Кёнигсбергская открытка
Новогодний Кёнигсберг, 1901 год
Кёнигсбергскому марципану обычно придавали форму сердечка. Процесс его приготовления достаточно долгий и кропотливый, но результат того стоит. Для изощрённых гурманов, а также хозяек, которые мечтают найти путь к сердцу мужчины через его желудок, приводим рецепт. Нужно взять полкило сладкого миндаля, 810 горьких миндалин, 375 грамм сахарной пудры и розовую воду.
Миндаль обдают кипятком, затем кладут в холодную воду и тщательно промывают. После этого кладут на белую ткань для просушки. Затем перемешивают с сахарной пудрой и разламывают. Из этой массы на розовой воде замешивают густое (но не влажное!) тесто. (Масло миндаля при этом выступает и «связывает» массу.) Затем тесто кладут в фарфоровую чашку и ставят на одни сутки в прохладное место. Вечером следующего дня тесто раскатывают в «сердечные» формы. После чего запекают в духовом шкафу.
До полного изумления
Теоретически, можно попытаться приготовить и кёнигсбергский флек (он приобрёл всеобщую известность ещё в XVI веке). Торговки предлагали его на городских рынках, а в районе складов на Шанценгассе (ныне начало улицы Портовой) был популярный в массах ларёк по продаже флека.
В XIX веке флековый ресторан Хильдебранда находился на Унтеррольберге (ныне район городской библиотека имени Чехова на Московском проспекте).
Разрезанный говяжий кишечник вываривают четыре-пять часов и ещё горячим заправляют солью, перцем, майораном, уксусом и плодовым соком. Ешь и чувствуешь себя жителем Кёнигсберга.
А можно расстараться и по части кёнигсбергских клопсов. Говядину и свинину (фифти-фифти), чёрствый хлеб, яйца, лук, перец, соль пропускают через мясорубку, из фарша лепят фрикадельки и варят.
В качестве подливки с мукой смешивают лимонный сок, яичный желток, добавляют лавровый лист, каперсы, пряности
Так что у особо «продвинутых» хозяев есть шанс устроить оригинальную вечеринку в восточнопрусском духе: скатерть в крупную красную клетку на столе, свечи, рождественский веночек на окне или в дверном проёме (на ниточке) ну и водка (шнапс), клопсы, флек, барч (та самая свеколка).
А привычный тазик с салатом «оливье» можно выставить позже когда гости по-русски нарежутся «шнапса» до полного изумления так, что «шпрехать» начнут исключительно по-немецки. Чтоб было во что падать личиком. А то как же без этого? Праздник!
«За тех, кого с нами нет»
Кстати, в послевоенное время в Германии фирма «Швеллер» начала выпускать кёнигсбергские марципаны. Венгры производят консервы с «кёнигсбергскими клопсами», у поляков можно отведать флека (они называют его «фляк»). И только город, где родились рецепты этих блюд, их и не нюхивал.
Впрочем, не всё потеряно! С праздником вас, дамы и господа! И когда за столом вы поднимете бокалы «за тех, кого с нами нет», помяните и Кёнигсберг.
Брачные узы Кёнигсберга
На возлюбленной Петра I женился посланник Пруссии барон фон Кейзерлинг
Письма утопленника
Кейзерлинг (в старину Keselingk) древний германский род, происходящий из Вестфалии и переселившийся в Курляндию во второй половине XV века. Три линии этого рода получили в XVIII веке графский титул в Пруссии, одна приобрела графское достоинство Римской империи. История этого блестящего рода теснейшим образом переплетается с российской историей.
Как только приоткрылось «окно в Европу», фамилия Keyserlingk стала довольно часто звучать при российском дворе.
Так, Георг Иоганн фон Кейзерлинг, бывший прусским посланником при дворе Петра Великого, умудрился влюбиться в Анну Монс, фаворитку Петра. Известно, что Анна Монс была первой и самой нежной любовью Петра. Ради фрейлен из Немецкой слободы юной Анхен, похожей на фарфоровую куколку, царь постриг в монахини свою законную жену, злополучную Евдокию. Он всерьёз собирался возвести любовницу на трон и лишь опасаясь «набата» (то бишь народного возмущения к немцам на российском троне в те времена православные ещё не привыкли), медлил почти десять лет.
А когда «вошёл в пору» (и мог позволить себе всё, что угодно, сильным стал!), оказалось, что Анхен любит другого. И крутит с ним амуры под носом у Петра.
А когда «вошёл в пору» (и мог позволить себе всё, что угодно, сильным стал!), оказалось, что Анхен любит другого. И крутит с ним амуры под носом у Петра.
Истина вскрылась случайно: счастливый избранник Анны Монс, саксонский посланник Кёнигсек, утонул под Шлиссельбургом, свалившись в воду при переправе. Как дипломат, он мог иметь при себе секретные бумаги. Пачку писем, бережно хранимых Кёнигсеком на груди, выудили, высушили и передали Петру который вместо предполагаемой диппочты обнаружил любовные послания своей Анны сентиментальные, слащавые, глупые
В постели «подлой девицы»
Любопытно, что связь Анны Монс с Кёнигсеком началась в то самое время, когда Пётр был в Кёнигсберге! Он, инкогнито, работал на верфях, учился кораблестроению, фортификации, артиллерийскому бою и мечтал о том, как воздвигнет новую столицу где будут такие же, как в Кёнигсберге, аккуратные дома, в домах появятся картины и фарфоровая посуда, люди научатся пить кофе и пиво, слушать музыку и танцевать под фисгармонию Пётр был влюблен в Кёнигсберг первый европейский город, который он увидел А его фаворитка, увы, влюбилась в красавчика Кёнигсека такого галантного, опрятного так непохожего на «варвара» Петра.
