После Матильды ко мне подошел Колдун и сказал, чтобы в случае чего в рукопашной я старался драться мечом Ареса. Эта тупая железка, мол, заколдована так, что всегда будет помогать своему хозяину, подправляя его руку, когда она неверна, и усиливая удары. И кроме всего прочего он, этот меч, чрезвычайно прочный и острый, ведь ковали его тевтонские кузнецы, которые научились применять магию, но и не забыли еще всех технологических секретов своих знаменитых предков. Правда, два заклинания с этого меча юный маг нейтрализовал, так как они были наложены жрецами херра Тойфеля и предназначались для порабощения владельца этого меча. А черта им с два.
Я попрощался с Колдуном, пообещав ему, что буду осторожен, и напомнил, что, так как отец Александр специалист только по чисто сатанинским силам, а Птица маг разума и вообще против насилия, то в отношении отражения магических атак я оставляю лагерь именно на него, Колдуна. Мальчик он там или не мальчик, но всю неделю в этом мире он вел себя как настоящий мужчина, и теперь может этим гордиться.
Знаете что, товарищ капитан, ответил мне Колдун, я тоже в принципе против насилия, но понимаю, что оно иногда неизбежно. Вы можете спокойно ехать, потому что, кроме меня, в лагере остаются богиня Афина и боец Кобра, которая, быть может, пока еще очень неопытная, но зато чрезвычайно мощная, и если кто на нас нападет, то потом сам себя будет винить в последствиях, если, конечно, останется жив, а не окажется развеянным пеплом по окрестностям.
Потом, хоть я этого и не ожидал, подошла Туллия по своему обыкновению делая все молча, залила слезами и засморкала мне всю штанину, постоянно порываясь поцеловать сапог или совершить какую-либо еще глупость. Это она так провожала меня, как не совсем чужого ей человека, в дальний и опасный поход Ее чувства так откровенно торчали напоказ, что мадмуазель Волконская даже презрительно оттопырила губу, всей своей аристократической утонченностью и выдержкой показывая презрение к показавшей чувства пейзанке. Но тут надо еще проверить, не прячется ли за выдержкой черствость, а за утонченностью снобизм. Ведь это очень близкие между собой виды эмоций.
После Туллии подошел Змей пожать мне руку, и Птица выразить уверенность в том, что все будет нормально, а за ней уже отец Александр. На этом поток провожающих иссяк. Остальные, наблюдавшие издалека, видимо, прощались со мной молча, но я был совсем не в обиде на их похвальную скромность.
И вот ритуал прощания был закончен, и можно было сказать «отошла кабель-мачта». Мы уходим в неизвестность, и это немного треплет нервы. Ручные рации не добьют дальше десяти-пятнадцати километров, так что наш путь лежит в полную безвестность. Ни мы не будем знать, что происходит тут, в лагере, на берегу реки; и так остающиеся не будут знать, что произошло с нами до тех самых пор, пока мы не найдем и не пригоним к лагерю штурмоносец.
Не лежала у меня душа к этому походу, но он был нам остро необходим, потому что без штурмоносца мы слишком слабы и уязвимы, и вообще ужасное везение, что он оказался в пределах нашей досягаемости в тот момент, когда мы должны были делать выбор доверяться ли Кибеле или еще какому вечному игроку в извечную местную игру, либо же сыграть абсолютно по-своему, послав всех богов к воронам и опершись на свои собственные силы, которые и сами по себе выходят немаленькими. Если верить нашим специалистам (так сказать, вообще) у нас, что ни маг, то уникум, и это не нам надо бояться там всяких разных, а именно им надо бояться нас, поскольку буде плохое настроение мы их всех из-за этого плохого настроения попревращаем в заносчивых квакающих лягушек или обугленные головешки. Пусть знают все. Мы идем!
