Песок и гравий. Сборник стихов - Римид Нигачрок 5 стр.

Богаче чем наряд, тем выше превосходство,
А с уст текут банальности и грубости слюной,
Нет ярких личностей в компании, но сходство
Друг-автор, ты о чём? Ну, явно ты больной!

Быть скромно бедным, честно незаметным?..
Ха-ха! Смешно. Палата номер шесть
Среди людей, увы, святым остаться тщетно,
Жизнь коротка, скорей бери, что есть!..

Мораль и нравственность останется в загоне,
Таков уж мир, нет смысла размышлять.
Прав только тот, кто возлежит на троне,
А моралистов лучше б к черту посылать!..

Я наблюдал за ним от самого рожденья,
В критический момент толкал его слегка
Желаньем чувства мысли, и так могла рука
Исправить ход событий волей провиденья.

А если он неверно сигнал тот понимает,
Иль не заметит, препятствовать не надо
Его свободной воли, я оставался рядом,
С душой перекликаясь, и ангелом витая.

Судьба есть отпечаток, рисунок на ладонях,
В основе неизменен, штрихи добавить можно,
Я научу по книгам, как не прочесть их ложно,
Как избежать ошибок, влияний посторонних.

Контроль он не заметит, я у него наставник,
Не вмешиваюсь грубо, лишен такого права,
Но помогать духовно могу в согласие устава,
Как душами мы схожи, контакт, имея давний.

В следующей жизни бумажная книга
останется только в музеях,
Библиотеку держать в современной
квартире не модная нынче идея,
На полке иметь электронную книгу
в объеме один гигабайт
Компактно вполне, и даже престижно,
всю жизнь её только читай,

А я по старинке бумажную книгу
со школьной поры обожаю,
Пять тысяч томов не прочесть и за век,
но к чтенью они побуждают,
И по привычке на сон свой грядущий
полвека читаю с охотой
Тютчева, Блока, Толстого, Шмелева,
из современных кого-то,

Книжные полки вдоль стен к потолку
в комнате всюду по кругу,
Я не скучаю в компании книг,
найду себе верного друга,
Тынянов и Гранин, Шукшин, Полевой,
Лермонтов, Пушкин конечно,
Жадность и жажда на книгу во мне,
признаться мне хочется честно,

Пусть не прочту и десятую часть
собранных книжек за годы,
Пусть на бумажную книгу, увы,
проходит со временем мода,
Я счастлив, что книга сопутствует мне
с детства до самой кончины,
Потрепанный томик милее вдвойне,
на диск не сменю без причины.

А что мне с правдой делать этой?
Она уродлива, бесстыдно не одета,
И в естестве своём на правду не похожа,
Лицо прекрасное без грима станет рожей.

Тогда и ложь, твой друг воображенья,
Подправит правду нужным искаженьем
До схожести с желаньем ожиданья,
И вот оно  Прекрасно мирозданье!

Луна и Звезды, Небо и Светило 
Страна чудес и сказок получилась.
Как ты влюблен возвышенно сердечно,
Все боли, беды бездны скоротечны.

Нужна ли правда? Нет! Но истина дороже:
Она вместить в себе и ложь и правду может.

А что мне с правдой делать этой?
Она уродлива, бесстыдно не одета,
И в естестве своём на правду не похожа,
Лицо прекрасное без грима станет рожей.

Тогда и ложь, твой друг воображенья,
Подправит правду нужным искаженьем
До схожести с желаньем ожиданья,
И вот оно  Прекрасно мирозданье!

Луна и Звезды, Небо и Светило 
Страна чудес и сказок получилась.
Как ты влюблен возвышенно сердечно,
Все боли, беды бездны скоротечны.

Нужна ли правда? Нет! Но истина дороже:
Она вместить в себе и ложь и правду может.

Упрощения сложностей не упрощают,
Раскованность цепей усилит их крепость,
Замкнуться, свободы добиться отчаясь,
Заменить говоренье молчаньем нелепо,
Раздражение в маске шутливой иронии,
Капля масла  пожар, а беда и не тронет,
Упрощения сложностей не упрощают.

