Третье: информирование населения и иностранных партнеров о «правилах игры», т.е. разъяснение формальных процедур все еще далеко от должного уровня. Здесь подтверждением служит Индекс открытости бюджета за 2008 г., делящий страны мира нате, что предоставляют «исчерпывающую», «значительную», «некоторую» и «минимальную» информацию по бюджетному процессу, отводя самый низ шкалы для тех, кто предоставляет «скудную информацию» или не предоставляет ее вообще. Россия в этом плане показала себя относительно других государств несколько лучше, нежели обычно, получив 58 баллов из 100 (22-е место). Однако поводом для самоуспокоения это не является, так как для члена Большой восьмерки соседство с Кенией (те же 58 баллов) не предмет для гордости. С другой стороны, инициативы, выдвинутые президентом Медведевым по программе «Электронное правительство», внушают надежды, так как, если они будут реализованы на практике, прозрачность бюджета увеличится. Впрочем, сделать это будет совсем не просто, это признает сам глава государства.
Так или иначе, в сложившихся условиях есть все предпосылки для того, чтобы чиновничество чувствовало себя «новыми феодалами» и поступало соответственно. Существование в формате «номенклатурного феодализма» укоренилось настолько, что бюрократия озаботилась проблемами наследственной передачи статуса. Система фактически функционирует в режиме не столько самосохранения, сколько самовоспроизводства и саморасширения. Недаром результаты опросов социологов о факторах, влияющих на карьерный рост, показывают, что на первое место ставятся личные связи претендента, а эксперты дружно сетуют на закупорку лифтов вертикальной социальной мобильности. Впрочем, описание расцвета рынка государственных коррупционных услуг, в котором воедино слились и причины, и следствия, не отвечает на все вопросы, среди которых главным является вопрос, почему теневая составляющая государственной службы часто превалирует над всем остальным, являя собой едва ли не суть государственной службы?
При попытке ответить на него внимание акцентируют, как правило, на целом ряде причин. В качестве первой напрашивается отсутствие импульса с самого верха на ведение внятной антикоррупционной политики. Однако после широкой огласки принятия национального антикоррупционного плана эту тему, вроде бы, поставили на повестку дня всерьез и надолго. Будет ли этого достаточно? Естественно, нет, поскольку система, как уже указывалось, находится в стадии самовоспроизводства. То есть бюрократия не только модифицировала собственный образ действий, но и далеко зашла в обработке своего окружения, местами изменив неблагоприятные для себя установки общества, местами усилив уже существующие благоприятные. А потому необходимо не только охарактеризовать работу бюрократии, но и указать на контроль, который она осуществляет над социумом.
Свою роль играет проистекающий из культурно-исторического контекста менталитет россиян. Обусловленные им ценностные и поведенческие ориентиры граждан не только не способствуют борьбе с коррупцией, но и могут мешать этой борьбе. Так, возьмем для анализа относительно свежие данные ВЦИОМ, обращая внимание не только на распространенность приоритетов россиянина, но и на степень их постоянства.
Например, в пресс-выпуске ВЦИОМ 1210 от 27.04.2009 «Коррупция бессмертна, но бороться с ней все равно надо» содержатся следующие интересные цифры: на вопрос о возможности в принципе победить коррупцию в кризисном 2009 г. отрицательно ответили 58 % россиян. При этом в «духоподъемном» 2006-м той же точки зрения придерживалась абсолютно равная часть населения. Одновременно почти идентичная картина наблюдается и при расстановке акцентов в определении главной причины коррупции. Большинство стабильно выделяет в качестве основного «спускового крючка» «жадность, аморальность российских чиновников и бизнесменов». В 2006 г. приверженцев означенного «социокультурного» подхода было 40 %, в 2008 39, в 2009 44 %. На «неэффективность государства» и «несовершенство законов» ответственность возлагали 37 %, 35 и 34 % соответственно. И лишь меньшинство все это время винило «низкий уровень правовой культуры и законопослушания подавляющего числа населения», т.е. демонстрировало склонность к тому, чтобы начать с себя и со своего окружения. В аналогичные отрезки времени таких сознательных россиян насчитывалось лишь 18 %, 21 и 18 %. Таким образом, можно признать, что население России в подавляющем большинстве считает коррупцию чем-то едва ли не заданным, т.е. имманентной составляющей российской жизни.
Двойственность отношения россиян к коррупции порицание, с одной стороны, и одновременная уверенность в том, что с ней ничего не сделаешь, и смирение перед этим фактом с другой, подтверждается следующим опросом. Когда бывший президент РФ В. Путин еще до начала нынешнего кризиса начал призывать сделать РФ «самой привлекательной страной для жизни», ВЦИОМ (пресс-выпуск 947 от 30.04.2008) предложил гражданам России выбрать несколько благ из списка, которые для них прежде всего соответствовали такому заманчивому статусу. Низкий уровень коррупции в качестве атрибута лучшей страны в мире назвали всего 3 % населения, «развитие законов и их соблюдение» 1 %. Одновременно в качестве главного препятствия на пути к созданию самой привлекательной страны на земле большинство россиян (15 %) назвали «коррупцию, беспредел власти и чиновников». Налицо очевидная дезориентация населения в вопросах антикоррупционной политики. В такой обстановке на первых порах можно надеяться лишь на моральную поддержку борьбы с коррупцией, которая пока не будет играть решающую роль.
