Немного переведя дыхание, Константин сел. Перед ним стоял огромный старый дом с распахнутыми настежь дверями, сочащийся радиацией. Где-то в холле лежало безволосого красноглазого человека в луже собственной крови. Баюшев представил, как кружащаяся радиоактивная пыль медленно оседает на остывающее тело. Нужно было убираться отсюда.
Константин встал, держась за рёбра, и поплёлся, пошатываясь, прочь от особняка. Отойдя метров на пятьдесят, он оглянулся, и как раз вовремя. В дверном проёме стоял красноглазый, из его нижней челюсти торчал перочинный нож видимо, короткое лезвие застряло в нёбе, куртка залита кровью. И он поднимал дробовик.
Футяра! прохрипел красноглазый, нажимая на курок. Баюшев нырнул за невысокий каменный забор как раз вовремя дробь выбила сноп искр из верхних камней, и побежал на полусогнутых ногах вдоль стены к лесу, молясь, чтобы красноглазый не перепрятал рюкзак.
АННЕТ
Из прохладного воздуха международного терминала в липкую духоту Московской ночи, затем в такси, где поток воздуха из открытого настежь окна немного бодрит, затем снова в прохладу кондиционированной свежести в холле больницы. Аннет осматривается, в глазах будто песок от недосыпа и частых слёз, но в них так же можно прочесть и решимость.
За стойкой регистратуры, огороженную стеклом, девушка видит уставшую от долгой ночной смены женщину в годах, облачённую в халат и массивные очки с толстыми линзами на пол лица. Аннет спрашивает, с сильным французским акцентом, про нужного ей пациента и в ответ слышит что-то про часы посещения. На часах на стене время без двадцати пять утра, а это значит, что до следующей попытки больше трёх часов. Женщина в халате советует ей подождать в круглосуточном кафе за углом.
В кафе царит уютный полумрак, пахнет кофе и выпечкой. Аннет проходит в зал для курящих и заказывает чёрный кофе, кусочек торта и пачку тонких дамских сигарет. Официант принимает заказ и растворяется в темноте. Аннет осматривается и с удивлением обнаруживает, что в кафе довольно приличное количество посетителей для столь раннего часа. Ей всегда казалось, что ночная жизнь кипит в Париже, особенно летом, но выходит, что в Москве происходит то же самое! Появляется официант с заказом и Аннет тут же достаёт одну сигарету и делает большую затяжку. Странно, сигареты такой же марки, но вкус совершенно другой, отмечает про себя девушка. Глоток кофе, затем торт до последней крошки, ещё кофе и новая сигарета.
Аннет достаёт из сумочки кошелёк, а из него, из потайного кармашка, небольшой свёрнутый в несколько раз, кусочек бумаги. Девушка разворачивает бумажку и смотрит на содержимое записки, хотя знает содержание наизусть, ведь за последние сорок восемь бессонных часов доставала этот клочок бумажки, неверное, сто раз. Сигарета медленно тлеет, плавные изгибы табачного дыма гипнотизируют и Аннет чувствует, как проваливается в болезненное состояние между бодрствованием, сном и воспоминаниями.
Аннет, зайка, можно тебя на пару слов? папа, как всегда, вежлив и тактичен. Шумная вечеринка остаётся за стеклом, а сентябрьский тёплый вечер обволакивает их. Пахнет прелыми листьями и недавно прошедшим дождём.
О чём ты хотел поговорить, папочка? Неужели об отношениях между мальчиками и девочками? Аннет смеётся, видя как отец, смущаясь, краснеет.
Нет, что ты, зайка, я уверен, что ты достаточно взрослая
Жаль, я бы послушала! она снова смеётся, в ней играет музыка, а пузырьки выпитого шампанского приятно кружат голову. Но отец, её любимый папочка, на удивление серьёзен. Тогда она прекращает смеяться и берёт его руку. Извини, папуля, я не хотела тебя смущать! Так о чём ты?