Одежды привычек бронею стекольной
Холодны на ощупь, хрупки на излом,
В терпении боли душевной не больно,
Плененье семейный спасительный дом,
В бессмыслии смысл чудес ожиданье,
В погоне за счастьем усилить страданья,
Одежды привычек бронею стекольной.

Случайный гость, да и не гость  прохожий,
Где окна светятся и двери нараспашку,
Зайти незваным  нет, высок по мне порожек,
Как спросят пропуск, карточку, бумажку.
Здесь постою недолго, ровно на затяжку.

Субботний день, свободны тротуары,
Цель неясна, иду с душою осени весною.
Безногий нищий дед, на остановке пара,
Влюбленные, иль ждут, гадать не стоит.
Но молодость!.. И сердце вдруг заноет.

Через дорогу  Храм, резные двери,
А возле них как часовые две старушки.
В душе перекрещусь, что остается? Верить!
Двенадцать дня  с горы ударит пушка.
Не к месту слышится беспечная частушка.

Зеленым светофор мигнул, на перекресток
Он пригласил, меняй, мол, направленье.
Вот так и в жизни случай малый просто
Все может изменить, как провидение.
По Городу идти бесцельно вроде тени

Реки с моста  открытые просторы,
И темень тайны вод движеньем очарует.
А если вниз?.. Так мысль ударит вздором!
Душа, возможность жить, не отберу я
В тебе бурлят и пенятся особенные струи.

Нет, не случайный гость, и Город не опасен,
Пусть нынче и прохожий, как многие вокруг,
Пусть нынче грусть в день в этот, в этом часе,
Пусть нынче улиц шум подарит нужный звук,
Чтоб ощутить опять во всем своё участие

Надо так надо идти воевать,
Напали враги вероломно,
И чтоб не убили, пойду убивать,
Как мира нет в мире огромном.

А раньше привычно ходил на завод,
Точил из металла детали,
А нынче в солдаты страна призовет,
Как враг свои зубы оскалил.

Я лично войны никогда не хотел,
По людям стрелять не охота.
Оторван от дома, семьи и от дел,
На фронт отбываю в пехоту.

Ведь те, кто напал на страну,
Простые и мирные люди,
На гибель себе развязали войну,
Бомбят, стреляют из пушек.

Деревни и села, горят города,
Смерть косит невинных повсюду,
Вот почему, как и все, я солдат,
Претит убивать, но я буду.

Вот здесь я в чижика играл
С окрестною ватагой,
И в небо змея запускал
Из реек, обтянутых бумагой,
А здесь играли в чехарду,
Чуть не ломая шеи.

По этим улицам пройду
Назад полвека, где я
Девятилетним пацаном
В сугроб нырял с забора,
В саду с Валеркой под окном
Поспорили до ссоры.

А эта улочка в канал
Приводит через дамбу,
Я на плоту как адмирал,
Тараню Витьку. Амба!
Трещат плоты: На абордаж!
В воде мы с Витькой оба.

А флот уплыл из досок наш,
Не выдержали скобы.
А эту лавочку я сам
Пилил, строгал, мастрячил,
И приглашал под вечер дам,
Как рыцарь настоящий.

Татьяна, Олечка, Валёк
Мои навек подружки,
От этих дней тот день далёк,
Они теперь старушки.

И здесь и там я подмечал,
Для всех чужой прохожий,
Что край мой милый всех начал
На этот не похожий.

Фантазий череда что говорит, пойми-ка!
То суета столиц; то край далекий дикий;
То будто на войне и бьюсь с врагом безликим;

То время нипочем  шагну в тысячелетье
Назад или вперед, куда мой ум направит,
Увидеть и узнать, что есть на белом свете.

Я будто бы живу не малый век, а вечный,
Причастен ко всему и всякому я встречный,
И спутник всем; и дом мой пояс млечный.

То космос я держу пушинкой на ладони,
То я с нейтрино спорю, мол, кто кого обгонит
Что есть фантазия ума  безумие, агония?..

