Немало времени ушло на поиск пропитания. Тяжёлая физическая работа ещё больше разжигает и без того отменный аппетит. Как бы не старался Андрей, в каких бы замысловатых видах не готовил бы окуней, ершей и язов, но рыбная диета уже на третий день встала всем поперёк горла. В поисках утиных яиц друзья обшарили прибрежные заросли.
Ян вспомнил детское увлечение и научил друзей делать простейшие прямые луки. Из сплетённой косичкой лески получилась отличная тетива. Охота немного разнообразила рацион, но она же отняла много времени. Без опыта и знаний буквально каждую утку приходилось долго и упорно выслеживать и осторожно подкрадываться к ней на достаточное для стрельбы расстояние. И всё равно в девяти случаях из десяти испуганная птица свечой уходила в небо. Стрельбу влёт никто из друзей так и не освоил.
К исходу восьмого дня умаялись вконец, зато плот получился на славу. Размерами три на четыре метра, просторный шалаш и даже очаг из плоских камней. Маленькое цунами покатилось прочь от берега, когда друзья столкнули плот в воду. Можно было бы отдохнуть денёк другой, запастись едой и элементарно постирать заляпанную опилками и смолой форму, только желание поскорей найти людей пересилило всё остальное. Буквально на следующее утро друзья единогласно решили отправиться в путь. А штаны постирать можно прямо на плоту.
Погода в день отплытия выдалась превосходной. Тёмная речная гладь чуть заметно мнётся под дуновением лёгкого ветерка. Местное солнце щедро поливает землю зноем. В струях горячего воздуха громада утёса еле заметно колышется.
Поехали! Сергей последним запрыгнул на плот.
Длинный шест упёрся в край берега, Сергей что есть сил налёг на противоположный конец. Андрей и Ян тут же заработали вёслами. Плот медленно и величественно, слегка покачиваясь на мелких волнах, двинулся на середину реки.
Место стоянки удаляется всё дальше и дальше. Друзья так и оставили широкий навес и круглый очаг из продолговатых тёмных валунов. Эта крошечная полянка на берегу реки служила им верой и правдой самые первые, самые трудные дни вживания в новый мир. Даже жаль покидать её. Только настоящий дом она никогда не заменит. Пройдёт не так уж и много времени, как трава на утоптанном пятачке скроет все следы. Ближе к зиме навес сгниёт и рухнет. Только тёмные камни очага ещё долго будут хранить память о них.
Ближе к середине реки плот подхватило быстрое течение. Ян и Андрей сложили вёсла. Отныне река сама понесёт их. Сергей повернул голову. Громада утёса величественно возвышается над дремучим лесом. А ведь они не зря появились здесь, именно здесь, на его плоской вершине. Этот утёс, этот исполинский валун грязно-белого цвета, ещё сыграет в их жизни важную роль. Отчего-то возникла твёрдая уверенность, что они ещё вернутся к нему. Рано или поздно, но вернутся обязательно. Сергей поднялся в полный рост, протянул в сторону правую руку и торжественно, немного на распев, произнёс:
Нарекаю тебя гордым именем Утёс. Да будет так отныне и вовеки веков.
Не слишком оригинальное название, Ян насмешливо улыбнулся. Мог бы придумать что-нибудь поинтересней. Например Ян на мгновенье сощурил глаза, Скала явления. Нет! Ёще лучше Стол мироздания. Или
И так сойдёт, Сергей махнул рукой. На этой планете он будет единственным Утёсом с большой буквы.
Уж не мнишь ли ты себя повелителем этого мира? раздался за спиной насмешливый голос Андрея.
А почему бы и нет, Сергей обернулся. Я не рождён на этой планете смертной женщиной от семени смертного мужчины. Бог сотворил меня из плоти этой планеты по образу и подобию своему и наделил магическим даром.
Сергей двумя пальцами расстегнул правый рукав, из-под камуфлированной ткани показался тёмно-синий браслет. Андрей в ответ лишь улыбнулся, но так ничего и не сказал. О тайной страсти Сергея к власти, к высочайшим административным постам, да таким, чтобы вершить судьбы миллионов, знают только очень близкие друзья и благоразумно помалкивают об этом.
Величественная громада Утёса ещё долго выглядывала из-за кромки леса. Исполинская скала словно провожала их. Но вот за очередным поворотом Утёс скрылся из вида.
Пока Сергей с друзьями трудился над строительством моста, пока таскал брёвна, соединял их между собой, в глубине души он очень надеялся обмануть пресловутый закон подлости. Было бы очень, очень, очень здорово, если бы через десяток другой километров они наткнулись бы на поселение людей. Но-о-о Дни проходили за днями, один бесконечный километр тихо уплывал за корму за другим бесконечным километром, а велика река как и прежде тихо несла плот в окружение дремучих лесов. На берегах ни домика, ни пристани, или хотя бы дымка от костра на горизонте. Ничего. Вообще ничего.
Дикие берега без малейших признаков людей наводят на печальную аналогию. Великая река всё больше и больше напоминает реку времени. Тёмная вода словно уносит их сквозь века из дорогой сердцу современности всё глубже и глубже в прошло. Если верить теоретику коммунизма Карлу Марксу, то в плаванье они пустили в эпоху развитого капитализма. Через неделю миновали феодализм. Проехали античное рабство и почти добрались до первобытнообщинного строя. На Земле прогрессу человечества неизменно сопутствовал рост численности населения.