Дима Абраменко, он же Димка, он же «Колдун»
Вот, не успел закончить с делами, перевести дух и хоть немного отдохнуть, как вокруг меня начала крутиться та самая посланница богини Кибелы, с которой и начался весь вчерашний и сегодняшний сыр-бор. Если присмотреться повнимательнее, то видно, что она совсем еще девчонка, всего года на три-четыре постарше меня, и больше всего напоминает голенастого, ощипанного и растерянного цыпленка, вызывая к себе жалость. Конечно, Анна Сергеевна объяснила мне весь расклад по поводу этого мудреного заклинания, носительницей которого являлась Агния, но все-таки расклад раскладом, а живой человек это живой человек, со своим характером, судьбой и образом мыслей. А люди они внимание и ласку любят, и чтобы с ними разговаривали и играли в разные игры. У взрослых, между прочим, тоже есть свои игры, только они этого не понимают, и называют свои забавы взрослыми делами. А еще мне очень хотелось самому разобраться с тем многослойным заклинанием
Магия это не какая-то там нудная география, ботаника или никому не нужная физкультура, магия это очень интересно, потому что она вокруг тебя и ты сам ее часть, и разобравшись с каким-нибудь заклинанием, я уже могу его использовать. И еще заключенный в мой камень дух-учитель всегда все объясняет так, что его никогда не скучно слушать с примерами там и пояснениями из окружающей жизни. Даже юморит иногда. Не то что наши некоторые учителя, у которых на уроках можно только спать, потому что их объяснения занудны, скучны и непонятны, а иногда видно, что они сами понимают в своем предмете даже меньше, чем написано в учебнике. Кроме того, не будь я таким сильным, пусть пока и не очень умелым магом разве же взрослые ко мне относились бы так серьезно, будто я действительно наравне с ними? И капитан Серегин, и Анна Сергеевна, и все остальные ведут себя так, будто я один из них, и в то же время закрывают глаза на некоторые мои шалости. Вот и сейчас я хочу лишь немного пошалить не более того.
Иди сюда, Агния, поманил я рукой эту девчонку, ты так крутишься вокруг меня, будто собачка, выпрашивающая кусочек колбасы. Ты лучше подойди и прямо скажи что ты от меня хочешь?
Та стремительно подбежала ко мне и тут же бухнулась на колени.
Не прогоняйте меня, мой господин, срывающимся голосом заблажила она. Я буду вашей верной рабой, буду ухаживать за вами и носить вас на руках, мыть ваши ноги и пить ту воду, только не прогоняйте
Когда я взялся рукой за свой камень и посмотрел на эту Агнию особым, так называемым магическим, взглядом, то увидел что все эти прыжки это работа наложенного на нее заклинания принуждения, которое каким-то образом (я так пока и не понял каким) потом должно было перейти на меня. Но этот момент мы уже обсуждали и с Анной Сергеевной, и с сидящим в камне духом моего учителя
Кстати, о моем учителе. В прошлом, давным-давно, еще когда боги обитали в нашем мире, даже до начала общей известной всем истории, это был знаменитый маг, которого Кибела победила в магическом состязании, сковала таким же принуждающим заклинанием, а потом засунула работать духом этого камня. Когда он понял, что я не собираюсь так запросто подчиняться этой Кибеле, то обрадовался и предложил мне всю возможную помощь для одоления врага. На это я ответил словами известной песни, что Кибела мне и не друг и не враг, а так короче, поглядим. Но как учитель он был классный приятно учиться тому, что тебе самому интересно, у того, кто тоже знает и любит свое дело.
И вот теперь перед нами был предназначенный для меня «подарок» Кибелы, который уж явно добрым не назовешь. Я изучал заклинание своими глазами, а мой учитель из камня через меня. В этом деле я доверял ему даже больше, чем себе, потому что у него был многотысячелетний опыт с большим количеством похожих случаев, а у меня пока только мои сила и талант. Вот учитель-то первый и заметил один сомнительный момент.