Аннет, милая, сегодня тебе шестнадцать, ты умная, красивая юная леди. Уверен, что тебя ожидает прекрасное будущее! Но знаешь, мы, я и мама, не всегда будем рядом. Отец жестом прерывает попутку её протеста против такой темы. Да, не сможем. Мир вокруг непостоянен, местами даже безумен, но решение можно найти всегда, правильное или не правильное, но можно. Главное помнить и понимать, что за любой выбор нужно будет расплачиваться, в таком мире мы живём.
Папуля Аннет немного озадачена этими словами, но видит что отец серьёзен и взволнован.
У меня есть кое-что для тебя, дочка. Назвать это подарком у меня не язык не повернётся и единственным пожеланием будет никогда этим не воспользоваться! Но мне будет гораздо спокойней, если я буду знать что он у тебя. Отец достаёт из бумажника небольшой кусочек плотной бумаги, сложенный в несколько раз и отдаёт в руки дочери. Аннет разворачивает и видит телефонный номер, на лице её читается недоумение. Если попадёшь в безвыходную ситуацию, просто набери этот номер с любого аппарата, представься и объясни ситуацию. Помощь придёт, но помни услуга за услугу! И чем серьёзней будет поддержка, тем больше с тебя спросят потом. Носи этот номер всегда с собой и никому не говори о нём, ты поняла?
У меня есть кое-что для тебя, дочка. Назвать это подарком у меня не язык не повернётся и единственным пожеланием будет никогда этим не воспользоваться! Но мне будет гораздо спокойней, если я буду знать что он у тебя. Отец достаёт из бумажника небольшой кусочек плотной бумаги, сложенный в несколько раз и отдаёт в руки дочери. Аннет разворачивает и видит телефонный номер, на лице её читается недоумение. Если попадёшь в безвыходную ситуацию, просто набери этот номер с любого аппарата, представься и объясни ситуацию. Помощь придёт, но помни услуга за услугу! И чем серьёзней будет поддержка, тем больше с тебя спросят потом. Носи этот номер всегда с собой и никому не говори о нём, ты поняла?
Да, папа, я поняла!
Дверь на балкон распахнулась и показалась Мария, старшая сестра, с бокалом красного вина в окружении звуков веселья и запахов еды.
Что это тут у вас, отцовские наставления на шестнадцатилетие?! А ну-ка бегом назад, гости уже потеряли виновницу торжества!
Что-то вроде того! улыбнулся отец, затем поцеловал младшую дочь в лоб. Слушайся сестру!
Девушки вернулись в гостиную, а их отец остался на балконе в одиночестве с бокалом красного, словно кровь, вина.
Мари, а у тебя был подобный разговор с папой на шестнадцатилетние? спросила Аннет у сестры, сделав акцент на слове «подобный». Мари внимательно посмотрела на младшую сестру, внимательно, с лёгким прищуром, будто прочла истинный вопрос между строк.
Конечно был. Какой любящий отец захочет, чтобы его ребёнок попал в безвыходную ситуацию. А теперь беги к гостям, вон тот симпатичный парнишка уже совсем тебя заждался!
На следующий день отец Аннет вернулся на службу в ООН и больше наедине девушка с ним не разговаривала. Были, конечно, и телефонные звонки и сеансы видеосвязи, чтобы так, по-настоящему поговорить не выходило. Ту записку Аннет спрятала в кошелёк и носила всегда с собой. Разговор на балконе хоть и тревожил девушку первое время, забылся, что и не удивительно учёба, роман с Анри и многочисленные вечеринки отодвинули его на дальнюю полочку воспоминаний.