О географии планеты нет ни малейшего представления. Первые несколько дней друзья боялись плыть по ночам. Вдруг плот вынесет прямо в открытое море. А то, что река обязательно впадает в открытое море никто не сомневался. Незадолго до наступления темноты друзья обязательно причаливали к берегу. К исходу второй недели они плыли и по ночам. Благо безоблачные ночи и ясная луна развеяли страхи проснуться однажды по среди солёных вод вдали от берега. Только обмануть закон подлости опять не получилось.
Великая река не просто течёт с севера на юг, а пересекает климатические пояса. Растительность по берегам меняется с каждым днём всё больше и больше. Вокруг Утёса сосновые и еловые боры чередуются с берёзовыми и клёновыми рощами. Местами над речной водой свисают плакучие ивы. Среди ветвей то и дело мелькают рыжие хвосты проворных белок. В упругой подстилке возле бугристых корней можно легко наткнуться на отпечатки волчих лап.
Через неделю ели и сосны полностью исчезли. Зато во всю первозданную мощь развернулись нетронутые топором дровосека дубовые рощи. Вязы, клёны, рябины обступили берега плотными рядами. Всё чаще и чаще к воде выходили благородные олени. Один раз в раскидистом тенёчке Сергей заметил семейство волков. Вокруг развалившейся волчицы весело резвилась тройка беззаботных волчат. Но и лиственные леса царствовали недолго. Однажды днём некогда сплошное покрывало леса сжалось до маленьких рощ вдоль оврагов. Зато на берег великой реки вышла великая степь.
Густая трава поднималась от кромки воды и уходила за горизонт волнующимся морем. Цветущий шалфей выкрасил степь в тёмно-лиловые тона. По песчаным склонам на водопой то и дело спускались степные животные. Изящные косули и носатые сайгаки пугливо оглядывались по сторонам и торопливо пили речную воду.
Обрывистые берега местами густо утыканы ласточкины норами. Маленькие птички чиркали воду на большой скорости и нередко с громкими криками кружили над плотом большими стаями. В пику шумным ласточкам, высоко, высоко в небе парили хищные птицы.
На очередном большом привале друзья выкопали яму-ловушку на подходе к звериному водопою. Вечером в замаскированную яму провалился молодой пятнистый олень. Заострённые колья пронзили ему грудь. Рогатый обитель степей истёк кровью, но всё ещё слабо шевелился, когда друзья вернулись проведать яму-ловушку.
Тогда они до отвала наелись свежего мяса и обзавелись почти настоящим одеялом. Андрей накоптил и насушил вкусного мяса впрок. Когда у тебя что-то там припасено на чёрный день, то страх умереть с голоду не мешает спать.
Комфортабельное путешествие на плоту, обильная еда и налаженный быт расслабили друзей. От безделья в голову полезли чёрный мысли, тем более надежда повстречать хоть кого-нибудь почти растаяла. Сергей, да и Ян с Андреем, всё чаще и чаще начали вспоминать о доме. Они, вроде как, даже не клоны, а всего лишь функциональные копии. А душа упорно не желает смириться с мыслью, будто там, на Земле, тебя никто не ждёт и никто не оплакивает. Бесчисленными вздохами и ахами особенно достал Ян. Впрочем, по правде говоря, он же больше всех страдал от разлуки с домом.
Заводной и задорный Ян привык крутиться в бешенном водовороте событий. Праздники, дни рождения, вечеринки и просто посиделки на кухне с пивом бесконечной чередой следовали в его жизни. Его редко, почти невозможно, можно было застать дома. Знакомый с половиной города, в любой компании его быстро принимали за своего. Вечно переполненный идеями и проектами, к тому же великолепный рассказчик, Ян веселил до упаду любую вечеринку, любой день рождения. Его байки, щедро приукрашенные выдумками, уходили на ура. А девушки Девушки, самые прекрасные создания на планете, стайками кружились вокруг него. С каждой очередной подругой Ян легко встречался и легко расставался, но ни одна из них не держала на него зла. И вдруг столь огромный круг знакомств разом уменьшился всего до двух человек, а не менее обширный круг увлечений сузился до монотонного существования на плоту, где обед самое большое событие дня.
Не удивительно, что моральная атмосфера на плоту постепенно накалялась. Ян всё чаще и чаще доставал фотографию случайной подружки и всё больше и больше фантазировал на тему нереального будущего. Предполагаемая жизнь всё больше и больше смахивала на самые смазливые мексиканские сериалы. Так постепенно Ольга из очередной знакомой доросла до невесты, с которой злая судьба разлучила Яна буквально накануне свадьбы.
Не удивительно, что моральная атмосфера на плоту постепенно накалялась. Ян всё чаще и чаще доставал фотографию случайной подружки и всё больше и больше фантазировал на тему нереального будущего. Предполагаемая жизнь всё больше и больше смахивала на самые смазливые мексиканские сериалы. Так постепенно Ольга из очередной знакомой доросла до невесты, с которой злая судьба разлучила Яна буквально накануне свадьбы.
Очередной плотный обед из наваристого супа из сушёного мяса тихо подошёл к концу. Ян опять вытащил уже изрядно помятую фотографию и развалился на краю плота. Сергей тихо скрипнул зубами. Ну вот, началось. Ян опять пустился в пространные воспоминания о будущем, которого никогда не будет. Последняя капля ухнула в переполненную чащу терпения, когда Ян принялся выбирать имя для предполагаемого первенца.