Было бурное объяснение, Пётр обвинял изменницу в неблагодарности, плакал потом благородно пообещал, что Анна ни в чём не будет нуждаться и тут же «запечатал» её под домашний арест, без права посещать кирху. Три года Анна Монс безвылазно просидела в своём каменном доме, построенном в Немецкой слободе на деньги российской казны
Гости охотно посещали «прекрасную узницу», и в их числе был Кейзерлинг, друг утопшего Кёнигсека. Немолодой, хромой, он посещал Анну на правах утешителя. А затем, как считают некоторые историки, братец Анны Виллем разыграл виртуозную партию: Анне он внушил мысль о том, что только Кейзерлинг может добиться от Петра снятия опалы, а Кейзерлингу прозрачно намекнул, что Анна очарована мужскими достоинствами посланника Пруссии. Кейзерлинг сделал Анне Монс предложение. Она утомлённая десятилетним положением фаворитки, таким высоким, но таким непрочным была готова выскочить за любого, кто предложит ей достаток и место в обществе.
Кейзерлинг отправился к Петру просить согласия на брак, но попал под горячую руку. Разговор с Петром (который накануне «зело поручкался с Ивашкой Хмельницким» то бишь с похмелья был зол как собака) закончился потасовкой. Причём Кейзерлинг, над которым подтрунивал Меншиков, намекая на несостоятельность посланника в постели «подлой девицы Монс», с коей он, Меншиков, якобы и сам неоднократно «тешился», обозвал Алексашку нехорошим словом по-русски и сцепился с ним врукопашную. Пётр пособил «другу сердешному», Кейзерлингу «напинали и наподдали» и даже спустили его с лестницы
Разрешение на брак
По идее, после такого конфуза Кейзерлинг должен был уехать из России. Но прусский посланник ограничился тем, что проинформировал своего короля об «инциденте» (несколько сгустив краски, но умолчав о первопричине столкновения), а Меншикова вызвал на дуэль.
Чтобы погасить назревающий международный скандал, Пётр запретил Алексашке драться с Кейзерлингом, а виноватыми были объявлены гвардейцы, стоявшие в тот день в карауле! Их даже приговорили к плахе, но за бедняг заступился прусский король Фридрих I, и казнь отменили.
Против Анны Монс было возбуждено дело: якобы она прибегла к услугам ворожеи, чтобы вернуть Петра. По делу арестовали около 30 человек; дом, подаренный Петром, был конфискован в казну
Георг Иоганн фон Кейзерлинг оставался верен возлюбленной, попавшей в жестокий переплёт (и за меньшее людей в то время ломали на дыбе). Дело было прекращено. Пётр дал разрешение на брак, и 18 июня 1711 года Кейзерлинг женился на своей драгоценной Анхен в Немецкой слободе а через несколько месяцев скончался по дороге в Берлин.
Ещё три года Анна фон Кейзерлинг вела тяжбу за курляндское имение мужа со старшим братом покойного ландмаршалом прусского двора
В марте 1714 года она победила чтобы в августе этого же года умереть от чахотки. Судьба её сына от брака с Кейзерлингом неизвестна.
Историки полагают, что если бы фон Кейзерлинг не «возник» в окружении опальной Анны с предложением руки и сердца то очень может быть, что со временем Пётр простил бы ей Кёнигсека. Простил же он потом Екатерине всех её мужиков и своего же «сердешного друга» Меншикова. А если бы на престол взошла Анна Монс (кстати, по некоторым сведениям, имевшая от Петра ребёнка, которого тот не признал), кто знает, какой была бы вся последующая история России
Историки полагают, что если бы фон Кейзерлинг не «возник» в окружении опальной Анны с предложением руки и сердца то очень может быть, что со временем Пётр простил бы ей Кёнигсека. Простил же он потом Екатерине всех её мужиков и своего же «сердешного друга» Меншикова. А если бы на престол взошла Анна Монс (кстати, по некоторым сведениям, имевшая от Петра ребёнка, которого тот не признал), кто знает, какой была бы вся последующая история России
При дворе императрицы
Ещё один фон Кейзерлинг, оставивший заметный «кёнигсбергский» след в российской истории, Герман Карл.
Герман Карл фон Кейзерлинг получил образование в Альбертине, где его наставниками были Иоганн Бекенштейн и Готтлиб Байер (впоследствии российские академики). По-видимому, там же, в Альбертине, он и познакомился с Эрнстом Иоганном Бироном, происходившим из старинного, но небогатого рода курляндских дворян.
Эрнст Иоганн отнюдь не относился к примерным студентам. Он много пил, играл на деньги, а однажды, будучи крепко поддатым, убил часового
И был вынужден оставить университет, не завершив курса. После чего решил поискать счастья в России, но неудачно.
Герман Карл фон Кейзерлинг составил ему протекцию, пропихнув ко двору герцогини курляндской Анны Иоанновны. Но Бирон схлестнулся с Бестужевым-Рюминым, управлявшим имениями герцогини, и вновь остался не у дел. Снова он попал ко двору лишь через несколько лет и снова благодаря фон Кейзерлингу. Когда Анна Иоанновна заняла российский престол, Бирон стал её фаворитом.
В 1737 году Бирона, целиком зависящего от благоволения императрицы Анны Иоанновны, возвели на трон герцога курляндского (с этой целью Кейзерлинг был послан в Курляндию с дипломатической миссией).
Интересно, что сам Кейзерлинг, похоже, не извлёк никаких ощутимых выгод от своей услуги Бирону (в чьих руках на тот момент была сосредоточена практически вся власть императрица, изводя Бирона мелкими капризами, в государственных делах покорно следовала его «почтительнейшим советам»).