Знаешь что, Деметриос, беззвучно проскрипел он своим старческим голосом, а ведь это заклинание накладывала совсем не Кибела Кибела бы все сделала не так это не ее почерк. Это кто-то из молодых да ранних, кому не исполнилось и сотни лет. Уж очень это заклинание из себя все новомодно, вычурно и кучеряво Тому балбесу, который все это делал, явно силу девать было некуда.
О как, значит сто лет это у них молодой да ранний, интересно, а я для них кто такой тогда?
О как, значит сто лет это у них молодой да ранний, интересно, а я для них кто такой тогда?
А тебе, юноша, ворчливо ответил учитель на мой немой вопрос, я надеюсь привить настоящий классический стиль, когда заклинание не имеет лишних ветвей и выглядит экономно, красиво и элегантно, как и любое изделие старых мастеров, и тогда никто про тебя не скажет, что ты молодой да ранний
Я улыбнулся, не сомневаясь, что классический стиль наилучший.
Так все же, спросил я, если не Кибела, тогда кто же это делал?
Кто делал, кто делал, проворчал учитель, так уж вестимо, что кто-то из старших жрецов. Таланта и опыта у таких людей чуть, зато способностей к интригам и самомнения хоть отбавляй, кроме того, под рукой всегда имеются младшие жрецы, из которых можно накачать столько силы, сколько требуется для всех этих бесполезных украшений на заклинании. А вот то, делалось ли это заклинание-ловушка с ведома и по поручению Кибелы или нет, этого я тебе не скажу. Для такого ответа в прошлой жизни я должен был бы быть не магом, а пифией-прорицательницей.
Этого мне и не требуется, учитель, ответил я, потом разберемся. Вы лучше подскажите, как можно снять с Агнии эту пакость, да так, чтобы она осталась бы при этом в здравом рассудке. А то Анна Сергеевна только заблокировала это заклинание, а снимать его не спешит.
Твоя Анна Сергеевна, проворчал учитель, тоже из молодых да ранних. Все сама, сама, сама, а опыта-то и не хватает. А тут надо действовать аккуратно, с чувством, с тактом, с расстановкой, просто так с наскоку ничего не выйдет А тебе, значит, девчонку стало жалко, и ты решил вмешаться
Да, решил! твердо сказал я. Ведь это из-за меня ее так изуродовали, а значит, я обязательно должен ей помочь.
Высказав это моему учителю, я резким движением положил правую руку на жесткие взъерошенные волосы коленопреклоненной Агнии, левой рукой продолжая сжимать камень.
Ой-вэй! воскликнул учитель. Что ты делаешь, мальчик? Нельзя же быть таким неосторожным. Теперь у нас нет пути назад. Или мы снимем с этой девчонки это дурацкое заклинание, или сами подпадем под его власть.
Ну, я постарался придать своему голосу как можно больше солидности, с вашей мудростью и опытом, дорогой учитель, мы обязательно его снимем. Вы давайте начинайте, а я вас поддержу.
Ну ладно, неслышно вздохнул из камня польщенный учитель, давай начнем. Но делать все мы будем не торопясь, медленно и печально Я буду распутывать ту путаницу, которую накрутил тот полоумный жрец, а ты подключайся, когда надо будет применить силу. Ведь у тебя ее гораздо больше, чем у твоего старого учителя.
Я не знаю, сколько прошло времени казалось целая вечность, а может быть, всего мгновение. Агнию под моей рукой била крупная дрожь, а из поднятых на меня раскосых глаз бежали крупные слезы. Очевидно, процедура удаления враждебного заклинания не была такой уж безболезненной, и девочка при этом испытывала очень неприятные ощущения. Но, как говорила моя мама-доктор «горьким лечат, а сладким калечат» и вообще, если бы мы с учителем не сняли с нее эту пакость, то она в самое ближайшее время должна была бы погибнуть сначала как человеческая личность, а потом и просто как живое существо.