Другой важной причиной засилья коррупции в России является статус частной собственности в России, как в аспекте ее институционального положения в государстве, так и в аспекте ее восприятия обществом. Речь не идет о формальном признании. Как бы далеко ни зашло построение «государственного капитализма российского образца», необходимость частной собственности не отрицает ни президент, ни глава правительства, ни Федеральное собрание. Однако в том, что касается обеспечения гарантий частной собственности в рамках реальной и правоприменительной практики, сомнения возникают. Но ведь охрана частной собственности и подкрепление ее статуса реальными делами является чуть ли не единственным действенным механизмом поддержания законности в условиях отсутствия адекватной возможности населения влиять на бюрократию. И если собственника, безотносительно того, чем он владеет (недвижимость, средства производства, продукт умственного труда объект собственности здесь совершенно неважен), можно заставить делать все, что угодно под угрозой полузаконного лишения собственности, то ни о какой борьбе с коррупцией речи быть не может.
Список причин расцвета коррупции в современной России выходит довольно обстоятельным. Иначе и быть не может ни одна причина по отдельности не могла бы привести к такому катастрофическому положению, когда из-за разгула коррупции под вопросом оказалось будущее страны.
Для ознакомления с практикой реализации коррупционных схем стоит обратиться к результатам одного из исследований уже упоминавшегося Всемирного банка о коррупции в России, которое хоть и вышло в 2006 г., но актуальности не потеряло до сих пор. Речь идет об отчете, озаглавленном как «Administrative and Regulatory Reform in Russia Addressing Potential^Sources of Corruption», Дело в том, что данный отчет содержал в себе ряд сведений, почерпнутых из обозрения по «Окружающей обстановке для бизнеса и предпринимательскому поведению», которое, в свою очередь, было подготовлено все тем же Всемирным банком в сотрудничестве с Европейским банком реконструкции и развития. Обозрение заключалось в суммировании данных опросов представителей фирм, оперирующих в странах Восточной Европы и Азии.
Список причин расцвета коррупции в современной России выходит довольно обстоятельным. Иначе и быть не может ни одна причина по отдельности не могла бы привести к такому катастрофическому положению, когда из-за разгула коррупции под вопросом оказалось будущее страны.
Для ознакомления с практикой реализации коррупционных схем стоит обратиться к результатам одного из исследований уже упоминавшегося Всемирного банка о коррупции в России, которое хоть и вышло в 2006 г., но актуальности не потеряло до сих пор. Речь идет об отчете, озаглавленном как «Administrative and Regulatory Reform in Russia Addressing Potential^Sources of Corruption», Дело в том, что данный отчет содержал в себе ряд сведений, почерпнутых из обозрения по «Окружающей обстановке для бизнеса и предпринимательскому поведению», которое, в свою очередь, было подготовлено все тем же Всемирным банком в сотрудничестве с Европейским банком реконструкции и развития. Обозрение заключалось в суммировании данных опросов представителей фирм, оперирующих в странах Восточной Европы и Азии.
В итоге выяснилось следующее: почти 40 % коммерческих организаций по России заявили, что им приходится часто сталкиваться с «неофициальными платежами». А сам хит-парад коррупционных ситуаций выглядел так с большим отрывом (на это указали от 20 до 30 % фирм) лидировали четыре сферы: получение лицензий и разрешений; взаимодействие с пожарной и строительной инспекциями; получение государственных заказов и уплата налогов. В числе других зон риска (от 5 до 20 % компаний) были указаны вопросы защиты окружающей среды, подключения к электрическим сетям, а также решение проблем охраны труда и здравоохранения. Чтобы понять, какие средства и схемы могут скрываться за этими цифрами, достаточно привести по одному примеру в каждой из наиболее уязвимых сфер.
Так, летом 2007 г. при получении того, что Всемирный банк называет «неофициальным платежом», был задержан исполняющий обязанности заместителя министра промышленности и природных ресурсов Республики Карелия. В ходе суда было установлено, что последний принял взятку в размере 11,8 млн. руб. за беспрепятственную и ускоренную выдачу лицензии на добычу местного гранита. В результате чиновник был oсужден. Недавно был вынесен обвинительный приговор в отношении начальника ФГУП «Управление автомобильной магистрали НеверЯкутск». Состав преступления практически идеально соответствует пункту с распределением государственных подрядов проштрафившийся чиновник вымогал 2,5 млн. руб. за то, чтобы «поспособствовать» получению государственного подряда на работы одной компании. Об осужденных за взяточничество налоговиках приходится слышать чаще всего. Приведем пример такого рода из Сибири. За вымогательство взятки в 360 тыс. руб. (речь шла о сокрытии нарушений, вскрытых при выездной проверке) был осужден сотрудник Федеральной налоговой службы РФ по Ангарску.