейцев, и я буду на него откликаться.
Как хочешь, Алексей. Ты не забыл про спор?
Я согласился, что проиграл, хотя сабля была жареная, и спросил, какое Снежкино желание нужно выполнить.
На последнем уроке скажу. Надо ещё придумать, сказала Снежка.
На большой переменке я опять, как вчера, быстро сбегал домой.
Кыш не бросился мне навстречу и не завилял хвостом. До молока, воды и кусочка колбасы он не дотронулся. Он лежал, уткнувшись мордой в передние лапы, как на Птичьем рынке, когда его продавали. Я присел на корточки и, откинув рукой чёлку, заглянул Кышу в глаза. Они были тёмно-коричневые и влажные, как вишни после дождика. Кыш здорово на меня обиделся. Я погладил его и сказал:
Кыш! Сначала я тебя заставляю и приучаю к дисциплине, а потом ты к ней привыкнешь и сам себя будешь заставлять. И у нас, у людей, тоже так. Вот первого сентября на уроке я взял и вышел из класса. Без спроса. А меня поймали, посадили на место и велели сидеть до звонка. В общем, привязали, как я тебя. И теперь я всё понял и до переменки из класса не ухожу. Ты мне ещё спасибо скажешь. И не обижайся. Я же не обижаюсь на Вету Павловну. Она хорошая и добрая. И я тоже хороший и добрый. Но ведь если я тебя отвяжу, ты что-нибудь обязательно изжуёшь или разобьёшь?
«Рр-а!» согласился Кыш.
То-то. Будь здоров. Скоро приду, сказал я, вытер лужу около батареи и побежал в школу.
В подъезде я успел заглянуть в почтовый ящик. Журнал-ловушка не был похищен
23
На последнем уроке я вдруг задумался: почему кошки, которые глупее собак, понимают, что нужно «ходить» в ящичек с песком, а щенки этого не понимают и их выводят на улицу? А если хозяин, например, ушёл на целый день в школу, а дома никого нет? Плохо дело. Нужно изобретение придумать!..
Вета Павловна что-то объясняла, а я чертил в тетрадке по чистописанию ящички для щенков. И вдруг я додумался до изобретения. Но, забывшись, от радости и ещё от того, что долго думал о Кыше, я пролаял:
А-ав!
Я тоже, как Снежка, на секунду забыл про дисциплину, и вот что получилось.
Тут в классе поднялся такой хохот, что в класс заглянул проходивший по коридору завуч.
Я от горя и страха готов был провалиться сквозь землю.
Но Вета Павловна не стала ругать меня перед завучем. Она что-то тихо ему объяснила. Завуч посмотрел на меня, почему-то вздохнул и ушёл из класса.
Сероглазов! Твой папа работает только днём? спросила Вета Павловна.
Да, ответил я и ещё больше захотел провалиться сквозь землю.
Попадёт тебе, шепнула Снежка. Но я приду и заступлюсь за тебя. Я знаю, почему ты залаял. Ты про щенка думал. А я в детском саду тоже мяукала, когда скучала по кошке Цапке. Тебе кто страшней завуч или директор?
Завуч, ответил я и знаком попросил Снежку замолчать.
Мне было не до разговоров. Кыша-то я привязал для дисциплины, а сам не слушаю объяснений, изобретаю уборную для щенков и, главное, лаю прямо на уроке. Ничего себе воспитатель щенка! Вот придёт вечером Вета Павловна, расскажет про всё папе и маме, и тогда прощай Кыш!.. Но нет! Я этого не допущу!
Меня зло взяло, и я заставил себя внимательно слушать урок.
Вета Павловна три раза вызывала меня повторять, и я повторял без ошибки. На третий раз она сказала, что я могу быть дисциплинированным и сообразительным. Нужно только как следует захотеть, и я всегда буду молодцом.
Вот это я больше всего люблю, когда cначала ругают, а потом хвалят, не удержавшись, опять шепнула Снежка и получила замечание.
Снежана Соколова! сказала Вета Павловна. Я пересажу тебя за другую парту. А ведь ты обещала хорошо влиять на Cepoглазова!
Это я случайно последние разы забываю про дисциплину. Скоро я ни одного замечания не получу, пообещала Снежка.
Посмотрим, сказала Вета Павловна, построила нас в пары и предупредила, чтобы никто не убегал без спроса, как вчера Алёша Сероглазов.
Но я и сам бы не убежал. Я старался не забывать про дисциплину.
В коридоре около стенгазеты опять толпились старшеклассницы, а Рудик Барышкин им что-то рассказывал. И никто не знал, что он вчера натравливал большую злую собаку на малыша Кыша
На улице Снежка наконец сказала мне своё желание. Она хотела, чтобы я завтра принёс в школу щенка.
Прямо на урок? ужаснулся я.
Но Снежка согласилась, что можно принести Кыша на переменке, а потом отнести обратно.
Лучше ты приходи ко мне и смотри на него сколько хочешь, сказал я. И у меня, и у Кыша испытательный срок. Если он попадётся в школе, знаешь что будет?
Скажи уж: струсил, усмехнулась Снежка. Я тебе сказала своё желание, а ты струсил.