Кадет Колдун, сказал я, соглашайся. Это приказ! У тебя сегодня есть еще одно большое дело, и ты нужен нам свежим.
Бывшая штандартеноберюнкер СС Гретхен де Мезьер, дочь великого госпитальера Нового Тевтонского ордена.
Вчера днем, когда мы пришли на эту стоянку в предгорьях, мне сказали, что я уже полностью здорова, и что Янхен больше не будет за мной ухаживать, а, напротив, теперь уже я должна помогать в разных делах по хозяйству, наравне с человекообразными самками. Меня, происходящую из рода, сохранившего чистоту крови, приравняли к домашним служанкам, почти что говорящей мебели. И у нас семья любого более-менее высокопоставленного офицера СС имела в своей собственности по нескольку таких двуногих животных, которых использовали по хозяйству, а в случае отсутствия, болезни или смерти жены в качестве ее заменителя в постели.
Вместо прекрасной новенькой формы СС, которую захватившие меня русские отобрали и уничтожили, чтобы лишить связей с прошлым, мне выдали кусок грубой домотканой льняной ткани сероватого цвета, две застежки-фибулы и веревочный пояс, сказав, что это теперь моя одежда. В жизни не представляла, что придется носить такую гадость, подобно какой-то дикарке, но делать-то нечего, не ходить же мне совсем голой на радость многочисленным русским мужикам, каждую ночь сношающимися со своими курочками. А те и рады, что на них обратили внимание настоящие белые мужчины, стопроцентные арийцы. Фу!
Но я пока воздержусь предлагать им свое тело, и раз уж они не взяли его по праву победителей, то я должна хорошенько присмотреться, выбрать и лишь потом решать, кто и при каких обстоятельства заберет мою девственность. Да, это случится не тогда, когда я буду обнаженная привязана на алтаре херра Тойфеля, как положено для любой добропорядочной тевтонской девушки, чтобы верховное божество приняло мою кровь и стало свидетелем заключенного брака. Я должна буду сделать это с одним из русских на телеге или прямо под кустом, да и херр Тойфель уже не живет в моей голове, но от этого мое решение не будет менее серьезным, как если бы все это происходило по правилам.
Я, как и мой отец, считаем, что великий Адольф сделал величайшую ошибку в своей жизни, когда назвал русских унтерменшами. Боле того, так думать просто абсурдно, ведь именно от их неодолимой мощи наши предки бежали сломя голову в этот мир, после чего завещали нам никогда больше не связываться с этим народом. Достаточно почитать дневники основателя нашего рода, вслед за херром Тойфелем пришедшего на эти благословенные земли и все сразу становится ясно. Наших предков гнали как диких зверей, и только чудо, явленное божеством, позволило им выжить в те роковые дни и даже преуспеть.
Я, как и мой отец, считаем, что великий Адольф сделал величайшую ошибку в своей жизни, когда назвал русских унтерменшами. Боле того, так думать просто абсурдно, ведь именно от их неодолимой мощи наши предки бежали сломя голову в этот мир, после чего завещали нам никогда больше не связываться с этим народом. Достаточно почитать дневники основателя нашего рода, вслед за херром Тойфелем пришедшего на эти благословенные земли и все сразу становится ясно. Наших предков гнали как диких зверей, и только чудо, явленное божеством, позволило им выжить в те роковые дни и даже преуспеть.
В том, что русские действительно великие арийцы, а гауптман Серегин как бы не воплощение самого бога Тора, я убедилась сегодня утром, когда, простите, отошла в сторонку в поисках куста, под которым я, подхватив подол этой варварской одежды, смогла бы поделать все свои утренние дела. Так уж получилось, что поединок гауптмана Серегина с богом войны этих кровожадных дикарей я наблюдала, сидя в позе курицы, комкая в руках сорванный по пути первый подходящий лопушок.
Голыми руками гауптман Серегин поверг наземь вооруженного до зубов бога, а потом исполнил над ним свой приговор, милосердно свернув чудовищу шею. И, как подобает настоящему герою, с трупа своего врага он взял только его меч, позволив своим подчиненным забрать себе все остальное. Такой подвиг был невозможен даже для великих героев СС прошлого, одним взмахом своего меча повергавшим наземь сотни врагов.
Прав был мой обожаемый отец, который, как и все мужчины рода де Мезьер до него, говорил, что из всех народов русские больше всего близки нам по духу и жизненной силе. Если до того момента я все еще пребывала в сомнениях, как же мне поступить, то теперь мне стало ясно, что судьба неслучайно дала мне выжить (единственной из нескольких сотен воинов СС) лишь для того, чтобы я смогла увидеть чудо и уверовать в него. Воистину верую и пронесу эту веру до конца своей жизни, тем более, что после того, как моя несчастная голова освободилась от присутствия херра Тойфеля, в нее уже проникло немало интересных и бунтарских мыслей, родившихся в результате общения с фройляйн Анной, фройляйн Никой и пастором Александром, самым умным и сведущим человеком в этой компании.
Кроме того, я вспоминала разговоры с отцом, говорившим, что его роль как великого госпитальера Ордена все больше и больше сводится к обычной профанации, ибо херру Тойфелю скорее угодна смерть наших кнехтов и даже офицеров, чем их благополучное выздоровление. Нет! Херр Тойфель есть величайшее зло решила я, после того как почувствовала себя полностью свободной от его влияния; и если народ тевтонов погибнет, то только из-за поклонения этому Князю Тьмы и Обмана, для которого нет большего удовольствия, чем гибель его последователей.