Через девять месяцев случился странный разговор с отцом он был очень взволнован и эмоционален, и по правде говоря, довольно сильно испугал Аннет. Отец сам прервал разговор, что само по себе было странно, но перезвонить, выяснить что происходит, девушка не смогла телефон папы был выключен. В тот день она так и не дозвонилась. Вечером Аннет направилась к матери, с намерением поговорить, выяснить, что происходит с отцом. Вдвоём они готовили ужин, когда в вечерних новостях сообщили о том ужасном случае со свидетелем столкновения метеорита с орбитальной станцией, из которого хотели извлечь воспоминания, сказали что, предположительно, это не несчастный случай, а спланированное покушение, сказали что, предположительно, предыдущие случаи срыва процедуры так же были подстроены. А в конце назвали главного имя подозреваемого её отца, Француа Мануша. Через полчаса в дверь квартиры матери постучал Интерпол.
Следующие три недели были сущим адом. Под окнами дежурили толпы журналистов. Крупный политический скандал на время потеснил с первых полос заголовки о последствиях разрушения от падения кусков метеорита и террористическом акте на строительстве атмосферного очистителя в далёкой России.
Аннет с матерью поместили под домашний арест на время расследования, их телефонные разговоры прослушивались, постоянно брались и перепроверялись показания. Мари досталось больше её не посадили под домашний арест, так как она не разговаривала с отцом больше трёх месяцев, и журналисты не давали ей прохода.
Тело отца они так и не увидели, вместо гроба привезли жестяную банку с прахом после кремации, молча вручили и ушли. В ту ночь Аннет не сомкнула глаз сидела на кухне за столом, на котором стояла банка с прахом её отца. Именно тогда она вспомнила о том странном разговоре на своё шестнадцатилетние, о записке с номером телефона. Наутро в её голове созрел план действий.
В первое же утро после окончания домашнего ареста Аннет выскользнула из дома с сумкой самых необходимых вещей и с прижатой к груди жестяной урной с прахом отца. В квартале от дома её ждал Анри, теперь уже бывший парень, но всё ещё друг, на своём новеньком спортивном электрокаре. Его родители, люди довольно известные в Париже, запретили ему встречаться с Аннет, но тайком они продолжали общаться, хоть и не так как прежде. Он отвёз девушку в местечко на севере от Парижа, туда, где родился отец. Там она развеяла прах над небольшим прудом.
Следующей их остановкой стал прокат электромобилей. Анри оформил на себя неприметный электрокар и Аннет отправилась на юг. Парень хотел отправиться с ней, но Аннет разубедила его, сказала что должна побыть одна и пообещала что не натворит глупостей и отдала записку для матери и сестры, поцеловала на прощание и умчалась подальше, будто бы пытаясь убежать от случившегося.
Греция встретила девушку летней грозой и сильным свежим ветром. Эта страна вышла из Евросоюза и имела тесные связи с Российской Федерацией, а значит, и транспортное сообщение было лучше, проще, а именно это Аннет и было нужно. Все женщины в семействе Мануш имели второе гражданство греческое, по настоянию матери, гречанки наполовину
Кто-то дотронулся до плеча Аннет и она вздрогнула. Официант извинился и сообщил ей что тут спать нельзя. Аннет извиняется, просит принести ещё крепкого кофе и сразу счёт. На часах без двадцати восемь утра и у неё ещё двадцать минут до открытия больницы. Пока несут заказ Аннет прячет записку с номером обратно в потайной кармашек кошелька и идёт в туалет. Холодная вода и немного макияжа на глаза, чтобы скрыть усталость и вот у неё вполне презентабельный вид. К её возвращению на столе стоит ещё одна чашка крепкого чёрного кофе, Аннет всыпает в него ударную дозу сахара и быстро выпивает. В папочке со счётом она оставляет наличные рубли, снятые с кредитной карточки Анри в аэропорту и выходит из кафе. Жара на улице усилилась, улицы заполонили прохожие, спешащие по своим делам, на одинокую вышедшую из кафе молодую девушку всем всё равно и это нравится Аннет. В Париже для неё подобное отношение окружающих наступит не скоро.