Реальный мир прекрасен, а мой же виртуальный 
Не взять и не потрогать; неблизкий и недальний;
Во мне и вне меня; измышленный, астральный.

То в нем я снова крошка, пью молоко из груди;
То утром мама в школу: сынок, пора! разбудит;
А я незримый рядом смотрю, что дальше будет.

То проживаю судьбы людей мне незнакомых;
То, глядя на картину, шагну в простор из дома
Фантазий череда  уход, побег, истома?..

Да, есть в Галактике светило
В одной из веток на окраине,
В планете третьей поселилось
Людское племя  ужас, тайна.

С собой века они враждуют,
Что океаны  кровь и слёзы,
Учить их в мире жить впустую,
Они Вселенной всей угроза.

В дитя внедрили мы когда-то
Высокий Дух с условным кодом
«Иисус Христос», он был распятый
За поученье тем народам.

Не проще ль выжечь ту коросту
Лучом божественного гнева,
Иль затопить водою просто,
Родит существ получше Ева.

Люцифер, вечно радикально
Готов решать ты все задачи,
Земля  планета уникальна,
Поступим с нею мы иначе.

В геном внедрим мы код особый,
Чтоб люди вымерли за век,
На землю вышлем биоробот 
Нам подконтрольный человек.

Ученый Дух, так не годится,
Уверен, Бог нас не поймет.
В руках удерживать синицу,
Иль журавля следить полет,

Что лучше? Именно свобода!
А человек лишь ею дышит,
Пусть эгоист, капризный, шкода,
Разрешено законом свыше.

Людей не раз мы изводили
Огнем, болезнями, водой,
И за грехи не раз простили,
Им вреден только лишь покой.

В Саду Адам лентяй беспечный,
Душа его там без движенья,
Хоть божья тварь, дурак навечно
Без боли, страсти, без лишений.

Так что же делать? Пусть воюют?
Пусть угрожают мир разрушить?
Попытку, дай мне, Бог, вторую,
Спущусь я к ним, спасу их души!

Гроза страшна нам громом и сверканьем,
Порывом ветра, вод с небес потоком,
И если этому причин искать не станем,
Злым духом назовем, гнев божий или роком.

Так повелось, что есть для нас загадка,
Иль что не в силах нам преодолеть,
Ответствен дух, назвали богом кратко,
А если нет его, то лучше все ж иметь.

Теперь мы познаем себя и мир чрез бога:
Творец и царь всего, свет чистый, идеал.
И наша жизнь, судьба к нему одна дорога
Сознательно наивно веру в бога описал.

Здесь можно бы добавить откровенья,
Как голос некий будто бы с небес,
Цитировать завет и веды с вдохновеньем,
И проповедь, священный некий текст.

Но я не стану так копать глубоко,
Не стану так же бога яро отрицать,
Нам без него как будто одиноко,
Как всё равно, что потерять отца и мать.

Где он, остров Сахалин?
Я ищу на карте
Затерялся между льдин,
Прячется в закате?

Говорят: Дальний восток.
Там и солнце всходит,
Как каблук Российских ног,
Оторвался вроде.

Вот он, остров  ржавый гвоздь,
Отделен проливом.
Для него не просто гость 
Здесь рожден счастливым.

Где ж район-то Лесогорск
И поселок Горки?..
Этот остров, где я рос 
Край земли, задворки.

Но недолго, года три 
Это разве сроки? 
Увезли на Материк,
В Красноярск далекий.

Но я чувствую душой,
С ним навеки связан,
На побывку б хорошо,
Съездить я обязан.

Может, там я и не жил,
Не рождался даже,
Нептун остров утопил,
Остров лишь бумажный.

Я куплю туда билет,
Путь обратный долог
А района больше нет,
И сгорел поселок

Крутятся, вертятся мысли похожие,
В пальцах незримые бусинок чётки,
Счет бесконечный: сверяют, итожат,
С любого конца или даже с середки.

Но мало-помалу меняются формы:
Мысли в повторе шлифуются шаром,
Духу не служат питательным кормом,
Катаются бусинки пальцами даром.