А потом я собственными глазами увидела посвящение фройляйн Ники, ставшей из простого кнехта могущественнейшим магом огня, и стала свидетелем того, сколько мощи смог привлечь для этого юный русский маг, которому удалось подчинить себе даже капризных и лживых местных богинь красоты и разврата. И теперь эти сучки, для которых нет большего удовольствия, чем обмануть честного тевтона или тевтонку, делали все, что им приказывали русские настолько, наверное, их напугала гибель их лучшего бойца. Как я понимаю, гауптман Серегин содержит их у себя как почетных пленниц или заложниц, дабы гарантировать приличное поведение остальной их семейки.
На всю жизнь мне запомнится тот гудящий от перенапряжения магический смерч, чья вершина уходила далеко в небеса, который юная богиня подросткового разврата раскрутила с помощью своих подопечных, чтобы направить весь этот поток юному магу Дмитрию для того, чтобы тот вложил его в фройляйн Нику. Если бы в меня вкачали столько силы, я бы, наверное, лопнула как переполненный бычий пузырь, а она все принимала и принимала в себя этот поток, и казалось, тому не было ни конца ни края.
И вот что самое интересное они ведь обошлись без единого человеческого жертвоприношения, а то я сначала было подумала, что меня оставили в живых как раз на такой случай, чтобы потом зарезать обнаженной на алтаре во славу своего могущественного бога, которого даже херр Тойфель откровенно боится, не желая с ним сталкиваться на узкой дорожке. Потом мои мысли обратились к двум пленным дикаркам, которые томились в обозе может, это им уготована великая честь умилостивлять великого бога Однако вряд ли скорее всего, танцоров и музыкантов загонят до смерти, как это иногда бывает на их вакхических мистериях О том, что никаких жертвоприношений не будет, я догадалась только в самой середине ритуала, когда магическая энергия подобно реке текла к юному русскому магу могучим потоком, и было понятно, что он просто не нуждается ни в каком ее увеличении. Наши маги и жрецы херра Тойфеля, чтобы сотворить хоть что-то подобное, должны были бы принести в жертву от пятидесяти до ста молодых, сильных и здоровых рабов, которых иначе бы мы с превеликой пользой могли бы применить в хозяйстве на благо нашего Ордена и всего народа тевтонов.
И вот тогда я решила просить о том, чтобы мне вернули моего коня и мое оружие, но не для того, чтобы я могла вернуться к прежней жизни, а для того, чтобы помочь русским (ведь они тоже арийцы) изменить пути моего народа и спасти его от ужасной, грозящей ему опасности стать удобрением для роста ужасного демона. Не считайте меня предательницей, я всего лишь действую, исходя из идеи превосходства арийской расы над всеми остальными, и понимания того, что интересы моей нации стоят над всем остальным, в том числе и над интересами херра Тойфеля, с которым мы обязательно должны расстаться, поскольку из направляющей силы он медленно, но верно превращается в паразита, пожирающего наш Орден изнутри.
Вон идет фройляйн Анна я уже знаю, что она очень влиятельна в этом обществе, и в каком-то смысле стоит на втором месте после гауптмана Серегина, заведуя всеми вспомогательными силами. И пока я здесь, то тоже нахожусь в ее прямом подчинении, поэтому с ней я должна поговорить в первую очередь.
Дима Абраменко, он же Димка, он же «Колдун»
После того как я инициировал Нику и сделал для нее камень-ключ, я действительно устал так, будто написал зараз две «контроши» по алгебре. Даже еще хуже. Голова болела, во рту было сухо, а онемевший язык едва поворачивался. В глаза словно песку насыпало, так и хотелось их руками потереть, но я сдерживался. К тому же ноги были как каменные, и я едва мог их переставлять, а тут еще и эта Лилька пристала вот расскажи ей, что такое «контрольная» и все тут. Счастливая она, живет тут на свободе и не знает, что такое каждый день к восьми утра идти в школу неважно, что там за окном, ясное ли солнышко, теплый весенний дождик, или в полной темноте свищет вьюга и валит густой зимний снег.
Потом Лилия предложила мне пойти вместе со всеми другими мальчиками и девочками на берег реки водить хоровод для восстановления сил, но я отказался. Вот ведь что еще придумала там надо было раздеваться догола! А я стесняюсь. Да, я знаю, что местные при любом удобном случае бегают голышом что мальчики, что девочки (они и не разбирают, кто есть кто), но я думаю, что мне такое совсем не подходит, потому что я не местный. Нет, я к ним тоже очень хорошо отношусь, но поступать, как они, не могу. Мне стыдно быть голым перед девочкой, пусть она хоть три раза богиня!
И я даже не стал бы подглядывать за тем, как Лилия с местными водит на берегу реки свой бесстыжий хоровод, хотя мне было слышно, как они там визжат и бесятся, бегая по кругу, то и дело выкрикивая слова какой-то латинской кричалки. И никто не пошел смотреть, хотя мне показалось, что Ася не прочь немного поподглядывать но при этом ей, конечно же, тоже будет стыдно, если о ее подглядывании узнают я, и Митя, и Яна, и тем более Анна Сергеевна а также другие взрослые, которые вообще сделали вид, что ничего особенного не происходит, и продолжали вести свои серьезные взрослые разговоры.